— Мне нравились изящные искусства, и c детства бесконечно листал эти книги: собрание Дрезденской галереи, Ренато Гуттузо, коллекция современного искусства Будапештского музея — одним словом, тот набор, который был в доме советский интеллигенции. Я неплохо рисовал и дружил с математикой, и поэтому уже лет в 14, будучи прагматичным мальчиком, понял, что мое призвание лежит в области архитектуры или дизайна. Примерно тогда же и познакомился с архитекторами. Они жили в особенной квартире, где были очень открытые цвета, все со вкусом. Они мне давали журналы — болгарские, чешские. На дворе стоял, если не ошибаюсь, 1980 год. Эти журналы тоже, наверно, повлияли на мой вкус... А потом, когда я поступил в Харьковский инженерно-строительный институт в 1983-м, самыми важными оказались люди, с которыми делил застолье. Весь факультет состоял из таких групп, которые проводили много времени вместе и все курсовые работы тоже делали вместе. Такое большое введение в коллективную работу. Уже к концу III курса я успел поучаствовать во всех курсовых и даже дипломных проектах. Ты либо руководил командой, либо сам становился подчиненным. В западной системе образования это называется «студия» — где студенты проводят большое количество времени и даже ночуют. Это всегда связано с коллективной рефлексией, передачей знаний внутри команды. Сегодня IT-компании так и развиваются: поощряют максимальное общение и обмен знаниями. Мне кажется, это самый продуктивный способ образования.
ПЕРВЫЕ ПРОЕКТЫ
— Еще в студенчестве мы делали интерьеры — клуб в общежитии, например. Сами все пилили, покупали какие-то палки. Нам давали на это деньги, мы даже могли заработать. Потом пошли какие-то небольшие пристроечки, интерьеры в 1990-х... Чаще всего это были легкие заимствования.
ПОНИМАНИЕ
— В институте были разные интересные люди с оригинальными и остроумными мнениями, но выделить кого-то одного в качестве учителя я не могу. Все по чуть-чуть. Мы пытались понять визуальный язык западных журналов, толком не зная иностранного языка; принимали все на веру, впитывали, до конца не зная первопричин и свойств этих проектов. Такое слепое приятие оболочки. Понадобилось много лет, чтобы разобраться, что к чему. При этом большие изменения в понимании произошли не после того, как я начал выезжать и видеть здания из журналов вживую, а когда появились дружеские и долгие контакты с профессионалами, когда узнал их мотивацию, их философию, их образ жизни и образ жизни тех людей, для которых это делается. Все начало постепенно становиться на места. Со временем понимаешь, насколько важно образование. Ушло полжизни, чтобы эмпирически осознать многие вещи, которые мог бы дать институт.
ТОРГОВО-ОФИСНЫЙ ЦЕНТР AVE PLAZA (УЛ. СУМСКАЯ, ХАРЬКОВ) / ФОТО ИЗ АРХИВА ОЛЕГА ДРОЗДОВА
Кстати сказать, в последнее время быстрый рост в нашей профессии перестал быть редкостью. Если раньше профессиональная зрелость наступала годам к шестидесяти, то сейчас в первых рядах могут стоять мастера в возрасте от 30 до 50 лет.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ
— В других странах город воспринимается не как картинка с открыток, а как что-то происходящее в домах, где живут и работают люди. Очень важно, как именно ты смотришь на город: с точки зрения действий и событий или с позиции плоских декораций, на фоне которых ты будто снимаешься в чужом фильме. В нашей культуре на первом месте стоит внешняя маска, отсутствие которой воспринимается как признак ущербности. У нас ложь пронизывает все сферы жизни.
ТАРАС И ИСТУКАН
— Я недавно был в Полтаве и видел там потрясающий футуристический памятник Шевченко, построенный на волне украинизации и революционного романтизма. Удивительное мастерство молодой волны культуры, которая рассматривала традицию как инструментарий для будущего. И в ста метрах от него — невероятно серьезный истукан Мазепы, в котором нет вообще ничего человеческого. Это новый памятник мифотворчеству, в которое погружается общество, где главенствует заангажированный, дешевый, натянутый патриотизм. Люди отказываются от современности и погружаются в свои мифы. Но ведь история во всех ее противоречиях — и есть идентичность! И наша уникальность складывается, в том числе, из чудовищных сочетаний и неприукрашенных обстоятельств, из которых мы вышли. В этом наша сила, но к этому тоже надо относиться как к инструменту, не чуждому критическому анализу. Не как к застывшему пантеону, в котором мифы воспринимаются как четкий, необсуждаемый позитив, причем неважно кто там: Бандера ли, Мазепа. Жизненно важно понять, что мы выйдем из статуса развивающейся страны и войдем в то, что называется modernity, только если переключим что-то в своих мозгах и поймем, что у нас есть идея будущего, строящаяся на критическом осмыслении прошлого. Это единственный путь любого государства, нации, городского сообщества. Цель охраны — это развитие.
ЖИЛОЙ ДОМ HEIRLOOM (УЛ. ЧЕРНЫШЕВСКАЯ, ХАРЬКОВ) / ФОТО ИЗ АРХИВА ОЛЕГА ДРОЗДОВА
У НАС БЫЛА СВОЯ ЭПОХА
— Люди, среди которых много недавних киевлян, за чистую монету приняли новоделы Воздвиженки, на которую сейчас, увы, похожи ѕ застройки центра. Как следствие, исследователям нечего будет писать об этом времени. Ни предмета изучения, ни предмета сбережения не останется. Последний по времени интересный период в Киеве — работы плеяды архитекторов 1970-х-начала 1980-х годов, которые должны занять соответствующее место в сознании горожан. Это потрясающее наследие мирового уровня, требующее охраны, изучения и реставрации: «летающая тарелка» рядом с метро «Лыбедская», Дворец пионеров на площади Славы, гостиница «Салют» и еще много интеллигентных, точных и суперпрофессиональных зданий, которые остаются по-настоящему современными по сей день.
НЕОБХОДИМОСТЬ
— Киев уничтожает тяжелая 20-30-этажная застройка. Если бы она была приблизительно одной высоты (скажем, 5-8 этажей), то она создавала бы прекрасный ковер из холмов, домов и зелени. А в целом растущему как на дрожжах городу необходимы новые институты и общественные пространства, которые будут насыщать жизнь горожан.
ДНИПРО
— Если говорить о новой застройке, то наиболее архитектурно интересным мне кажется Днипро. Он поднялся, во-первых, благодаря такой героической фигуре, как Александр Дольник (1954-2013, среди работ — офисный комплекс «Цитадель-2», жилой комплекс «Башни», комплекс «Парковая колоннада», торговый центр «Вавилон-1», жилой дом «Амфитеатр», торговый центр «Европа», торгово-развлекательный центр «Материк», жилой комплекс «Амстердам», торговый комплекс «Пассаж», торгово-деловой центр «Босфор», мультикомплекс «Каскад-Плаза», Екатеринославский бульвар. — Д.Д.). Он задал высочайшую планку ответственности, дисциплины и качества, которую отстаивал перед клиентами. Во-вторых, богатые люди Днипра заключили своего рода общественный договор и придерживались заданного уровня. И, конечно же, немаловажную роль сыграл общий уровень понимания города архитектурным сообществом. Как следствие, те архитекторы, что пришли позже, тоже стремятся соответствовать заданным стандартам. Пусть там многие строения выглядят сборниками цитат из мировой архитектуры, тем не менее, в градостроительном плане они сыграли важную роль. Они обладают не только архитектурными, но и пространственными достоинствами: появились площади, набережная и ряд других общественных пространств, благодаря которым город обрел совершенно иное качество.
ПРОЩЕ И ГЛУБЖЕ
— То, что мы делаем сейчас — это длительная лабораторная работа. Наша проблема — выбрать из того, что придумали. Порой возникает даже некоторое перепроизводство идей. Работаем по принципу «семь раз отмерь». Мы очень долго выходили на модель, которая базируется на анализе разных критериев, включая социальные. Чем больше этих аспектов мы находим, тем больше вариативности.
А к прошлым проектам у нас следующее отношение: как своих детей мы их любим, но сами прошли длинный путь, и наше понимание собственной миссии, наша философия — меняются. Многое мы уже делаем по-другому. Проще в средствах и глубже по сути.
ДЗЕН-БУДДИЗМ
— Мне очень близка эта эстетика молчания и созерцания. Я его практикую, но не на религиозном уровне, а на бытовом. Могу очень долго смотреть в сад, и это будет моим главным занятием. Я действительно провожу так часть своего времени. Я не так давно этому научился — когда в мыслях нет ничего, кроме вещей у меня перед глазами.
Справка «Дня»
Олег Дроздов родился в 1966 г. в Волгодонске Ростовской области. Окончил факультет архитектуры Харьковского инженерно-строительного института (1990, ныне — Харьковский национальный университет строительства и архитектуры). С 1996 возглавляет проектное бюро «Дроздов и партнеры» (Харьков), специализирующееся на архитектуре и урбан-дизайне. Портфолио бюро насчитывает более 150 проектов разных типологий, из которых около десятка были реализованы. «Дроздов и партнеры» неоднократно становились призерами крупных локальных и международных конкурсов. В частности, в 2014 году бюро получило первую премию в архитектурном конкурсе на проектирование общественного спортивного комплекса в городе Тэгу (Dalseong Citizen’s Gymnasium) в Южной Корее.
