После беседы с Татьяной Баранцовой сложилось впечатление, что награда международного уровня получила вполне заслуженно. Женщина была признана региональной победительницей премии Агентства ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) имени Нансена в Европе. Ранее эту же награду получил Мустафа Джемилев. Никто из граждан Украины в перечень победителей не попадал. Премия основана 66 лет назад УВКБ ООН, ею отмечают чрезвычайные заслуги в служении принудительно перемещенным лицам и лицам без гражданства.
«Люди с инвалидностью сталкиваются с еще большими проблемами, когда приходится покидать свои дома и начинать жизнь заново, но как люди бегут из зоны боевых действий на инвалидной коляске? Как они находят новые дома, работу или возможность получить образование? Татьяна показала нам, каким образом это возможно. Она — герой, чья энергия продемонстрировала образцовую преданность и сострадание, и помогла тысячам людей с инвалидностью обрести безопасность и восстановить свою жизнь», — отметила Ноэль КАЛХУН, заместитель Представителя УВКБ ООН в Украине, во время вручения награды Татьяне Баранцовой.
Сейчас Татьяна БАРАНЦОВА — Правительственный уполномоченный по правам людей с инвалидностью. Женщина имеет травму позвоночника, передвигается на коляске, на собственном опыте знает о проблемах людей с инвалидностью и ищет действительно эффективные пути их решения. Живя в Луганске, руководила центром по поддержке молодежи с инвалидностью. После начала войны на востоке помогала внутренне перемещенным лицам с инвалидностью искать жилье, еду, предоставляла с командой единомышленников психологическую и финансовую поддержку. В двух словах и не описать все те программы и направления, которые взяла под свое крыло Татьяна Баранцова. О самых главных из них — расспросил «День».
— Сейчас вы занимаете должность Правительственного уполномоченного по правам людей с инвалидностью, а награду получили за помощь внутренне перемещенным лицам, — расскажите, пожалуйста, о ключевых направлениях вашей работы, каким образом это перекликается с наградой?
— Эта награда назначается не за месяц-два, даже не за полгода. Агентство ООН по делам беженцев самостоятельно определяет кандидатов на награду, за деятельность которых они могут отвечать и за которыми следят длительное время. С агентством мы сотрудничали начиная с 2014 года, то есть с самого начала тяжелых трагических событий на востоке. Поэтому, наверное, это оценка шести лет моей работы, консультирования и помощи людям. И эта награда никак не связана с моей нынешней должностью правительственного уполномоченного (назначена в апреле этого года. — Ред.).
«МЫ ОБЪЕХАЛИ ВСЮ ЛУГАНЩИНУ И ВЫЯВИЛИ, ЧТО 90 ЧЕЛОВЕК ЕЖЕГОДНО МОГУТ СЕСТЬ В ИНВАЛИДНОЕ КРЕСЛО»
— Расскажите немного о вашем Луганском областном центре социокультурной адаптации молодежи с ограниченными физическими возможностями, который возглавляли в Луганске на протяжении 12 лет, собственно, с которого началась ваша общественная активность. Он сейчас существует или переехал на свободную территорию, как его дела продолжаются теперь и в каком формате?
— Это мое любимое дело. Центр был создан для потребностей молодежи с инвалидностью 2008 года. Я, как председатель общественной организации «АМИ-ВОСТОК», получила президентский грант для одаренной молодежи, который назвала «Луганский областной центр социокультурной адаптации молодежи с ограниченными физическими возможностями». Цель своего проекта я четко понимала, потому что видела большой пробел в работе с молодежью не только в Луганской области, но и по всей Украине. Если для детей программы адаптации и социализации существовали, а до 2006 года я работала заведующей отделением реабилитации детей с инвалидностью в городском центре и хорошо знала эту проблему, то, когда детям исполняется 18 лет, они не знают, куда им податься и что делать. А у молодежи уже другие нужды, цели и ожидания. И таких структур, которые поддерживали бы именно молодежь, в то время не существовало. Поэтому я написала такой проект, который основывался на исследовании, проведенном нами вместе с командой в Луганской области.
Мы получили разрешение, чтобы в течение пяти лет работать с историями болезни, чтобы понимать, сколько молодых людей получают травмы позвоночника в течение года. Я тоже это знаю, потому что сама передвигаюсь на коляске. К тому же, это промышленные регионы — больше, чем в Донецкой и Луганской областях, людей с инвалидностью не было нигде. Мы провели определенный мониторинг и сделали следующий вывод: каждый год до 90 человек могут получить травмы позвоночника и, как следствие, сесть в инвалидную коляску или иметь другие сложные ограничения в передвижении.
За счет грантового проекта наша команда проехала всю Луганщину. Мы побывали в каждом городе и поселке, общались с молодежью с инвалидностью и на основе этого подготовили исследование, которое через год представили Министерства молодежи и спорта. Это был лучший проект того года — я помню, как получила за него именные часы. А в Луганской ОГА рекомендовали создать такую структуру, в которой могли бы работали люди с инвалидностью, молодежь. И эта структура трудоустраивала молодых людей с тяжелыми формами инвалидности.
Кроме того, мы проводили немало мероприятий как общественная организация и работали вместе с центром как два крыла. В целом, у нас была очень мощная социализация и сотрудничество со всеми культурными и образовательными учреждениями области. Благодаря этому сотрудничеству в Луганске были созданы чрезвычайные возможности для обучения молодежи. Например, в Луганском национальном университете имени Тараса Шевченко был построен четырехуровневый пандус, открыты доступные общежитие, библиотека, кафедра, центр адаптации молодежи с особыми образовательными потребностями.
В 2014 г. центр переехал в Северодонецк. Здесь сложные условия, вообще во всех отношениях. В городе дефицит свободных помещений, где можно разместиться, тем более с комфортными условиями. Центр подчинен управлению молодежи и спорта при Луганской облгосадминистрации. Сегодня это сильная команда.
ЖИЗНЬ БЕЗ ГАРАНТИЙ
— То есть центр переехал, и вместе с ним — его идеи и направления работы, а что с теми людьми, которыми занимался центр? Часть из них, вероятно, осталась в Луганске?
— Это очень сложный вопрос. Многие люди уехали, потом спасались, переезжая туда, где было безопасно. Возвращалось назад много людей, потому что не было за что снимать жилье. Люди же не живут на одном месте, постоянно ищут, где удобнее, потому что адаптация — это общение, инфраструктура, трудоустройство, а люди с инвалидностью, переселенцы, испытывают нехватку средств, в основном поселяются на окраинах города, а потом такие проблемы, как, скажем, трудоустройство или как добраться до школы, до больницы, аптеки, магазина... Я, как мама с инвалидностью, постоянно ищу возможность, чтобы моему ребенку было удобно добираться не только в школу, но и в кружки и секции, к врачу. Люди со статусом ВПЛ всегда меняют место жительства, потому что это очень сложно. 99% людей с инвалидностью с востока потеряли свою работу. А из-за пандемии имеют еще больше проблем, поскольку, как правило, их увольняют в первую очередь. Если переселенцам нечем платить за аренду жилья, они должны возвращаться назад. Люди всегда помнят, что там остался родной дом и что нужно помогать тем, кто остался, но и детям нужно дать надлежащее образование, поэтому люди в постоянном движении, несмотря на все трудности.
— Но несмотря на это, вы подставляете плечо. Какие проекты по поддержке ВПЛ продолжаются сейчас, или это уже настолько взаимосвязано, что трудно выделять переселенцев и людей с инвалидностью?
— Эти проекты — это жизнь. Жизнь, которую мы переживаем сейчас и которая имеет свою особую историю. Кто-то говорил, что пройдет три года, и переселенцы адаптируются, никакая помощь больше не будет им нужна. Но реальность другая, как и жизнь нашего общества, та, которую мы ждали три года назад. Уже прошло шесть лет, а люди имеют большие проблемы. И никто не может гарантировать, что что-то существенно изменится в ближайшее время. Мне часто говорят, что вынуждены снова искать жилье, потому что арендатор просит освободить квартиру. А что делать, когда в семье ребенок с инвалидностью? А если это семья, как у меня, когда оба родителя передвигаются на колясках? Арендовать жилье крайне сложно, почти невозможно, и оказывать помощь, поддержку никто не собирается. Наконец удается арендовать жилье, но чтобы попасть в квартиру, надо в любом случае как-то преодолеть шесть ступенек в лифт. А как их преодолеть? А если лифта нет. Затем попадаешь в квартиру, а санузлы узкие для коляски. Люди, которые прописаны в доме, имеют право построить пандус или расширить двери комнаты, а внутренне перемещенные люди, которые арендуют жилье, такого права не имеют. Поэтому, когда мы говорим о плате за жилье, — это одно, но другое, что это жилье еще и не приспособлено для людей с особыми потребностями. И это огромная психологическая нагрузка, и физическая тоже.
В 2014 г. наша команда искала разные варианты, как преодолевать препятствия, решать проблемы переселенцев, напоминала власти о таких людях письмами, «SOS»-обращениями. Собирались, советовались с друзьями, коллегами, знакомыми — как и чем можно поддержать или оказать помощь такой-то семье. Предметами быта, одеждой или помощью в обучении, потому что ребенок после пережитого стресса отказывается идти в новую школу.
Кстати, в 2014 году таких детей было очень много. И мы создали для них онлайн-школу «Бригантина». Преподаватели из Донецка и Луганска на благотворительных началах работали в ней. Они преподавали английский язык, математику и другие предметы школьной программы. Иногда к нам присоединялись преподаватели из других областей. Но и детки разные. Кто-то мог учиться таким образом, а кому-то это было трудно. Поэтому мы в онлайн-режиме проводили различные конкурсы, викторины, концертные программы. И поверьте, детям было очень важно увидеть знакомые лица детей, друзей, которые в другое — довоенное время были с ними рядом. Дети узнавали друг друга, начинали разговаривать, общаться, и это помогало некоторым определенным образом преодолевать свою замкнутость и социальные барьеры. Наши мероприятия объединяли в то время до тысячи человек. Это и психологические консультации для родителей, и оперативная информация или сообщения для семей-переселенцев. Мы вели страницы в Фейсбуке, и вся наша команда работала как часы.
КАК СТРОИТЬ «МОСТЫ» ВЗАИМОПОНИМАНИЯ
— Это школа продолжила существование, или, может, изменился ее формат?
— Школа работала почти до 2018 года. Работает и сегодня, но, разумеется, не так, как в начале. Сейчас по возможности преподается английский язык для детей, проживающих в отдаленных районах Луганщины, на линии столкновения. Привлекаем к такому обучению преподавателей других предметов, логопеда. Школа до сих пор чрезвычайно актуальна, особенно в ситуации всеобщего карантина. Мы нашли свой подход к обучению детей с различными потребностями. В 2018 г. при поддержке УВКБ ООН начался проект «Гармония в многообразии». Я лично разработала тренинговую программу для младшей, средней и старшей школы. Ее рассмотрел Киевский университет имени Бориса Гринченко и рекомендовал для работы со школьниками.
Мы посетили много школ, работали над развитием толерантного отношения детей друг к другу, к детям с особыми потребностями, работали над созданием инклюзивного школьного пространства. Дети настолько радостно и заинтересованно включались в этот процесс, что мы уже вместе с ними обсуждали и размышляли над тем, что нужно сделать, скажем, чтобы ребенок на коляске мог учиться в обычной школе. Дети придумывали разные варианты, кто-то предлагал сделать две школы, а между ними — мостик, чтобы дети ходили по нему друг к другу.
Дети — это отражение нашего взрослого отношения к разным жизненным ситуациям, и им не так просто принять или понять, что рядом тоже дети на колясках или с какими-то другими физическими ограничениями, но они могут и имеют право учиться вместе с ними. Мы хотели, чтобы дети сами пришли к этому решению. Они смотрели на меня, на спикера, и начинали понимать проблему, потому что просто так ребенок не ответит, почему мостик между школами — это не вариант. А потом дети писали, что когда вырастут, то будут строить удобные для всех пандусы. То есть они сами поняли, что другим детям нужна архитектурная доступность учебных заведений, детских садов, парков и улиц.
— Вы пытались подавать руку помощи тем, кто в этом нуждался. По вашему мнению, за эти годы, которые вы посвятили этой огромной работе, смогло ли государство параллельно создать соответствующие социальные программы для взрослых и детей с инвалидностью, а теперь еще и для людей, которые получили новый статус внутренне перемещенных лиц? Если говорить в целом о ВПЛ, то время от времени от общественных организаций слышны призывы о необходимости льготных кредитов на жилье или программ для трудоустройства. Отдельно о программах для людей-переселенцев и лиц с инвалидностью я ничего не слышала. Так есть ли подобные проекты? Или все равно это тянет на себе общественный сектор?
— К сожалению, вынуждена повторить последнюю фразу. Общественный сектор утверждает, что жилищные проблемы остаются главными. Для людей с инвалидностью возникает много барьеров на пути к медицинскому обслуживанию, к учебе. Но жилье — это все же самое важное. Да, у нас пытались разрабатывать соответствующие программы. Когда собирался общественный совет при Министерстве по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий, заседание проходило на втором этаже. Конечно, на встрече присутствовали наши представители, но, возможно, мне тоже нужно было бы прийти на то заседание и говорить о людях, интересы которых я защищаю, потому что взрослые воспринимают все, как дети. Вот увидел ребенок учителя на коляске и понял: нужно что-то делать.
Люди даже не пытаются понять, как это — незрячему человеку подниматься на девятый этаж без лифта. А незрячий человек должен считать каждый этаж, потому что может сбиться и в какой-то момент растеряться. Или на границе, на КПВВ, где постоянно очереди, возникает необходимость в сопровождении людей с инвалидностью. И старикам тоже нужна помощь. Благодаря Уполномоченному Президента по правам людей с инвалидностью Валерию Сушкевичу, УВКБ ООН, Красному Кресту и другим организациям, которые осуществляют постоянный мониторинг ситуации, там сегодня дежурит Красный Крест, появился автомрбиль для перевозки маломобильных людей, отремонтировали дорогу. Но с приходом пандемии все снова очень усложнилось.
Сейчас, благодаря нашему сотрудничеству с Минрегионом принято правительственное решение, которое позволяет внутренне перемещенным лицам становиться в очередь на социальное жилье. И теперь переселенцам не нужна справка от владельца квартиры о том, что они снимают у него квартиру. А это очень важно, ведь на самом деле в 99 случаях из 100 владелец квартиры такую справку переселенцу не подпишет — зачем ему лишние хлопоты. А решение вопроса очень простое. Зачем нужна такая справка, если человек уже получил статус ВПЛ и имеет соответствующую справку, которая выдается только по месту фактического проживания. Этого вполне достаточно. Но опять, как всегда, не все так просто. Сейчас люди начали подавать документы, чтобы стать в очередь на социальное жилье, а на местах соответствующие службы требуют без объяснений документы, не предусмотренные законодательством. К тому же ведут себя иногда так, что люди в полной мере чувствуют себя лишними, испытывают на себе агрессивность, несдержанность, какое-то недовольство... Люди изможденные, они находятся в отчаянии. Получается, что даже не получить социальное жилье, а лишь надеяться на то, что когда-нибудь можно будет иметь свою квартиру, — бесполезно?
Поэтому обращаюсь к своим землякам, всем, кто столкнулся с этой проблемой. Не нужно складывать руки. Идите и становитесь в очередь. Требуйте письменных объяснений, если вам отказывают. Боритесь за свои права. Как-то я услышала прекрасное высказывание: «Бог помогает перевозчику, но тот должен грести». Это наша лодка, наша судьба, и мы ежедневно должны доказывать и себе, и нашим детям, что все в наших руках.
«Я НЕ ИМЕЮ ПРАВА НЕ ПОМОГАТЬ ЛЮДЯМ»
— Пани Татьяна, верно ли я понимаю, что как Правительственный уполномоченный вы можете инициировать определенные законодательные изменения по защите прав лиц с инвалидностью. Какие в целом ваши полномочия, которыми вы можно пользоваться для защиты граждан?
— Моя миссия, на первый взгляд, кажется ограниченной, поскольку новые полномочия касаются защиты прав людей с инвалидностью, а это в основном проведение тщательного мониторинга и реагирование на ситуацию, которая происходит в этом блоке социальной сфере. Но я должна делать все возможное, чтобы информировать правительство о реальном положении дел. С другой стороны, если моя задача заключается в защите прав людей с инвалидностью и пожилых людей, которые ко мне обращаются со своими проблемами, то я также должна понимать, что нахожусь и живу в среде постоянно включенного реагирования, то есть дышу с такими людьми одним воздухом и не имею права отстраняться, не помогать им. Поэтому, когда ко мне попадают проекты нормативных актов, которые готовятся на рассмотрение Кабинета Министров, я стараюсь смотреть на них взглядом практика, который прекрасно знает, как такие решения будут реализованы после их принятия. И хочу поблагодарить чиновников, которые прислушиваются к моим предложениям и предостережениям.
Также мне удается еще в большей степени общаться с людьми, анализировать информацию, поступающую ко мне, приглашать на встречи представителей разных общественных организаций и слышать их мнение. Во время пандемии такие встречи проходят в режиме онлайн. Мы, например, можем в течение нескольких часов собрать родителей детей с инвалидностью и в ZOOM обсудить различные проблемы. Это помогает очень быстро, без проволочек реагировать на любую ситуацию, которая может случиться в любом регионе Украины, в городе или селе. Я всегда стараюсь найти способ, как решить вопрос, опираясь на поддержку общественных организаций людей с инвалидностью, чиновников, с которыми встречаюсь во время заседаний Кабмина. Но все эти проблемы как один большой круг. Без начала и без конца. Все тесно взаимосвязано.
Если занимаемся вопросом обеспечения инсулином детей, больных сахарным диабетом, сразу встает вопрос обучения таких детей в школах. Потому что детей с диабетом не хотят брать в школу или детсад — боятся ответственности. Но сегодня уже есть соответствующие устройства, сенсоры, которые могут контролировать уровень сахара в крови, и за этим может следить, скажем, ассистент учителя. Далее возникают вопросы архитектурной доступности учебных заведений и их обеспечения профессиональными, специально подготовленными преподавателями, которые могут работать и с детьми с нарушениями слуха или зрения. Или вопрос доступности больниц для маломобильных групп населения... Перечень всех направлений работы очень длинный.
«ЛЮДИ С ИНВАЛИДНОСТЬЮ — ЧАСТЬ БОЛЬШОЙ СЕМЬИ — ОБЩЕСТВА»
— Чтобы двигаться от конкретного к глобальному, должна быть работа с обществом. Очевидно, наш социум еще недостаточно созрел для того, чтобы поддерживать людей с инвалидностью, как вы считаете?
— Когда мы говорим «человек с инвалидностью» — это странно. Я и мой муж раньше не имели инвалидности, как и многие другие люди. Еще в 2012 г. я услышала от Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, лиц с инвалидностью нужно рассматривать не просто с социальной или медицинской точки зрения, а как как человеческое многообразие. Над этим как раз работала наша онлайн-школа. Действительно, когда будет гармоничной семья, супруги? Тогда, когда один будет принимать другого члена семьи таким, каким он есть, и не будет исправлять его. Семья — это отражение общества, а общество — это очень большая семья. Люди с инвалидностью — часть этой большой семьи. Начинать нужно с того, что все имеют равные права.
Когда учительница принимает в первый класс ребенка с инвалидностью, она не должна пугаться, а чувствовать особую ответственность, что становится чрезвычайно важной и очень нужной такому ребенку, поскольку теперь причастна к тому, что у ребенка начнется новая прекрасная жизнь в правовом, социально взвешенном обществе, и она имеет к этому отношение. Что эти дети, которые будут воспитываться вместе, не должны чувствовать или считать, что рядом учится какой-то другой ребенок. А потом новые талантливые архитекторы, которые вырастут среди этих детей, будут хорошо знать, почему школе нужны пандусы, а не мостики.
— Награда недаром вас нашла, вы скажете, что это работа команды и единомышленников, и все же, что означает эта награда мирового уровня?
— По специальности я художник. Я представляю себе пазл с микропазликамы — это судьбы людей, которые сейчас нуждаются в помощи. Я очень рассчитываю на то, что мои единомышленники, люди, которые работают с переселенцами, получат еще один толчок, чтобы напомнить о необходимости помогать людям, которые вынуждены были покинуть свои дома и изменить свои судьбы. А проблем очень много.
Это также дополнительная возможность обращаться снова и снова в соответствующие структуры и институты, говорить о необходимости разработки новых социальных программ, создание рабочих мест, создание условий для социальной адаптации внутренне перемещенных лиц, которая до сих пор проходит очень непросто. Для меня это еще дополнительный стимул и уверенность, что все можно сделать, все можно решить, все барьеры можно преодолеть, если тебе доверяют, если на тебя надеются.
