В один из осенних дней прошлого года произошло малозначительное событие, о котором давно забыла. В районе Майдана подбежал взволнованный мужчина и торопливо, проглатывая буквы, уточнил стандартно: «Do you speak English?». Невольно отметила, что его ухоженность, даже утонченность как-то не вязалась с суетливостью обращения.
Привычно ответила мало, но достаточно, неосознанно ощущая определенное удовольствие от того, что могу общаться. Каждый, кто недавно прошел английскую школу, подтвердит: курсисты особо внимательны к вопросам иностранцев на улице или еще где. Движет желание проверить себя в живой природе. Хочется не только помочь, но и уловить детали вопроса. Это не только бесплатная практика, но как бы возвращенный долг — ведь и самой приходится в чужой стране что-то уточнять, волноваться, не находя нужную улицу. Все мы — туристы в этой жизни.
Мужчина лет сорока, что стоял передо мной, показался выходцем из Индии, уточнять не стала, да и суть не в этом. Пока он подробно описывал свою удручающую ситуацию (не может доехать до аэропорта, так как украли все деньги), удивлялась, насколько он элегантен: его вещи просто впитали изысканность, так быстро не упакуешься на ходу, заскочив в бутик. Все было подобрано за большие деньги, к тому же сохранилась игривость и дорогая простота. Дополняло впечатление роскошный цвет лица незнакомца, обаятельные глаза, прекрасная стрижка. Естественно, уловила все за секунду, а в следующую — поняла, что денди просит денег. В кошельке было всего 24 гривни, их ему и предложила. Франт не мог скрыть смятения, ведь такие копейки не спасут. Он начал уточнять, есть ли у меня карточка, предлагал что-то в залог, еще что-то лепетал. Собрав свои знания, объяснила, что я не главный донор в городе и, пожалуй, стоит обратиться в посольство. Пожелав удачи, ушла по своим делам.
И вот буквально несколько дней назад, в разгар общегородского панического нетипичного маскарада, пересекая Крещатик, почти на том же месте услышала очередное «Do you speak English?»... Уже приготовилась ответить стандартно «a little», но, подняв глаза, узнала своего попрошайку с честными глазами. Засмеявшись, сразу вспомнив ставшей очевидной свою прошлогоднюю провинциальную доверчивость, впрочем, взращенную на уверенности, что тренироваться в иностранном надо везде и постоянно, обратилась к нему вовсе не на английском: «У вас что — сегодня украли защитную маску?». Тот даже от неожиданности на мгновение как бы уронил свой тщательно отрепетированный тяжелый мужской взгляд и, наверное, хотел ответить, что не понимает. Правда, такого шанса ему не дала и огорчила выводом уже на ходу: «Вы не профессионально расшифровались и свой прикид вряд ли окупите в этом районе. Разве что эпидемия поможет изменить внешность. Почему же вы без маски? Впрочем, ваш словесный портрет, — пообещала, — не утеряю, а подарю другим простофилям в назидание».
До сих пор стыдно за себя и своих друзей, когда вспоминаю совсем другой эпизод. Два года назад в жаркий июльский день в Риме стояли мы у входа в Ватикан, ожидая своей очереди. Помню, рядом тихо примостилась дружная стайка экскурсантов из Китая. Все они были в масках. Мы, скрывая усмешки, поглядывали на них с удивлением. Нам тогда почему-то хотелось пошутить над паникерами (так мы решили), и некоторые специально покашливали, улавливая реакцию соседей в масках. В Китае прошла тогда волна птичьего гриппа, но нам тревога была еще неведома. Бестактность поведения была припудрена как бы всепрощающим озорным туристским настроем, но сегодня хочется попросить прощения за тогдашнюю неуместную игривость. Пережитая паника злокачественна тем, что оставляет в мозгу метафору какого-то сумасшедшего кладбища, от которого нужно бежать и бежать. И даже в солнечный благополучный день в Риме пережившие ужас без маски чувствовали себя под прицелом беды.
Так много, как в последние недели, у нас никогда не говорили об иммунитете, о том, что надо срочно его укреплять. Так и хочется огрызнуться: вы сначала его не подрывайте беспардонно. В Киеве, естественно, примеров издевательств посредством ночного шума предостаточно, остановлюсь на одном. Довольно большая группа домов на пересечении улиц Большой Житомирской, Десятинной, Владимирской попала в плен многомесячного безостановочного рева неадекватной вентиляции (или еще какой техники) установленной наружно на внутреннем фасаде отеля «Inter-Continental». Любой специалист подтвердит, что ночной шум (особо мощный и на одной волне), своим постоянством разрушает этот же самый иммунитет быстрее болезни. Качество жизни всех пленников никого не интересует, такие мелочи, как утерянный сон и взвинченность, — не аргумент для той же СЭС. Еще летом побывав в СЭС Шевченковского района и весьма интеллигентно побеседовав с пани Татьяной, отвечающей за эти вопросы, ушла в весьма оптимистическом настроении. Правда, в тот же день узнала, что моя собеседница, мягко говоря, слукавила: отель уже был принят ее конторой и признан отвечающим всем нормам. Недавно позвонила ей напомнить ее же слова: что каждый дом законодательно признан санитарно охраняемым объектом, и сколько мы еще будем жить как внутри аэродрома, и как же можно было, не устранив причины шума, принимать объект?!!
Интеллигентность пани Татьяны явно поистощилась, она ответила мне достаточно грубо, что не обязана передо мной отчитываться. Значит, были основания, добавила она. Жалуйтесь на здоровье, посоветовала, замеряем. Наглость заключается в том, что в СЭС прекрасно знают об этой проблеме, но вовсе не собираются ее решать, а тянуть с перепиской (никому не нужной) можно годами, да и осень в помощь. Окна закрылись. «Больше не могу уделить вам внимания», — услышала от собеседницы. Хорошо хоть, что перед тем, как положить трубку, она успела услышать язвительно брошенное мною, что мне не нужно ее внимание, ведь я все равно не смогу его оплатить.
Смешно, в этих конторах давно на эти жалкие реплики не обращают внимания, нет в них никакой твердости, а потому нет и оснований. Грипп пройдет, а отель останется. Вот вам и весь иммунитет... в пять звезд.
