«17 июля 1876 года министерство внутренних дел Российской империи запретило печатать учебные и научно-популярные книги на украинском языке», – напомнил в Facebook Олег Чеславский
Читать книги и исследования, касающиеся истории развития культуры и образования в России, - дело неблагодарное и требует незаурядной выдержки. Раз за разом возвращаешься к именам авторов и не веришь своим глазам, когда фиксируешь их важные регалии - профессора, доктора, академики... Таким образом еще раз открывается и так очевидное - как искусно,по-варварски российская имперская мысль использовала, присвоила историю ею же порабощенного народа, чтобы на чужих костях создать собственный миф о собственном величии и гениальности. Именно по этим наукообразным текстам можно четко проследить, какие технологии и практики были при этом задействованы.
Взяться за эту тему, окунуться с головой в великодержавные исторические завалы меня побудил недавний погром украинской библиотеки в Москве. Наступление на украинскую книгу в России началось еще в 2007 году. Тогда из Библиотеки украинской литературы в Москве уволили семь сотрудников-украинцев, а вскоре после того Ю.Г. Кононенко, одному из инициаторов ее создания в конце 1980 годов, который, к слову, был автором книги об истории Библиотеки, было отказано в продлении трудового контракта. К тому времени Кононенко заведовал отделом российской украинистики и был одним из старейших и самых профессиональных сотрудников Библиотеки. В 2009 году Юрию Кононенко российские пограничники не разрешили вернуться домой в Москву из Украины, мотивируя это нарушениями последним российского законодательства. Тогда же были списаны многие украинские издания, прежде всего периодические издания украинских общин России. Далее давление принимало все более изобретательные и жесткие формы. Публикации «Дня» на эту тему носят характер фронтовых сводок. Недавно против директора Библиотеки Натальи Шариной было выдвинуто обвинение в разжигании ненависти или вражды, а также по двум эпизодам 160 статьи Уголовного кодекса РФ («присвоение или растрата»).
Кто-то воспринимает эту грубую акцию как продолжение информационного наступления на Украину. И будет, очевидно, прав. Но уверена, что суть проблемы скрывается далеко глубже. Ведь имеем дело с продолжением политики культурной изоляции самой России, ее дальнейшей интеллектуальной консервацией. Это происходило во время царизма, продолжалось в сталинской политике «развития и слияния (читай - поглощения) наций». На некоторое время, короткое время ельцинского периода, этот имперский зверь, кажется, отступил. И вот на новом своем витке мы снова столкнулись с тем, что когда-то Радищев назвал «Чу́дище о́бло, озо́рно, огро́мно, стозе́вно и ла́яй». Это эпиграф к его знаменитому «Путешествию из Петебурга в Москву», видоизмененная фраза Василия Тредиаковского «Ужасное чудовище, безобразное, огромное, лишенноезрения».
УКРАДЕННЫЕ СОКРОВИЩА
В России всегда боялись и ненавидели образованных людей. Ненавидели и книги как источник свободомыслия. Правда, за единственным исключением - печально известного «Домостроя», составленного в середине ХІV века протопопом Благовещенскогомонастыря в Москве - Сильвестром, духовником Ивана Грозного. Российская энциклопедия, которая узаконивала домашнее зверство. Она по праву принадлежит тогдашней российской интеллектуальной мысли.
«Домострой» - концентрированный опыт эпохи, в котором главное - самое главное - раболепие и прославление царя: «Как царя или князя чтить и во всем им повиноваться, и всякому властителю повиноваться, и правдой служить им во всем», и насаждение страха перед Богом. В этом своде правил нет ни слова об образовании. К слову, его постулаты сейчас российская «прогрессивная» мысль пытается реанимировать как нечто фундаментальное, универсальное, сакральное, «и с к о н н о е». И активно использует в борьбе с политической оппозицией и шельмовании сексуальных меньшинств.
Православие, которое грозным шагом шло по России, действительно отнюдь не сопровождалось развитием письменности, грамотности населения. Единственным средством, и это признают более добросовестные исследователи, была передача знаний от старших к младшим. Более того, сами служители церкви часто просто не умели читать и проводили богослужения не по церковным книгам, а по памяти, веками заведенному порядку.
До нас дошло обращение новгородского архиепископа Геннадия к митрополиту Симону (конец XV - начало XVI в.) с просьбой «печаловаться» перед государем, «чтобы училища учинить»: «Мой совет учить в училище прежде всего по азбуке, словамипод титлы и псалтырь: когда это изучат, тогда уже можно читать и всякие книги. А то мужики-невежды учат ребят - только портят. Сначала он научит его вечерне, и за это приносят мастеру кашу и гривну... То же самое полагается и за заутреню, а за часы - плата особая. Более того, даются еще поминки, кроме оговоренного магарыч. А отойдет (такой ученик) от мастера - ничего и не умеет, только бредет по книге. Ведь нельзя иначе понять смысл книги, как изучив азбуку и титл». То есть российские педагоги старой России умели натаскивать кандидатов в священнослужители прямо с голоса, без настоящего обучения грамоте.
Через полвека в 1551 г. на Стоглавом соборе повторились те же жалобы на низкий уровень грамотности духовенства. Потребность в образованных людях в XVI в. значительно возросла, что связано с развитием экономики, государственного аппарата объединенной страны, международных связей. Стоглавый собор постановил: «Вцарствующем граде Москве и по всем градом... у священников, у дьяконов, и у дьячков учинити в домех училище, чтоб священники и дьяконы и все православныехристиане в кожемжде граде предавалиимсвоихдетей и на учениеграмоте и на учение книжного письма».
Здесь возникает закономерный вопрос, а как же почти семь тысяч инкунабул, хранящихся, например, в Российской национальной библиотеке? Которые, как отмечают российские исследователи, являются свидетельством высокого развития образования. И культа книги. Откуда ее невероятные сокровища? Здесь надо сказать, что, конечно же, из захваченной в 1795 году Российской империей в Варшаве в качестве трофея библиотеки Залуских (почти 300 тыс. томов и 10 тыс. рукописей), библиотек Вольтера и Дидро, Ланского и большей части Главного архивного управления Франции из разрушенной крепости Бастилии в Париже (выкуплена дипломатом Петром Дубровским и перевезена в Петербург) и трофеев многочисленных экспедиций по территории самой империи. Одну из первых возглавил печально известный Петр Валуев, в маршрут которого входил, конечно, Киев и Киевская губерния. Его деятельность в Украине пока остается без внимания отечественных исследователей, но не с тех ли времен в российских фондах появилось широко известное собрание староукраинских рукописей (более 300 тыс.), среди них - первый датированный памятник отечественной письменности «Остромирово евангелие», древнейший список летописи Нестора, рукописные книги XI—XII ст. и др.
О царской охоте на украинские книги я частично писала в статье «Ловушка Межигорья, или Воскресший дух Семена Палия» за 26 февраля 2014 года, особенно о богатейшей коллекцииМежигорского монастыря - того, которому в 1683 году завещал свое огромное книжное собрание украинской просветитель И. Гизель. В том же XVII веке московский патриарх Иоаким, отсылая монастырю в подарок книги, написал: «В приращение к наследию Ярослава!». Символическая надпись: в 1786 году, когда после ликвидации Запорожской Сечи (в 1775 г.) российская власть закрыла монастырь, огромные монастырские богатства были конфискованы Российской империей. Долго и безнадежно монахи Межигорья пытались вернуть утраченные церковные ценности.
В 30-х годах прошлого века во время украинизации украинская делегация была отправлена правительством УССР в Москву со списком ценностей и адресами их пребывания: Эрмитаж, Оружейная палата... Несложно догадаться, какая судьба ждала слуг - их расстреляли. Исчезли бесследно и сами документы.
Еще трагичнее история книжного собрания Киево-Печерской лавры, где были фонды домонгольской эпохи. Об этом мы знаем от Павла Алепского - архидиакона, секретаря Антиохийского патриарха Монария, который сопровождал его во время поездки в Москву в 1653-1055 гг. Патриарх со своим сопровождением посетил Киев дважды: на пути в Москву и при возвращении. Павел вел путевой дневник, в котором на арабском языке автор пишет о богатейшей библиотеке Печерской обители: "Здесь есть прекрасное помещение для книгохранилища, где содержались очень дорогие книги" А чуть дальше: «В комнатах архимандрита Печерского монастыря мы видели старые грамоты, данные бывшими патриархами за 500 лет на пергаменте, свидетельствующие о независимости их правления ". Поэтому мы можем уверенно говорить, что какая-то часть книжного фонда Киево-Печерского монастыря пережила монголо-татарское нашествие 1240 года и дошла до середины XVII в.
Затем был страшный пожар Печерского монастыря в ночь с 21 на 22 апреля 1718 года, когда в пламени погибли книги XI - начала XVIII в. Память об уничтожении тысяч рукописных книг и монастыря донес до нас выдающийся памятник украинской прозы и публицистики XVIII в. "История русов или Малой России". Автор произведения отмечает, что здесь хранилась "первая в России, самая многочисленная и самая древняя библиотека, собранная и приумноженная Великим князем Киевским, Ярославом Владимировичем, и сохраненная в пещерах от всех прежде бывших вражеских нашествий и руин, а ныне пламенем поглощенная». По мнению известного российского исследователя-книговеда М. Розова, следы библиотеки Ярослава надо искать в «Изборнике Святослава», а также в 20 других древнерусских рукописях, хранящихся в Санкт-Петербурге в Российской национальной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина.
КНИГА КАК ВРАГ ЦЕРКВИ И ГОСУДАРСТВА
О да, нынешним российским историкам, которые кичатся высоким образовательным и культурным развитием царской России, не совсем удобно подчеркивать, что блестящий имперский фасад создавался в основном с помощью краденого и награбленного, что за золоченой витриной геополитической в своей сути концепции «Москвы как третьего Рима», Москвы как столицы мирового пролетариата и нынешней уже гундяевскойидеологемой« русского мира »- на самом деле скрытый страх перед разнообразием миров и мировоззрений, которые невозможно контролировать, которые несут в себе зерна неповиновения. В ней же и очевидное стремление к присвоению чужих достижений и одновременной консервации обособленной, строго регламентированной специфической культурной ойкумены. За пространными рассуждениями сегодняшних создателей и пропагандистов мессианской роли России в создании нового «русского мира» - по сути, старая концепция строительства стен, ограждение догмами от внешнего мира.
Ведьеще в 1901 году харьковский епископ Амвросий писал, что развитие науки приводит к росту разочарования, ученых же он называл «самыми опасными врагами церкви». Епископ Иннокентий призвал отказаться от научного мировоззрения и вернуться к вере. В 1905 году московский епископ Никон обвинял московских профессоров в том, что они погубили юношество и втянули его в революцию. Этого же мнения придерживался и петербургский митрополит Антоний Вадковский. Ленин и его верный ученик Сталин от проповедей пошли дальше - но это уже другая тема. Болеетрагичная.
И такая позиция была не плодом воображения церковников XIX века. Она имеет свою преемственность с самого начала российской государственности. Если идти по нисходящей, то это обычная практика в России, которая, по выражению поэта Николая Рубцова, когда-то «случилась», и на ее просторах больше ничего не происходило. Не менялось ничего по существу. В 1860 году была запрещена работа выдающегося немецкого философа Фейербаха «История новой философии от Бэкона до Спинозы», в 60-х годах XIX века было запрещено издание романа Жюля Верна «Путешествие к центру Земли», в котором духовные цензоры нашли антирелигиозные идеи, а также опасность уничтожения доверия к Священному писанию и духовенству.
Были признаны кощунственными и по настоянию духовной цензуры уничтожены книги выдающегося немецкого писателя Генриха Гейне «Книга песен», «Боги в изгнании» и др. Даже в 1904 году в полном собрании сочинений Гейне многие места, «которые подрывали» благочестие, были изъяты. Под запрет духовной власти попали произведения таких французских писателей, как Флобер, Анатоль Франс, Эмиль Золя, Анри Барбюс и др., в чьих произведениях были обнаружены «кощунственные и богохульные» мысли, издевательства над христианством.
Под цензурным запретом были и произведения российских писателей. Присматривались к каждому. От Сумарокова до Пушкина... На протяжении всей истории мыслящие люди были под тотальным контролем. В 1893 году духовная цензура не допустила издание произведений Герцена, причиной чего стал «атеизм А. И. Герцена и его социальные идеи». Представители духовного ведомства в издаваемых ими брошюрах называли Герцена «богоотступником и врагом христианской веры, противником православия». Чаадаев, Радищев, Лесков, Гоголь, Пушкин. Этот список невероятно длинный. Распоряжением Главного управления цензуры было предписано запретить к перепечатке новые издания книги «Народные русские легенды, собранные Афанасьевым», а пять тысяч уже отпечатанных экземпляров были уничтожены. В 1853 году при издании полного собрания сочинений Н.В. Гоголя по требованию духовной власти из его произведений исключили много мест, которые были признаны оскорбительными для церкви. Достаточно посмотреть на биографию любого из российских писателей, и вы сможете найти драматичную или вообще трагическую историю отношений Книги и власти. Аресты, тюрьмы, запреты, убийства, самоубийства...
Российские правители никогда не упускали случая выставить себя в качестве высокообразованных просветителей Европы, как, например, Екатерина Вторая, с другой стороны - та же пресловутая царица обязывала Синод усилить надзор за книгами, которые ввозятся в страну.
УКРАИНЦЫ КАК ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ДОНОРЫ ИМПЕРИИ
И все же едва ли не в каждой статье о «высоком» развитии образования и книгопечатания в России мы встречаем панегирики европейскому уровню науки и образования в государстве, начала которых выводятся, конечно же, с Киевской Руси и особенно подчеркивается бурное их развитие в Петровский период. Правда, нигде не фиксируется, что именно украинцам, а об этом свидетельствуют многочисленные исторические источники, принадлежит ведущая роль в преодолении неграмотности и бескультурья россиян. В конце XVI в. иностранцы с удивлением отмечали: в то время, когда большинство членов Московской государственной думы были безграмотными и расписывались «крестиками», в Украине «простые казачки шли в церковь в воскресенье с богослужебными книгами в руках». Культурное преимущество Украины над Москвой проявлялось не только в традиционно высоком уровне образования и распространении егосреди народных масс, что представляло нашу землю как одну из самых развитых в Европе со времен Киевской Руси, но и в культурно-историческом отличии менталитета украинцев, их общественной и духовной жизни. Таким образом украинцы, кто добровольно, кто из-под нагайки, несли культуру северному соседу. После заключения соглашения 1654 года украинское культурно-просветительское влияние на Россию усилилось. Реформа православного образования, проведенная в Киеве выдающимся украинским церковным и культурным деятелем Петром Могилой,основанный им Киевский коллегиум, преобразованный впоследствии в Киево-Могилянскую академию, ее выпускники подготовили новые ориентиры культурно-духовной жизни, которые, начиная с середины XVII в., были в широких масштабах использованы Московией.
Украина практически сразу же после так называемого присоединения стала играть роль интеллектуального «донора» в образовании, культуре, науке, религии Московского царства. В Москву переезжают такие выдающиеся церковные деятели и просветители, как ректоры Киево-Братского и Киево-Могилянского коллегиумов Лазарь Баранович и ИоаникийГалятовский, известные ученые, писатели-полемисты, воспитанники киевских учебных заведений ЕпифанийСлавинецкий (основатель и первый ректор греко-латинской школы в Москве), Арсений Сатановский, Симеон Полоцкий и десятки других просветителей. Из Киево-Могилянской академии российские правители вербовали ее профессоров и выпускников, предлагая им высокие церковные и правительственные должности. Именно ее воспитанники стали основоположниками всероссийских школ, центров, отраслей наук. Тех, кто не хотел туда ехать, заставляли насильственными методами, особенно во времена Петра I и Екатерины II. Уже в начале XVIII века в распространении образования и развитии московской культуры как организаторы и преподаватели учебных заведений, церковные деятели, писатели, переводчики активно участвуют представители Киевской академии Гавриил Бужинский, Феофан Прокопович, Дмитрий Ростовский, Стефан Яворский и другие интеллектуалы. Их силами в Москве была заложена Славяно-греко-латинская академия, в которой в течение десятилетий работало более 130 преподавателей из Киева. Возглавлял академию выдающийся украинский религиозный и культурный деятель, писатель С. Яворский. Именно профессора Киево-Могилянской академии основали Московский университет, были его первыми ректорами, деканами, профессорами. Выпускники Академии и других учебных заведений Украины «во множестве учительствовали на Московии», начинали школьное дело во многих городах России.
Особенно большие заслуги Киево-Могилянской академии в развитии русской православной церкви, в обеспечении ее кадрами религиозных деятелей разного уровня. В своей книге «Малороссийскоевлияние на великорусскуюцерковнуюжизнь» известный исследователь этой проблемы профессор Казанского университета К. Харлампович отмечал, что в XVIII веке «состав высшей великорусской иерархии наполовину был занят малороссами». И это было отнюдь не случайностью.
Украинцы оказали мощное просветительское влияние на российскую империю, и их ренессансное по своей природе мировосприятие, органически выпестованное в лоне европейской цивилизации, к которой принадлежали, пришло в глубокое противоречие с догматическим азиатским мышлением российских власть имущих, которые воспринимали мир через готовые клише и закостенелые постулаты. Поэтому их деятельность и привела к глубинному потрясению основ русского православия, которое нашло свое выражение в т.н. расколе, впоследствии и к политической турбулентности во время восстания декабристов, в котором выходцы из Украины играли определяющую роль. В результате - самосожжение, тотальное уничтожение раскольников, кровавая расправа над мятежниками. Потому что глубинным стержнем самой природы этого государственного образования было мракобесие и догматизм.
Россия вовсю использовала украинцев для интеллектуального обеспечения империи. Она бесцеремонно присвоила украинские духовные и культурные достояния при одновременном давления, беспощадном очищении украинской образовательной нивы. Запреты, притеснения, контроль над деятельностью украинских писателей. Запреты, аресты. Валуевские циркуляры, Эмские указы. Имперскийзверь пристально следил, чтобы на этой ниве вдруг не проросло семя самосознания и не заявило свои права на украденное, тем более на какую-то обособленность своей истории от великорусской. Этим объясняется не только ассимиляционная политика царизма, которую Джеймс Мейс называл протогеноцидной по отношению к украинцам. В этом и причина уничтожения украинского культурного возрождения в 30-х годах прошлого века и самого ужасного геноцида в истории человечества - Голодомора. Русский язык времен СССР, писал Дж. Мейс, стал единственным языком для тех, кто стремился достичь какого-то успеха в жизни. И что важно – онстал определяющим фактором личной безопасности, поскольку воспринимался как почти абсолютное проявление лояльности к власти. «Убежден, что никогда не прекратятся трения между Украиной и Россией, если Москва будет продолжать выводить истоки истории от матери городов русьских Киева, а не займется вплотную проблемой идентификации собственного народа и роли собственного государства, восприняв и переработав материал, накопленный не только украинскими историками, но и российскими. И пока в тех или иных формах будет реанимироваться российская идея в форме православия и великорусского превосходства или же в форме коммунистической идеологии, в которой российская имперская идея играла роль цементирующего клея для создания новой исторической общности - советского народа на почве российскоцентризма, нероссийским народам будет нелегко подавить в себе чувство исторической обиды и они всегда будут пытаться защитить себя различными блоками, союзами, а то и войнами, как это произошло в Чечне, против опасности, которую постоянно генерирует Россия по отношению к новым государствам, выступающим против ее территориальных и иных претензий . Кстати, претензии эти также выдвигаются и артикулируются по вотчинному, а не национальному праву, которое восприняли и переработали большинство современных государств».
Недавно украинский художник и философ Андрей Зеленский определил задачи для себя и украинских культурных деятелей: "Строительство культурной стены. Потому что у нас сейчас обострение культурного конфликта. Есть европейское культурное пространство, которое живет по определенным законам. И есть на северо-востоке рабовладельческая империя. И с ними произошел культурный конфликт. Сейчас он проявился, и мы для себя выясняем: красивые налево, умные направо. Для меня ситуация простая. Для нас это варвары. Их способ взаимодействия и гражданские институты, очевидно, строятся на иных принципах, чем у нас. Варвары агрессивные. Как сделать так, чтобы они к нам не лезли? Дело в том, что в современной России, да и в прошлом, с нашей, европейской точки зрения, нет художников, нет культуры. Они делают вид, что выглядят как европейцы".
Учитывая историю, становится понятно, по какому праву, как и почему теперь в Москве уничтожается Украинская библиотека. Обвинения в экстремизме, терроризме, злоупотреблениях... А за этим грязным туманом – старое как мир «Не было и нет...». Напыщенность великоросса и оскал голодного имперского зверя, лишенного исторического зрения. Украинцы Москвы свою библиотеку основали еще в 1918 году, в 1938-м она была фактически уничтожена, ее фонды бесследно исчезли. В 1988 году она возродилась. Украинцы, как не раз было на протяжении истории взаимоотношений двух народов, протянули россиянам в знак дружбы и взаимопомощи книгу - свои знания, свои интеллектуальные достижения. И опять в ответ начались запреты и репрессии.
Язык культуры - единственный универсальный язык, который может сейчас себе позволить человечество в мире, переполненном сверхточным зловещим оружием. Однако, очевидно, только языком оружия могут разговаривать с миром нынешние кремлевские правители, языком угроз, запретов. Ведь, когда уничтожаются книги - конденсированные хрусталики истины, знаний, исчезает почва для развития человека, нации, государства. А это запрограммированное поражение во всех направлениях, на всех фронтах. Не только военном... И не только против Украины.
