Недавно в редакцию пришло письмо от 30-летнего Виталия Ткачука. В нем он пишет, что родился в Берестечке, окончил Луцкий государственный технический университет, в 2008 году защитил диссертацию, получив степень кандидата экономических наук. «Работал над проблемами наращивания регионального инвестиционного потенциала. Преподавал в том же университете на кафедре банковского дела. Однако моим основным местом работы с 2005 по 2010 гг. был банк «Надра» в Луцке и Львове, где я прошел карьерный путь от кредитного эксперта до заместителя директора волынского филиала. Однако за чрезмерное доверие к людям в годы «кредитного бума» и недостаточную ответственность при подписании кредитных решений был осужден.
Виталий пишет, что он «ни на кого не обижается и не держит зла» «Теперь стою на пороге нового, более осмысленного и более содержательного этапа своей жизни». В «День» он написал, потому что «за почти четыре года пребывания в ИТТ, СИЗО исправительной колонии увидел, пережил и осмыслил многое. В частности то, что «в нашей правоохранительно-судово-пенитенциарной системе не так. Пишу это словосочетание одной цепочкой, потому что на своей коже почувствовал холодные и крепкие объятия цепочки круговой поруки. Попрощавшись со стенами этого ада на земле, осталось непреодолимое желание не промолчать». Почему Виталий выбрал именно наше издание, он тоже объясняет в письме. «Я познакомился с «Днем» в не очень приятном месте — в СИЗО. Однако, прочитав на одном дыхании экземпляр газеты, стал вашим искренним поклонником и в течение двух лет выписывал газету, читал ее, наслаждался и увлекался материалами и проектами «Дня». К счастью, сейчас покупаю газету уже свободным человеком».
Взвешенное, обоснованное и грамотное письмо Виталия Ткачука заинтересовало редакцию. Его взгляд «изнутри» той системы, собственные наблюдения и опыт показались нам интересными, поэтому публикуем здесь его колонку, написанную для «Дня».
Мария СЕМЕНЧЕНКО, «День»
«Бог терпел и нам велел». «Все это было бы смешно, когда бы ни было так грустно». «Беда не ходит одна». И еще много знакомых высказываний и поговорок можно мгновенно вспомнить, говоря об отечественной пенитенциарной системе в ее нынешнем виде. А самым точным обобщающим образом процесса отбывания наказания по-украински (читай — «сидения», а точнее — «лежания») может служить эдакая метафора ада на земле. То есть он не такой страшный, как инфернальные образы из церковных описаний и картин, но тем не менее очень реальный. И от этого действительно является адом.
♦ АД, КОТОРЫЙ РЯДОМ
Этот ад совсем близко — в каждом областном центре, возле новейших торгово-развлекательных комплексов и ночных клубов, недалеко от школ и университетов, вашего дома и работы. Метастазы этого зловещего мира распространились даже туда, куда не доходят средства бизнеса и чиновников — в самые отдаленные райцентры и села. Туда контингент доставляют как из пивбара в неблагополучном районе, так и из кожаного кресла в престижном офисе.
Именно здесь осужденные и арестованные становятся на путь исправления, искренне каются в содеянном и приобщаются к общественно полезному труду — так рапортуют чиновники-пенитенциарии в своей газете, тысячные тиражи которой — заслуга вовсе не широкой читательской аудитории. Просто едва ли не каждого узника с его заработком в 10—20 (!) гривен в месяц добровольно заставляют оформить подписку на это издание с тиражом... 60 тысяч экземпляров. Предвидя и упреждая праведный гнев соответствующих чиновников на озвученные выше размеры зарплат осужденных, сразу отметим — говорим не о цифрах начисления заработков на бумаге, в отчетах учреждений, а о реальных средствах, которыми могут распорядиться работники. О механизме того, как «бумажный» заработок в сумме, скажем, 800 гривен становится выплатой в 15 гривен — немного позже.
Именно здесь осужденные имеют право на свободу мысли, совести, вероисповедания и пр. — так отмечено в официальных статьях наших кодексов криминально-изобличительного (извините, исправительного) характера. А в действительности объем права здесь прямо пропорционален размеру бумажника заключенного или его родных. Банально звучит, но не банальным в реальной действительности является и тот факт, что в десятках СИЗО и тюрем ежедневно страдают тысячи людей: физически, морально, психологически. А вместе с ними — вдвое-впятеро большая армия близких.
Эти люди еще вчера были вашими соседями, сотрудниками, друзьями, не дай Боже — родными. Предлагаем вам правдивый взгляд очевидца упомянутого ада и едва ли не всех его кругов. Из этой правды следует сделать собственные выводы, которые, безусловно, будут противоречить тем заявлениям, которые ежедневно доносят нам доблестные пенитенциарии.
Более того, проверенной собственным опытом истиной является и то, что тюрьма — это государство в миниатюре — с его социальным срезом, проблемами и недостатками, даже в несколько гиперболизированном виде. В государстве коррупция — без нее не обходится и ни один день пребывания за решеткой. В тюрьме за невмешательство (а отчасти и содействие) администрации культивируется общество «братков» — нет гарантии, что и на свободе вам вскоре не придется столкнуться с феноменом грубой силы и с ее «понятиями» в действии.
♦ КТО И ЗА ЧТО РАБОТАЕТ?
Первое, с чем сталкиваешься в системе, — персонал СИЗО. От рядового постового, который целый день слоняется по коридору с несколькими десятками камер, и до руководства, которое добросовестно содержит арестованных. В том числе выполняет разного рода заказы следователей и потерпевших — конечно, незаконные. Так, осужденного, который не хочет давать показания, могут ежедневно переводить в другую камеру, не принимать передачи от родных, наконец — бить и держать в карцере.
Вспоминается один яркий случай. Мужчину, в прошлом предпринимателя, которого приговорили к лишению свободы аж на 10 лет, никак не оставлял в покое один из потерпевших, которому тот был должен деньги. Найдя нужные знакомства, этот пострадавший организовывал через руководство СИЗО незаконные встречи со своим должником, угрожал, требовал. Не получив желаемого, пошел более жестким путем — через то же самое руководство изолятора и при поддержке начальника областного управления пенитенциарной службы заключенного-мошенника начали закрывать в карцер — на 5, 10, 15 дней. Причину такой санкции придумывал дежурный или постовой по указанию сверху (мол, конфликтует с работниками или же изъяли мобильный телефон). Дальше составляется рапорт, выносится постановление — и вперед, в сырое подвальное помещение в шесть квадратов, где днем нельзя даже прилечь. Причем пострадавший хочет одним выстрелом двух зайцев убить — и чтобы срок максимальный негодяю назначили, и чтобы деньги отдал. Классика украинского жлобства и «человеколюбия». Откуда, скажите, у человека, который потратил последние средства на суды и адвокатов, возьмутся за решеткой деньги? Он их может заработать, одолжить, наконец взять в кредит — но для этого он должен быть на свободе. А наша судебная система, как и психология людей, требует всего и сразу — и посадить, и чтобы деньги отдал до копейки. В итоге же получаем такую вот реальность:
1. Судья и прокурор получили от пострадавшего по несколько тысяч у. е. за то, чтобы приговорить должника к криминальной ответственности (заметьте, за невозвращение займа — деяние, которое следует решать в гражданско-правовом поле) на максимальный срок.
2. Денег пострадавшему никто не вернет (потому что неоткуда).
3. Пострадавший потратит еще тысячи условных единиц на подкуп тюремного начальства, чтобы и дальше «прессовать» должника.
4. Государственный бюджет Украины за 10 лет содержания узника потратит десятки тысяч гривен средств налогоплательщиков, то есть наших с вами — чтобы накормить «преступника», оплатить электроэнергию, воду, отопление, заплатить заработную плату тем, кто его охраняет, а еще выдать им квартиры, научить их «правильно охранять» — и сотни других «а еще» в денежном воплощении.
5. Жена, родители и другие родственники будут тратить около тысячи гривен в месяц на то, чтобы передать осужденному продукты питания, одежду, средства гигиены.
Следовательно, в результате общество получило из полного сил и энергии человека груз для дырявого отечественного бюджета и иждивенца для его семьи — эдакого здорового нетрудоспособного. А кто же во всем этом деле выиграл, спросите вы? Ответ находим в вышеназванных пунктах — судьи, прокуроры, пенитенциарии — все, кого питает прожорливая и уродливая по своей сути гигантская машина коррупции.
Ну а что же простые, рядовые сотрудники, которым не светит перспектива получать взятки в креслах начальников — в силу плохого образования, да и вообще внутренней немотивированности к чему-то большему? Общее впечатление от персонала украинских СИЗО и ИК — в систему приходят люди, которые не могут или же не хотят найти более достойное место работы. Особенно удивляют молодые ребята 20—22 лет, которые сознательно выбирают работу, где они годами тоже будут находиться за решеткой, внутри тюрьмы. Но это, по-видимому, легко — сдать свою судьбу медленному течению неповоротливой государственной канализации по исполнению наказаний. Ежегодно сюда сливают все новые и новые стоки человеческих судеб и энергии, а персонал учреждений исполняет роль эдаких работников коммунальных служб, которые периодически очищают каналы от засорения. Работа не с особо приятными ароматами, но стабильная, без напряжения. Конечно, кто-то должен и там работать, скажут скептики-реалисты. Но нашему обществу надо найти ответ и на этот вопрос: на самом ли деле нам нужны ТАКИЕ работники и ТАКОЕ их количество? Кто они для страны, для ее продвижения — неужели с таким уровнем личного развития и сознания они станут полноценными членами европейского сообщества?
Ежедневно наблюдая за поведением тюремных надзирателей, слушая содержание их разговоров, обильно сдобренных матом, регулярно вдыхая их алкогольный перегар, поневоле приходишь к выводу, что разницы между ними и мелкими узниками-воришками — никакой. Просто их пока еще отличает положение относительно решеток. Зарплата в 1 300 гривен (это если не поступит указание изъять из нее немного штрафов за нетрезвый вид или неподобающее исполнение служебных обязанностей) заставляет и рядовых «прапоров» соблазняться на мелкие «взяточки» — брать у заключенных пачку недешевых теперь сигарет, кофе (без которого на такой работе невозможно не заснуть) — чтобы не проводить обыски или не слишком тщательно их проводить. «Золотой стандарт» за обнаружение мобильного телефона — карточка на пополнение счета. У сотрудников исправительных колоний вариаций уже больше — там делают разнообразные изделия — кухонные наборы, сувениры, мангалы, которые тоже принимаются в качестве «иммунитета» от обысков.
Тема рабского (и это не преувеличение) труда осужденных — материал не для одной публикации. Его мотивы, инструменты поощрения и оплата складывались годами, поэтому и изменить существующий порядок вещей — вопрос не из простых. В целом, система работает, условия устраивают как осужденных, так и руководство с рядовым персоналом. Но от этого не снимается вопрос — нужная ли нам всем ТАКАЯ система?
Виталий ТКАЧУК
