Если другие министры — после того, как заняли в феврале свои кресла — пошли на контакт со СМИ практически сразу, то «выхода в люди» министра по чрезвычайным ситуациям Давида Жвании пришлось ждать почти два месяца. Накануне чернобыльской годовщины он, наконец, состоялся. В эти же дни в МЧС произошла очередная реорганизация — в ведение министерства, согласно указу Президента, вновь отданы все чернобыльские вопросы. Логично, что именно с этой темы и начался разговор с министром.
— Одна из задач МЧС — наработать, сформировать государственную политику в сфере обращения с радиоактивными отходами. Соответствующий закон об этом был одобрен 10 лет назад. Однако система работы так и не появилась. Ныне в первую очередь надо выработать научно-техническую политику, а именно — решить вопросы системы захоронения, переработки отходов, методов и сроков хранения отходов. Над этим должен работать научно-технический совет при участии специалистов органов центральной исполнительной власти и Академии наук с обязательным общественным обсуждением этого вопроса. Создание такой долгосрочной государственной программы в сфере обращения с радиоактивными отходами даст нам возможность не только выполнить закон, принятый 10 лет назад, но и решить один из главных вопросов Чернобыльской станции. Главное — изъять ядерное топливо, которое еще осталось на ЧАЭС, и вывезти его для дальнейшего захоронения.
Следующие задачи — дезактивация механизмов. Если это возможно — их дальнейшее использование на предприятиях. Если нет — разборка на металлолом и захоронение. Что касается здания самой станции есть два варианта. Оставить его в том же виде, как памятник, для истории, для потомков, или снести. Избранное решение должно быть выполнено до 2020 года.
— Вы, как и остальные министры, с приходом на пост дали обещание оставить свой бизнес. Остались ли связи с предприятиями, к которым вы имели в свое время отношение?
— Безусловно: я общаюсь с их руководителями и часто принимаю участие в обсуждении многих проблем. Судостроение на сегодняшний день — сфера убыточная, поэтому у глав таких предприятий возникает масса вопросов о том, как выжить. Главная проблема — дорогие кредиты и отсутствие дотаций. Вы, наверное, помните, что в прошлом году льготы для отрасли были отменены. А судостроение — процесс длительный: продукция «на выходе» оказывается месяцев через 16—18. Так что я с удовольствием консультирую такие предприятия, а в ближайшем будущем попытаюсь помочь: буду лоббировать подписание законопроекта по специальной форме дотаций. Это нужно не только директорам предприятий и их сотрудникам: это нужно Украине.
Поэтому ничего не потерял. Тем более, я слишком долго был в бизнесе для того, чтобы с ним было тяжело расстаться. Наоборот: заняв пост министра, думаю, я обрел что-то новое. Это ведь огромный фронт работы. За эти два месяца я проникся, чувствую накопившиеся здесь проблемы, где-то уже вижу пути и последовательность их решения. Реформирование министерства (первый шаг — включение в его состав Укргидрометцентра и Госнадзорохрантруда) сконцентрировало проблемы в одном ведомстве. Что очень хорошо, ведь теперь и проблемы стали очевиднее. Это добавило нам работы, но я не жалею. В той форме, в которой существовал МЧС ранее, содержать его было слишком затратным для государства. Ведь это ведомство несет ответственность не только за чрезвычайные ситуации: оно, к примеру, также отвечает за суициды, непроизводственный травматизм, но функций этих оно не выполняло. Я увидел фактически пустое министерство — базовая пожарная команда и разваленная гражданская оборона. На обломках этого мы и начали строить.
Я благодарен, что мои предложения по реформированию были услышаны Президентом. Во всех обсуждениях и дискуссиях о слиянии Госнадзора и Гидрометцентра с МЧС говорилось: оставьте все, как оно есть. Я же просил аргументировать: почему? Ведь все должно быть логичным. Первая задача министерства — предупреждать катаклизмы. Почему мы не можем переходить на другие технологии, почему все еще, образно говоря, пользуемся счетами и банальным термометром, когда существуют новые технологии? Ломать то, что наработали за годы вышеупомянутые структуры, никто не собирается — есть желание улучшить и расширить поле их деятельности. Но методы работы пересматривать будем серьезно. К примеру, функции, которые мог бы выполнять один Гидрометцентр, были распределены между разными структурами. Получалось, что фактически некому было нести ответственность за прогнозирование в целом.
В общем, теперь мы выстроили вертикаль: функции надзора, профилактики и прогноза, функцию силы.
— Непредсказуемость чрезвычайных ситуаций всегда была поводом для высказываний следующего рода: дескать, поле для манипуляций обширно. Никто ведь не может просчитать стоимость ликвидации той или иной аварии, а также их возможное количество. Ваш комментарий.
— Я действительно столкнулся с этим, придя на пост министра. В тот момент как раз начались паводки. И попытки чиновников использовать то, что «заложено» на министерство, для решения своих внутренних проблем, так сказать, всплыли на поверхность. Мы стали делать проверки по каждому случаю: если объективной ЧС не было, денег мы не давали. Я хочу, чтоб чиновники на местах наконец уяснили: пора манипуляций закончилась. В ближайшем будущем мы хотим пригласить органы местного самоуправления на коллегию и провести разъяснительную работу.
— Для вас как человека, долгие годы проработавшего в бизнесе, вряд ли станет открытием, что нередко пожарный инспектор выступал в качестве инструмента сведения счетов…
— Не буду себе льстить: не могу сказать, что на данный момент в министерстве коррупция исчезла как понятие. Но мне все же кажется, что с моим приходом она уменьшилась. Коррупция — это всегда пирамида: нет верхушки — пирамида «сыплется». Кроме того, чтобы побороть данное явление непосредственно по нашему министерству, нужно привести в порядок законодательство. В первую очередь, о страховом бизнесе. И в данном вопросе мы будем главными лоббистами и помощниками страховиков. Предписания фирме должен выдавать не пожарный, а именно страховик. Тогда и ответственность у руководителя предприятия будет иной, и коррупция исчезнет.
— Не секрет, что вырубка лесов — одна из главных причин закарпатских паводков. Содержится ли в вашей программе действий пункт, предусматривающий меры борьбы с предприятиями, работающими там незаконно?
— Рычаги существуют у Минэкологии — там подготовлен проект постановления о запрете вырубки, разрешена только санитарная. Мы поддержали их предложения. Но со своей стороны МЧС поднимает и другую проблему. Нынче в горах идет интенсивная застройка коттеджами. Но перед тем, как строить, нужно делать полноценное обследование, насколько пригодна для этого территория. Потому что паводковая опасность бывает и там, где вырубка не производится. Мы поставили вопрос о том, чтобы с нами советовались, — мы можем давать квалифицированные консультации, как избежать опасности. Если люди находят средства на то, чтобы построить себе комфортное жилище в горах, думаю, могут изыскать и некую сумму, чтобы, к примеру, отвести реку от своего участка. Министерством в Закарпатье создана специальная служба. Пока, правда, мы еще не вправе требовать, чтобы МЧС принимало обязательное участие в процессе контроля за каждым строительством.
— Вопросами, связанными с украинскими шахтами, занимается, как минимум, три ведомства. Не кажется ли вам, что это влияет на эффективность их решения?
— Действительно, вопрос безопасности на шахтах — главный из «бесхозных». Недавно мы с министром топлива и энергетики летали в Донецк разбираться по аварии. В ходе совещания с губернатором пришли к конкретному решению: поделить ответственность. С переходом Госнадзорохрантруда под руководство МЧС в наши обязанности перешла функция контроля. Поэтому мы будем очень жестко следить за тем, чтобы каждая шахта установила необходимое оборудование. Не будут приняты меры безопасности — будем закрывать.
В Польше на такой же объем добытого угля, как и в Украине, показатель смертности низкий — 15 человек. Оператор технадзора сидит перед монитором и видит полную картину забоя. Анализируя показатели, он принимает оперативное решение и дает команду шахтерам. Мы будем обращаться к правительству с просьбой о выделении специальных средств для обеспечения государственных шахт такой техникой. К сожалению, закупать ее пока придется на Западе.
— Решению каких еще вопросов МЧС будет отдан приоритет?
— Техногенным и вопросам спасения. К примеру, спасения на воде. Спасательная служба была в свое время отдана в руки местных властей, которые не смогли подойти к вопросу грамотно: у нас за год на воде гибнут 4700 человек.
Еще десять тысяч ежегодно гибнут от суицида. Эта цифра — не показатель того, что мы живем в бедной стране: в богатой Швейцарии данный показатель выше. Но эти вопросы обсуждает весь мир, а мы даже к этому не приступали.
КСТАТИ
Министр транспорта Евгений Червоненко рассказал в интервью, что под его руководством и руководством Давида Жвании в период «оранжевых» событий на Майдане присутствовали люди с автоматическим оружием, готовые в случае чего защищать революцию. Об этом в разговоре с министром по чрезвычайным ситуациям упомянули корреспонденты интернет-издания Glavred.info. Давид Жвания прокомментировал воспоминания коллеги следующим образом: «Я могу очень подробно рассказать о Евгении Альфредовиче, но комментировать Евгения Альфредовича я не могу». «У него своя фантазия, и он по-своему видит некоторые события. У меня и моих людей никаких легальных и нелегальных автоматов не было. В Украине нет закона, которым разрешено хранение и ношение автоматического оружия частным лицам. Мы же — не вооруженная банда, которая решила сделать переворот в стране. Это был мирный протест, не было никакого оружия, никто ни от кого отстреливаться не планировал. У нас была абсолютно мирная акция, рассчитанная на то, что как раз в мирное население, которое пришло нас поддерживать, власть не будет стрелять».
