Совершенно лаконичное по форме, но глубокое по содержанию — таково оно, творчество львовской художницы Леси Квик. Всего одной линией гелевой ручки ей удается передать целый жизненный сюжет — философский, легкий и веселый одновременно.
С Лесей Квик мы встретились во львовской кофейне-галерее «Світ кави», где сейчас экспонируется ее выставка графики. Ознакомиться с ней львовяне и гости города могут до конца мая. Это подчеркиваем, потому что на самом деле увидеть выставку Леси Квик во Львове можно нечасто.
Об этом точно знает пани, которая подошла поздороваться с художницей во время нашего интервью. Она пришла посмотреть выставку, хотя творчество Леси Квик имеет возможность видеть ежедневно. На ее правой руке красуется элегантная татуировка в форме линии и графического рисунка художницы.
А уже после нашей беседы в кофейню зашел львовский переводчик и писатель Андрей Содомора. Признается, что пришел посмотреть выставку. С Лесей Квик они хорошо знакомы, поскольку как графический дизайнер она иллюстрировала несколько его книг. В частности, за оформление «100 загадок Симфосія» художница получила второе Гран-при на Форуме издателей во Львове. Впервые этой наградой ее отметили за альбом Соломии Крушельницкой в 2010 году.
А в прошлом году любители творчества Леси Квик узнали, что творит она также и на шелке. Тогда художница представила коллекцию разрисованных шелковых платков, которые поразили легкостью и разнообразием цветов.
— Откуда берете свои сюжеты?
— Из быта. Рисую все, что происходит. Вы просто живете, и просто невольно рождаются идеи.
— Кстати, а как вы стали художницей?
— Я все время рисовала. С детства. Много и везде. А затем взяла и поступила в музыкальную школу имени Соломии Крушельницкой, где занималась игрой на фортепиано. Там училась до 9-го класса, думая, что буду в будущем пианисткой. А затем произошла авария, в результате которой сломала палец. Долго не играла... Однако рисовала я постоянно, впоследствии начала делать это еще больше. Поступила в колледж имени Труша на керамику, а затем во Львовскую академию искусств на керамику. Вот я так 100 лет учусь и рисую все время.
Я профессиональный керамист. Однако сегодня не имею возможности работать в керамике, не хватает времени. Сразу после академии мой коллега пригласил работать графическим дизайнером, чем я фактически занимаюсь до сих пор.
«МОМЕНТ НУЖНО УВИДЕТЬ И НАРИСОВАТЬ»
— Вы умеете заметить комическое в будничном. Как вам это удается?
— У меня такое мировоззрение. Вот, например, сейчас нас фотографирует ваш фотограф. Я бы его нарисовала. (Смеется.) С большим фотоаппаратом и желтыми часами. Возможно, если не забуду, то вечером это нарисую.
Вокруг нас много смешного. Вы просто смотрите и видите сюжеты. Момент нужно увидеть и нарисовать.
— То есть идея приходит, и вы ее можете сразу нарисовать, например, сидя на ближайшей лавке?
— Это было бы идеально. Пришла идея. А рядом есть лавка и бумага. Но так не бывают почти никогда. Просто нужно придержать то настроение, а затем его выпустить на бумагу. А под эмоцией вы можете быть целый день. Графику рисую просто любой гелевой ручкой. На рисунок идет секунда. (Улыбается.)
Рисую я ежедневно. Раньше, когда дети были меньше, то реже рисовала. Сейчас больше. Вообще, если не рисовать длительное время, тогда идет накопление энергии, которая меня начинает мучить. Появляется потребность высказаться, изложить идею на бумаге. Поэтому я не могу не рисовать.
— Что касается живописи: где предпочитаете рисовать?
— Дома есть мольберт и остальные принадлежности. Это большое счастье, когда можно выбраться на природу и порисовать с натуры. Однако такое бывает настолько редко, что на пальцах рук можно посчитать. Хотя я очень люблю цветы рисовать с натуры.
Кстати, моя сестра вчера поливала цветы в большой розовой юбке с такой большой зеленой лейкой в своем маленьком садике. Я это непременно нарисую. Эмоцию нужно сохранить и передать на бумагу. Рисунок будет зависеть от того, насколько сохранится эта эмоция. Если ее хорошо передать, то вы ее почувствуете, глядя на работу. Если вы начнете что-то выдумывать и мусолить, уже будет не то. Часто такое бывает, когда человек хочет продать работу и начинает что-то выдумывать, подстраиваться.
— Большинство работ вы дополняете лаконичными подписями, которые становятся полноценной составляющей сюжета. Эти фразы появляются уже в конце работы? Или рисуете и пишете одновременно?
— По-разному бывает. По большей части я заканчиваю рисовать и тут же рождается фраза. Если расслабиться и уметь прочитать рисунок, то название приходит само по себе. Если вы не прочитаете, то пусть кто-то рядом допишет или будет дорисовывать, если сможет это прочитать. (Улыбается.)
«САМОЕ БОЛЬШОЕ СОКРОВИЩЕ ЛЬВОВА — ЭТО ЛЬВОВЯНЕ»
— «Наші вирубані ліси повертаються до нас страшними вітрами», «Магнолії на трошки нам»... У вас часто присутствует тема природы и экологии. Почему?
— Это должно присутствовать в каждом человеке. А прежде всего это должно присутствовать в головах тех людей, которые на это могут повлиять.
Думаю, сто или триста лет назад Львов также накрывало песочком, как сегодня. Но тогда Львов был засажен деревьями, и львовян никогда не засыпало так, чтобы мы шли с песком на зубах. А теперь все такое маленькое... В таких больших вазонах посадили такие маленькие деревца. Это смешно.
Многое уничтожается в городе... Нужно нарисовать рисунок, на котором ангелочек будет просеивать город. Назову его «Львів просіює». (Смеется.) Вчера как раз шла и думала об этом.
В принципе, мне нравится, что у нас много туристов. Это хорошо. В конце концов, это работа чья-то. Просто очень много в городе искусственного. Эти шоколадки, сувениры... Да, это мировая практика красивых городов. Но у всего должен быть какой-то предел. Я все время думаю, что мы ассимилируем всех этих людей — туристов, приезжих. Ведь мы — львовяне — сильнее.
— Недавно в Археологическом музее польского Бискупина открыли выставку «Спасенные сокровища подземного Львова». В художественном блоке, в частности, представлены и ваши работы.
— Я очень уважаю наших археологов и поддерживаю их начинания. Мы вместе с другими художниками тогда рисовали, как они проводили раскопки на площади Мицкевича. Рисовали с натуры. Вспоминаю, что тогда была страшная жара. Однако наши археологи — люди очень предприимчивые. Было интересно. А на рисунках потом Мицкевич вместе с ангелочком летал над всеми этими раскопками.
Вообще, археологов и других исследователей нужно поддерживать, чтобы сохранить то, что не забетонировано и не испорчено. Но... Чтобы открыть все подземные тайны Львова, нужно перекопать его вдоль и поперек. (Смеется.)
У меня вообще есть мечта, чтобы в городе появился музей истории Львова. Чтобы в нем поляки могли понять, когда в городе был их период. А москалям было поняло, когда здесь были они. Чтобы они все вместе поняли, что были периоды у Львова, когда их всех здесь не было.
Я патриотка Львова, рожденная в городе Льва. Хожу здесь ежедневно, и все это для меня естественно. Поэтому я это и рисую.
— А каковы, по вашему мнению, современные сокровища Львова?
— Самое большое сокровище Львова — это львовяне. Его нужно сохранить.
«КАЖДУЮ КНИГУ, НАД ОФОРМЛЕНИЕМ КОТОРОЙ РАБОТАЮ, ПЕРЕЖИВАЮ И ПРОПУСКАЮ ЧЕРЕЗ СЕБЯ»
— А теперь поговорим о книгах.
— Честно говоря, я никогда не думала, что смогу сделать книгу. Еще во времена учебы в академии искусств была возможность бесплатно пойти на курсы компьютерной графики. Тогда думала, что это мне не нужно. Все это казалось искусственным и пустым. Однако сейчас я очень рада тому, что могу делать книги, которые мне по душе. Их рисовать, разрабатывать дизайн, верстать. Дважды выигрывала Гран-при Форума Издателей. Награды — это такое. Но приятно, когда отмечают книгу, над созданием которой работало большое количество людей.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее о процессе работы над художественным оформлением книг. Например, как это — иллюстрировать произведения Андрея Содоморы?
— На такую работу уходит где-то полгода. Перед тем, как браться за нее, в книгу нужно вникнуть. Каждую книгу, над оформлением которой работаю, переживаю и пропускаю через себя.
Андрей Содомора, без сомнения, гениален. Я вам скажу больше, мы уже нарисовали иллюстрации к его новой книге, которая еще не издана. Увлечена этой книгой. Чтобы постичь в полной мере глубину мысли Андрея Содоморы, нужно иметь незаурядный ум. Знание латыни, древнегреческого языка, его мудрость. Все это он в себе носит, но щедро делится с людьми. Мне очень повезло застать Андрея Содомору и поработать с ним.
— Вы также работали над изданиями, которые посвящены Андрею и Климентию Шептицким...
— Семья Шептицких — это настоящий аристократизм. Три года назад вышел фотоальбом «Блажен той муж...», посвященный Андрею Шептицкому. Долго думала, браться ли за эту работу. Ведь знала о Шептицком не достаточно. Вообще, я не знаю, есть ли во Львове хоть один человек, который может должным образом делать биографию Шептицкого. Это величественная фигура, о которой нужно писать и которую следует популяризировать. Если бы не Андрей Шептицкий, то не было бы нас. Альбом вышел очень малым тиражом, как для такой личности. Всего тысяча экземпляров, которые были розданы по библиотекам, образовательным и духовным заведениям.
В прошлом году были изданы письма Климентия Шептицкого (речь идет об альбоме «Блаженний архымандрит Климентый (Казимир граф Шептицкий). Листи до рідного брата Станислава графа Шептицького та родини»). Даже если человек, далекий от церкви и религии, прочитает эти письма, то непременно поймет эту высокую любовь между братьями. Такие книги нужно читать. Хотя бы немножко, ежедневно.
«ГРАФИКА, ВЫШИТАЯ НА ШЕЛКЕ»
— Художнику, который работает в прикладной сфере (иллюстрация, дизайн), приходится иметь дело с заказчиками. Насколько удается объединить собственно творческое виденье и требования заказчика? Не было ли у вас случаев определенных расхождений? Как удавалось их решать?
— В дизайне я должен подстраиваться под заказчика, например, учитывая какие-то корпоративные цвета, определенное виденье.
Расхождения бывали. Особенно когда шла речь о книгах. Честно говоря, есть такая тенденция — чем у человека больше денег, тем он агрессивнее настаивает на том, что он имеет свое виденье. Однако порой, когда есть высокое доверие к художнику, то проблем вообще нет. В конце концов, всегда нужно уметь объединить желание заказчика с вашими вкусами.
— И в завершение: вы творите не только на полотне и бумаге. А также, например, на шелке, что для многих ценителей вашего творчества в свое время стало сюрпризом. Открытия каких еще творческих тайн можно ожидать вскоре от Леси Квик?
— Мне нравится рисовать по шелку. Правда, он достаточно дорог как материал. А вообще: что покупаю — на том и рисую. Прикладная вещь — это всегда лучше, чем просто картинка. В сущности, это та же графика, только вышитая на шелке.
Планы на будущее? У меня была когда-то идея разрисовать постель из нежного шелкового материала. Коллекция должна была называться «Не спи сам». Всегда интересно спать на чем-то веселом и шелковом. Собственно, подушки, одеяла и простыни я уже разрисовывала. Но всю эту выставку фактически раздарила — в прошлом году у всех наших коллег были юбилеи. Было бы хорошо еще как-то реализовать этот замысел.
