До чего противно-депрессивный период — ноябрь и начало декабря. А почему? Листья опали, а снега нет — деревья голые. Психоаналитики знают — если снится обнаженная натура ( но, к сожалению, не в эротическом смысле) — это стресс, напряг. И на улице «порнографические» деревья подсознательно вызывают ощущение незащищенности, то бишь страха.
Страх — первая из эмоций. Это — основа, скелет. Такое душевное состояние отлично отражает осенний, бесснежный лес («Откуда растут ноги страха»). Да и ассоциативные образы, которые он вызывает не шибко комфортны, вроде «Осиного гнезда».
Неконтролируемый страх довольно быстро покрывает душу, точно плесень забытый батон. И выглядит все это примерно, как на фото «Депрессия».
Я, кстати, поэтому был против отмены революционных праздников. Граждане половину ноября проводили в угаре годовщин Великой октябрьской (у нас и с датами неразбериха). А в декабре уже включалось ожидание Нового года. Надо было «красные дни календаря» заменить другими выходными. А то все наши отмечания Независимости приходятся на лето — когда и без того пляжно и весело.
Но природа, чтобы народ в депрессивный период не свихнулся, делает удивительный финт: когда раздевается земля — одевается небо. Оно становится или туманно-серым, то есть скрывающим все и вся, или глубоко синим, в белых сугробах облаков.
Самому же человеку бороться против страха можно только одним средством — смехом. Причем как только какая-либо проблема (или взгляд на нее) станет забавным — пол дела сделано. То есть смех лепится из нашего страха, как этот снеговик из мокрого снега ( «Руки в стороны, делаем первое упражнение — улыбаемся...»). Его травяной хохолок и нахальная кривая ухмылка — само воплощение оптимизма.
У Николая Васильевича Гоголя — страх и смех в произведениях, практически не смешивались. У него было или смешно, как в «Ревизоре», или страшно, как в «Вие». Хотя, пожалуй, в «Мертвых душах» — и смешно и страшно одновременно.
Весь декабрь и присутствует такое смешанное настроение. Снег выпадает, но не держится. Хотя само по себе зрелище падающего снега действует гипнотически. Этот эффект прекрасно известен художникам и режиссерам. Не зря Эльдар Рязанов через всю «Иронию судьбы...» сыплет с неба искусственно- кинематогрфические снежинки. Зрелище, вперемешку с алкогольными парами главного героя, вводит зрителей в состояние ожидания чуда уже на протяжении 27 лет.
Только в январе, наконец, снег одевает деревья в торжественные, сверкающие наряды, навевая чувство уюта и радости. Поэты от счастья с ума сходят и сочиняют что-то в духе пушкинского «Мороз и солнце — день чудесный»...
Еще вчера этот рогатый тип на снимке представлялся бы устрашающим, а сейчас он кажется милым («Проходи не бойся, не забодаю»). Ну уж а эта «девушка» — само обаяние. Глядя на внезапных гостей, она как будто говорит: «Я по утрам всегда такая растрепанная...»
