Даже в случае, когда достойников культуры почитают и пишут о них в энциклопедических справочниках, это еще не значит, что уважают их идеи, более того, что политическая элита Украины хотя бы знакома с этими идеями. А если не знаешь — то как можешь принять во внимание результат чьих-то обстоятельных размышлений, выверенный логикой и историческим опытом вывод относительно необходимых для страны действий? Вот и получается: который год уже имеем то, чего не должны были иметь...
«Основний гріх нашої історії: творчі її сили дуже рідко виступають однозгідно, однонапрямково. Вони найчастіше перебувають у стані скритої, а то й одвертої громадянської війни. З неї користає зразу рідний цар-голота, а за ним іде чужа влада... Анархія голоти — це саме та соціологічна порожнеча, що її заповняє чужа держава».
Автор этих слов — Николай Шлемкевич, один из образованнейших украинских интеллектуалов ХХ века. Мыслитель, который «закинул» в культурное пространство достаточно большое количество очень интересных идей. Автор ряда книг, например: «Філософія» (1936), «Проблема української інтелігенції» (1936), «Українська синтеза чи українська громадянська війна» (1949), «Загублена українська людина» (1954), «Галичанство» (1956) и тому подобное. Они отчасти переизданы в сегодняшней Украине; однако большое количество журнальных и газетных статей Шлемкевича в Украине не переиздано совсем, а потому, к сожалению, практически неизвестно.
Будущий мыслитель родился 8 февраля 1894 года в селе Пылявой на Тернопольщине. Он учился в народной школе и в гимназии в Бучаче, в гимназии во Львове и в университете в Вене. В 1915 году, во время оккупации Галичины российской армией, Шлемкевич был вывезен в Сибирь и вернулся в Украину только в 1917-м. Он жил в Киеве и работал здесь секретарем «Робітничої газети» и был сотрудником Всеукраинской академии наук. После окончательного захвата Киева большевиками летом 1920 года Шлемкевич некоторое время учительствовал в сельских школах на юге Черкасчины, а впоследствии выехал в Галичину.
В 1923 году Шлемкевич продолжил учебу в Венском университете, получил там степень доктора философии (его диссертация называлась Das Wesen der Philosophie — «Сущность философии»), а затем еще два года учился в Сорбонне. Вернувшись в Галичину, он редактировал журналы «Перемога» и «Наші дні» и газету «Українські вісті», преподавал в Украинском свободном университете. Тогда же Шлемкевич начал широко публиковать свои философские и публицистические труды — статьи, монографии и брошюры.
В 1930-е годы Шлемкевич стал одним из руководителей Фронта национального единства и идеологом так называемого творческого национализма. Он критиковал как радикальные идеологию и деятельность тогда еще единой Организации Украинских Националистов, так и недостаточную решительность либерального Украинского национально-демократического объединения. ФНЕ, впрочем, не успел в полную силу развернуть свою деятельность до начала Второй мировой войны.
Весной 1940 года Шлемкевич, которому грозил арест, нелегально перешел из Западной Украины в оккупированную нацистами Польшу, а после начала немецко-советской войны вернулся во Львов и работал там в Украинском издательстве. В конце Второй мировой войны философ переехал в Австрию, впоследствии поселился в Баварии, а в 1949 году переехал в Соединенные Штаты Америки. Там Шлемкевич стал соучредителем таких организаций, как Украинский национально-демократический союз, Союз украинских национальных демократов и Украинский национальный совет. Он также учредил издательство «Ключі» и Украинский публицистически-научный институт в Чикаго, редактировал журнал «Листи до приятелів», главным автором которого был сам, приобщился к изданию Энциклопедии украиноведения.
Николай Шлемкевич умер 14 февраля 1966 года в городе Пассейке (штат Нью-Джерси). По словам известного литературоведа Григория Костюка, был он «світоглядово — демократ у найглибшому розумінні цього слова, він гостро поборював тоталітаризм у світі, в тому числі й отруйне його відлуння в українській спільноті».
Судьба распорядилась так, что галичанин Шлемкевич не только имел основательное европейское образование, но и лично почувствовал и осмыслил разнообразные сюжеты жизни Надднепрянщины, Российской империи и СССР, а также разных западных стран. Ему было что сопоставлять и сравнивать, и, возможно, именно поэтому стержнем его философско-политических размышлений стала идея синтеза разных составляющих украинского бытия. Другие теоретики в явной или скрытой форме вели речь о преодолении тех или иных «неправильных» явлений национальной жизни «правильными», в лучшем случае — о гегелевском «снятии» смысла этих «неправильных» явлений, то есть об удержании позитивной части их содержания явлениями новыми, совершенными. Шлемкевич ставил перед собой другую задачу: очертить специфику конкурирующих составляющих украинской жизни и убедить образованную общественность в необходимости сочетания этих составляющих.
«Споконвіку діють в українському світі три творчі сили, що намагаються організувати, підводити на щораз то вищий щабель українську соціологічну масу, нарід. Ті сили — це українське єдиновладство (монархія), українське народовладство (демократія) і українське провідництво, — писал он. — Окрім пасивної безвладності маси, мусять творчі сили перемогти в соціологічній середовищі ще й активний спротив асоціяльних, суто відосередніх, анархійних первнів, що зорганізовані — найчастіше ізгоями з трьох згадуваних творчих сфер, дають могутню темну силу, чорного демона також і нашої історії, що дістав кольоритну назву царя-голоти...»
За 70 лет конфигурация и названия этих сил, безусловно, изменились, но изменилась ли по сути общая ситуация?
Нетворческое, тотальное и тоталитарное, несамокритичное и неспособное к восприятию всего эффективного и нестандартного, что есть в мире, — только это для него было социальным злом. Продолжая размышление о необходимости сочетания трех главных составляющих украинской политической жизни, Шлемкевич отмечал: «...Не можемо сказати, що тільки демократія гарантує розумність влади, тільки провідництво — силу і тільки монархія — тяглість. Але утверджуємо, що демократія кладе головну вагу на розумність ладу і влади; провідництво — на її силу і волеву спроможність, монархія — на тяглість, постійність. В самім понятті доброго ладу й доброї влади мали ми всі три вимоги, висунуті одночасно». Заменим монархию в этой формуле «сильной и ответственной президентской властью», проводничество — «мощными общественными структурами во главе с патриотическими лидерами», демократию — «эффективными парламентаризмом и самоуправлением» — и увидим сегодняшние измерения тех проблем, о которых Николай Шлемкевич писал несколько десятилетий назад.
Но синтез (или, как писал Шлемкевич, «синтеза», в которой сочетаются, но не угасают, как у Гегеля, и тезис, и антитеза, и другая антитеза, сколько бы их не было) — это не просто объединение нескольких главных струй украинской политики. Это и сбор в национальную целостность всех регионов страны, со всеми их отличиями (при этом, отмечал философ, Украина не станет собой, пока одну из «первых скрипок» в ней не начнет играть Донбасс, но для этого сам Донбасс должен в корне измениться, десоветизироваться), это структуризация сверхсложных систем — общества и культуры, наконец, «сшивание» вместе разорванной души того самого сакраментального затерянного украинского человека.
А для того, чтобы такая социально-культурная и политическая связь удалась, не нужно идеализировать ни одну общественную силу: «Світ не стоїть на самих героях і геніях, також не може стояти на самих пасивних і часто егоїстичних масах «порядних людей». В упорядкованому суспільстві зобов’язує ієрархія органічних вирівнянь і моральних вартостей, які не залежать від банкового конта (как актуально звучит последнее! — С.Г.). Провідні люди зрушують, порядкують і ведуть «порядних людей». Але й суспільство «порядних людей» заздро береже, щоб та вища ідейна людина не використала своєї свободи, не визнала одного разу себе вільною від морального закону, який зобов’язує в малій державі «порядних людей» — в родині. Порушення рівноваги між світом вартостей проводу й світом «порядної людини», це недуга суспільства». А болезни следует лечить, был убежден Николай Шлемкевич — и лучше всего социально-терапевтически, а не решительным скальпелем революционера. Однако в случае, когда нужно решительно действовать, следует действовать, но не импульсивно, а рационально...
Вот таким был очевидно недооцененный сегодня философ Николай Шлемкевич. И, чтобы еще раз убедиться в его проницательности — несколько знаковых цитат из произведений этого мыслителя:
ЦИТАТЫ НИКОЛАЯ ШЛЕМКЕВИЧА
• Живемо епігонами, й наше мислення має познаки мислення епігонів... Жива українська душа прагне й вимагає нової одежі духу й життєвих форм, і живих їх здійснень у новій українській людині.
• Ми, галичани, — це не плем’я геніїв і героїв, а плем’я організованої пересічі. І в цьому наша сила. Наша роль служебна, і наше завдання помагати при раціональному оформленні ідей і починів багатої й обильнішої ними східної України, Києва.
• Оригінальна культура може вирости з неспожитих душевних багатств українського сходу... Тому підривання і нищення душевних потенцій, інакше повне «огаличанювання» східної України — це явища для української будучини шкідливі.
• Щораз більше серед нас політиків, що стають синонімом порожніх слів, бомбастичної трив’яльності і патріотичного мазохізму... В міру того, як затрачуються між нами риси правдивої духової великости, щораз більше громадських прав набирає духова малечість: жадоба слави, псевдовченість, професійна зависть і акторсько-гротескове провідництво.
• Не можемо замикати очей на минуле, бо хочемо чи ні — воно в нас, і ми в ньому. Важне одне — визволитися з його повної влади. Хай буде воно, те наше минуле, школою і досвідом, дорого купленим досвідом, але не привичкою, що не дозволяє зійти з утоптаного шляху, і не любов’ю, що засліплює і каже кружляти уяві й почуванням тільки коло себе.
