Последние пятнадцать лет полностью изменили общественный комплекс рефлексов на понятие «книга». В советские времена это был статусный признак: наличие дома дефицитных изданий свидетельствовало или о вашей причастности к властной иерархии, или о вашем высоком профессиональном уровне, что позволяло, продавая свои услуги вне государственных тарифов, покупать книги втридорога на нелегальных книжных базарах, или же просто сигнализировало о том, что хозяин изысканного книжного шкафа «умеет жить» — то есть имеет благодарных знакомых среди «нужных людей».
С тех пор успело социализироваться целое поколение, которое не знает слова «дефицит». Широкое, как море, предложение лишило книгу представительных функций. Чтение стало частным выбором, корректируемым маркетинговыми технологиями. И лишь одна составная социокультурного комплекса под названием «книга» задержалась в сплошь советских формах — библиотеки.
Они, как и тогда, остаются исключительно механизмом социальной компенсации. Раньше абонент районной библиотеки мог рассчитывать взять здесь на две недели популярную книгу, которую вне библиотеки можно было увидеть в руках разве что секретарши вашего шефа. Правда, в библиотеке существовала своя очередь на такие книги, но ваше место в ней зависело от того же «умения жить».
Такие очереди — на бестселлеры — существуют в наших библиотеках до сих пор. Но раньше абоненты библиотек знали: здесь реально можно «добыть» до 90 % того книжного дефицита — и поэтому в библиотеки регулярно заходили и владельцы приличных частных библиотек. Ныне же услугами библиотек пользуются, по российской социологии (украинская наука этим не интересуется) только 15% тех, кто регулярно читает (а таких только 12% всего населения). Здесь — главная причина нынешнего маргинального статуса библиотек: у них нет актуального ассортимента.
Смешнее всего то, что библиотеки на Западе — также компенсационный инструмент. Но там они компенсируют рыночные законы, согласно которым ассортимент книжного супермаркета полностью обновляется трижды в год. Для читателя это значит, что изданную полгода назад книгу он сможет найти только в библиотеке. И он ее там находит. В Великобритании, например, «на библиотечный рынок приходится четвертая часть всего книжного рынка Соединенного Королевства» (британский книжный аналитик Гордон Грэм).
Будете смеяться, но государственное комплектование библиотек на равные четверти целого книгообращения англичане считают недостаточным: «В то время, как комплектование библиотек продолжает оставаться скудным, обыватель выступает в качестве более активного покупателя, что в Великобритании поощряется широкой сетью книготорговли на больших улицах» . Здесь как раз с ролью государства все ясно: активно обсаживая свои Крещатики книжными магазинами, они реально заботятся о развитии национального книгоиздания для наполнения нацбюджета. Но зачем британским капиталистам заботиться о читателях, которые не покупают книг, а идут в бесплатные, как и у нас, библиотеки? Неужели они, наивные, действительно считают, что только читающее общество способно обеспечить его прогресс?
А вот Украина шествуя в Европу, палец о палец не ударит, чтобы задержать среди своего народа привычку читать.
Ну, хорошо, — нет в украинском бюджете столько фунтов стерлингов для библиотек, как у британцев. Но ведь 20 миллионов гривен таки предусмотрены. Но воспользоваться этими деньгами наши библиотекари без чиновника не могут. Месяц назад с Краковской книжной ярмарки вернулся директор львовского издательства «Центр Європи» Сергей Фрухт с шокирующим впечатлением: больше всего книг у него на стенде купили польские библиотекари. Наши библиотекари на Форуме издателей в Львове только облизывались: ни наличности на покупку новинок у них нет, ни из библиотечного счета заплатить выбранному издателю не могут. Убогость украинских библиотечных полок ревностно охраняет монстр по имени «тендер».
Тендер и книги — понятия несовместимые, нигде в нормальном книжном мире не сочетаемые. Но наше Министерство культуры (которое якобы заботится о библиотеках) и Гостелерадио (которое якобы заботится об издателях) за несколько лет существования Закона о государственных закупках даже не попытались внести в книжную часть этого закона хоть малую толику здравого смысла. Более того, тендер по государственным закупкам книг для библиотек превращен в хорошо смазанную коррупционную машину.
Механизм простой: покупаем побольше самых дешевых книг. А самые дешевые книжки для издателя — это те, которые залегли на складе (то есть не отвечают запросам покупателей). За каждый метр складского помещения нужно регулярно платить, и издатель готов избавиться от неликвидов по цене втрое ниже задокументированной. И он готов поделиться этим дисконтом с госслужащим, который пролоббирует именно этот лот на том тендере. Так издательские неликвиды и перекочевывают на полки украинских книжных магазинов годами. А посетителей библиотек становится все меньше — какой же нормальный человек пойдет туда копаться среди отходов?
Когда новая власть объявила тотальную войну коррупции, организаторы Всеукраинского рейтина «Книга года» предложили Минкульту способ избавиться от этого зверя по имени «тендер»: закупайте книги, которые признаны экспертами — известными в стране книжниками — культурологическими событиями года. С одной стороны, в библиотеки попадет действительно актуальный и резонансный ассортимент, который со временем вернет в библиотеки потерянного абонента. С другой — государственные средства получат не продуценты вторичности с вечно повернутыми назад головами, а издатели завтрашнего дня. Те, кто только и способен поднять украинский книжный рынок до уровня бюджетосозидающей отрасли.
В департаменте библиотек Министерства культуры эти предложения внимательно изучили и даже заключили проект соответствующего положения. Но новый заместитель министра Ольга Шокало-Бенч имела в виду рассуждение своих профессионалов — она возвратила систему госзакупок к форме, которую тщательно камуфлировали все ее предшественники: теперь уже не специальная комиссия Национальной парламентской библиотеки определяет, что нужно покупать, а непосредственно — министерские чиновники,
Библиотекари и издатели молчат — выбирают меньшее, как им кажется, зло. Жванецкий же прокомментировал ситуацию исчерпывающе:
«В чем наша разница: вместо того, чтобы крикнуть:
— Что же вы, суки, делаете?!
Мы думаем:
— Что же они, суки, делают».
Соавторы:
Гордон ГРЭМ. Книжный бизнес. — Москва: РосКонсульт, 1999.
Михаил ЖВАНЕЦКИЙ. Мой портфель. — К.: Махаон-Україна, 2004
