Пытки с применением скальпелей и электрического тока, имитации казней и настоящие расстрелы — такие вещи случаются с людьми, проживающими в зоне конфликта на востоке Украины. На днях представители Международной федерации за права человека (FIDH) презентовали совместный с украинскими исследователями «Центра гражданских свобод» отчет о нарушении международного гуманитарного права и прав людей на Донбассе с апреля 2014 года по сентябрь 2015 года. Сотни описанных случаев подпадают под определение военных преступлений, которые должен расследовать Международный уголовный суд. Украинское правительство осенью признало юрисдикцию Международного уголовного суда относительно преступлений, совершенных на территории страны с 20 февраля 2014 года и без указанной конечной даты. FIDH, в свою очередь, активно сотрудничает с МУС, поэтому данные, собранные правозащитниками, сыграют весомую роль при расследовании преступлений против гражданских на Донбассе.
FIDH — среди самых старых правозащитных организаций мира. В состав федерации входят 178 организаций из более ста стран. В прошлом году FIDH подготовила отчет по проблемам жителей спорных субъектов Восточной Европы: Приднестровья, Нагорного Карабаха, Абхазии, Южной Осетии и Крыма. В отчете по Донбассу правозащитники сделали акцент на тенденциях, важных для Международного уголовного суда. Такими, в частности, являются целенаправленные преследования определенных групп гражданского населения: национальных или религиозных сообществ, госслужащих, проукраинских активистов и тому подобное. О безнаказанности на передовой, безразличии правоохранителей в тылу и бесправии в «серых зонах» «День» говорил с Александрой КУЛАЕВОЙ, руководителем отдела Восточной Европы и Центральной Азии FIDH. Публикуем наиболее интересные тезисы этой беседы.
«НЕ НУЖНО ОПРАВДЫВАТЬ БЕЗНАКАЗАННОСТЬ»
— Часто говорят: идет война — какое еще расследование проводить? Трудно попасть в прифронтовую зону, судьи боятся работать даже на освобожденных территориях, потому что их близкие могут оставаться в оккупированной части региона. Но не нужно оправдывать безнаказанность. В России полицейские, прошедшие чеченские войны, приносят оттуда опыт безнаказанности, и пытки становятся обычным явлением в мирной жизни.
Для расследований преступлений в зоне конфликта в первую очередь нужна политическая воля. В городах, куда украинские власти имеют доступ, могут работать мобильные группы следователей, которые будут приезжать из других регионов и потом уезжать. Так делали во многих странах, в частности, в Югославии. Также встает вопрос ресурсов. Сейчас мы встречались с представителями Генеральной прокуратуры Украины. Оказывается, подразделение при Генпрокуратуре, которое должно рассматривать самые серьезные преступления в зоне боевых действий, состоит из 34 человек. Такому количеству людей объективно невозможно расследовать происходящее в Донецке и Луганске. И так появляется оправдание, почему следствие не так эффективно, как нам хочется. Нужно предоставлять человеческие и финансовые ресурсы, но это невозможно без политической воли.
«ЕСТЬ ПРОБЛЕМА С ДОКУМЕНТИРОВАНИЕМ СЛУЧАЕВ СЕКСУАЛЬНОГО НАСИЛИЯ»
— Материалы по нарушениям прав человека на Донбассе мы передали в Международный уголовный суд. По опыту работы по другим конфликтам, есть большая проблема с документированием случаев сексуального насилия, на которые Офис прокурора МКС обращает особое внимание. Жертвы сексуального насилия не расположены рассказывать о таких преступлениях, а общество склонно маргинализировать таких жертв. По нашему опыту, не бывает вооруженных конфликтов уровня, как на Донбассе, без сексуального насилия. Намеки и слухи об этом есть. Польские правозащитники провели исследование по преступлениям на Донбассе «Пережившие ад». Там женщина, которая была в плену на неподконтрольной Украине территории, свидетельствует, что при допросах ей регулярно угрожали сексуальным насилием. Утверждать, что есть угрозы и не было действий, с учетом деликатности сюжета, сложно. Поэтому государство Украина должно выявлять и фиксировать случаи сексуального насилия, предоставлять жертвам возможность конфиденциального расследования.
Кстати, в Генпрокуратуре мы общались с представителями многих подразделений, и ни одной женщины среди них не было. Пока ситуация будет такой, женщины не станут рассказывать о случаях сексуального насилия. Но сексуальное насилие касается не только женщин. На востоке Украины больше свидетельствуют о таких преступлениях как раз мужчины.
«У УКРАИНСКИХ БОЙЦОВ МАЛО ПРАВОВОЙ ПОДГОТОВКИ»
— Преступления украинских военных по масштабам не сравнить с преступлениями представителей «ДНР» и «ЛНР», но они тоже серьезные, и мы фиксировали их в отчете. Эти случаи связаны с безнаказанностью и отсутствием контроля. У бойцов мало правовой подготовки. Представители Вооруженных сил Украины еще проходят тренинги, где им объясняют понятия права, но добровольцы и представители Национальной гвардии не имеют таких занятий. Был случай, когда в Украину приехала делегация ООН и попросила доступ к полку «Азов». Представителям ООН отказали. Министерство внутренних дел, которому «Азов» подчиняется, не помогло. Это нарушение как со стороны «Азова», так и со стороны правительства.
Некоторые украинские воинские подразделения незаконно удерживают людей, но мало что с этим поделаешь. Есть случаи похищения на пропускных пунктах и на освобожденных территориях, пыток, убийств, которые не расследовали. Жертвами убийств становились как гражданские, так и военные — из-за внутренних конфликтов. Проблема в безнаказанности, которая становится нормой. Даже если конфликт прекратится сейчас, события могут развиваться трагически. Культура безнаказанности пойдет по всей стране. Поэтому необходимо тщательно расследовать преступления, совершенные украинскими военными.
«ЗАМОРОЖЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ — РУЖЬЕ, КОТОРОЕ ВСЕ ВРЕМЯ ПОСТРЕЛИВАЕТ»
— Когда появились Нагорный Карабах и Приднестровье, это стало шоком, их никто не признал. За 20 лет эти образования понемногу начали признавать. Развивается практика: захватывают кусок территории, и поскольку регион маленький и сам не выживет, размещают там военные базы. И три с половиной миллиона людей живут на территориях, которые не признал никто или почти никто. У этих людей нет правового статуса, паспортов, признаваемых международным сообществом. Такие люди живут по законам крепости в осаде, с притеснениями гражданских и политических прав. В Приднестровье диссидентство не допускают вообще. Знаем, что там ужасные условия заключения и страшные пытки, но никакие правозащитные организации не могут получить доступ к этим местам. Менее строгий режим в Нагорном Карабахе. Но никто не вспоминает о 40-50 жертвах в год, которые там есть, и то, что все время постреливают на границах.
Замороженные конфликты — ружье, которое все время постреливает. Появление спорных территорий является тенденцией, которую международное сообщество допускает в течение последних 20 лет. Таких конфликтов становится больше, и тем, кто их создает, нет смысла останавливаться. Если международное право не устраивает, можно обойтись без него. Вспомните также, что в НАТО не может вступить страна со спорными территориями. Было пять кандидатов на вступление в НАТО, и сейчас все они имеют спорные территории. Вот и все. Однако наша организация работает не столько с национальными правительствами, сколько с международным сообществом, и мы требуем системного ответа на преступления, фактически ставшие нормой.
«В УКРАИНЕ ВОЙНУ НЕ ОТРИЦАЮТ, НО НЕ ПРИЗНАЮТ ВОЙНОЙ»
— В отличие от других стран со спорными территориями, в ситуации с Украиной есть отрицание военного присутствия России как российской, так и в некотором смысле украинской стороной. Война не отрицается, но не признается войной. Грузинская война длилась несколько дней, но с самого начала называлась войной, а не антитеррористической операцией. При этом в Украине во время АТО действуют военная техника и воинские подразделения. Но с точки зрения нарушения фундаментальных прав ситуация в Крыму и на востоке Украины ничем не отличается от аналогичных случаев в Восточной Европе.
«АННЕКСИЯ КРЫМА ПОКА НЕ ПОД ЮРИСДИКЦИЕЙ МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО СУДА»
— В Крыму мы констатируем серьезные нарушения прав людей. По масштабам это не сравнить Донбассом, но и на полуострове есть похищения, насильственные смерти, незаконные лишения свободы. Также фиксируем нарушения прав собственности и передвижения, права на образование и т.д.. Эти нарушения крайне типичны для регионов с замороженными конфликтами. Сама ситуация аннексии провоцирует нарушение политических и гражданских прав. В Крыму, в частности, это насильственное присвоение российского гражданства.
Факт аннексии Крыма пока не подпадает под юрисдикцию Международного уголовного суда. Рассмотрение дела об аннексии, возможно, начнется через несколько лет. В рамках МУС можем говорить только о военных преступлениях, совершенных против отдельных гражданских людей.
«БЕЗ РАССЛЕДОВАНИЙ СОВЕРШЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ СИТУАЦИЯ НЕ УЛУЧШИТСЯ»
— FIDH продолжает следить за ситуацией на Донбассе. Масштаб преступлений может измениться, могут похищать меньше людей. Но тенденции относительно нарушений остаются. Как и раньше, людей удерживают в плену и истязают. Для нас главная проблема — отсутствие расследований совершенных преступлений. Без расследований ситуация не может поменяться к лучшему.
