29 марта на заседании экономического комитета Парламентской Ассамблеи Совета Европы в Париже будет заслушан доклад об оказании помощи Украине в преодолении последствий Чернобыльской катастрофы. Докладчик — лорд Понсонби, в частности, намерен предложить, чтобы Европейский банк реконструкции и развития пересмотрел свою позицию по финансированию достройки двух блоков Хмельницкой и Ровенской АЭС. Украине посоветуют диверсифицировать источники электроэнергии, что фактически будет означать отказ в финансовой помощи для достройки этих блоков. Если такое решение будет принято, Украине, выполнившей свое обязательство по закрытию Чернобыльской АЭС, придется достраивать блоки за счет собственных ресурсов, возможно, отвлекая на это средства, предназначенные для поддержания безопасности атомных станций. Между тем в этом и без того имеются немалые проблемы. Неспроста 1 февраля Совет национальной безопасноссти и обороны при участии Президента провел расширенное совещание, на котором рассматривались вопросы ядерной и радиационной безопасности. Один из участников совещания, бывший директор Государственного департамента ядерной энергетики Георгий Копчинский, начал свое интервью «Дню» следующим заявлением:
— Мной не руководят личные интересы, равно как и некие политические цели, в чем меня пытались обвинить руководители правительства — экс-вице- премьер Юлия Тимошенко и даже сам премьер Виктор Ющенко. Все нижесказанное направлено лишь на то, чтобы предостеречь страну от возможных ошибок, связанных с отсутствием действенной политики и культуры ядерной безопасности.
— Недавнее совещание в СНБО при участии Президента, посвященное проблемам ядерной безопасности, может оказать положительное влияние на ситуацию в отрасли?
— Хотелось бы, чтобы оно не было дежурным мероприятием. Я думаю, что решение, которое сейчас подрабатывается по итогам развернувшейся там дискуссии, должно дать необходимый импульс. Однако далеко не все они достигают цели. Президент еще летом этого года дал указание провести специальное заседание Кабинета Министров по проблеме ядерной энергетики, но его до сих пор не провели, что не может не настораживать.
— А что стало причиной вашей добровольной отставки?
УРОВЕНЬ РУКОВОДСТВА
— После того как Владимира Бронникова не утвердили президентом «Энергоатома» и назначили нового руководителя, я также пытался уйти, но меня удержал министр (Сергей Ермилов. — Ред. ) в надежде, что общими усилиями нам удастся решить поставленные задачи. Попытаюсь их сформулировать. Когда в ядерную отрасль пришла новая команда старых специалистов (эти люди, как говорится, за свою жизнь пороху понюхали и разного повидали), то мы (Бронников, Штейнберг, Копчинский) в принципе знали, что ситуация очень сложная. Но когда стали разбираться в делах, то поняли, что об истинном их состоянии мы не могли даже и подозревать. Полное отсутствие системной интегрированной технической политики, связанной с надежностью работы и безопасностью атомных станций, эффективностью использования установленных мощностей. Техническое состояние было неудовлетворительным и «срабатывалось» в угоду сиюминутным потребностям самым безжалостным образом, что, кстати, характерно для всей электроэнергетики. Но одновременно нас поразило финансовое состояние: все эти векселя, бартерные схемы. В этих условиях мы сформулировали свои задачи так: надо все сделать для того, чтобы добиться надежной, устойчивой работы станций, прекратить практику высасывания из них последней крови. Необходимо было убрать всех этих посредников — пиявок, сосавших кровь из атомной энергетики, ликвидировать бартер, векселя и все дисконтные операции. При этом у нас уже начали вырисовываться определенные программы. — Что же помешало их осуществлению? — Вот тут мы и подошли к главной причине всей этой истории. Мы встретили глубокое непонимание и, в первую очередь, со стороны вице-премьера Юлии Тимошенко. У нее было свое видение, очевидно, рожденное предыдущим опытом ее работы в коммерческих структурах, в частности, в компании «Единые энергетические системы Украины». Процветание и вообще жизнеспособность этой компании определялись всеми этими вексельными и бартерными схемами. Именно на нашем беспорядке такого рода компании и наживались. Этот стиль работы и был привнесен в систему государственного управления. А еще нужно учесть, что пост руководителя занимал человек, в техническом плане представлявший собой абсолютнейший ноль. Т.е. с профессиональной точки зрения Ю.Тимошенко абсолютно не осознавала ни тонкости, ни сложности положения. Что касается денежных потоков, то здесь г-жа Тимошенко достаточно опытный и, я бы сказал, очень мощный человек. И надо сказать, кое-что из области наведения элементарного порядка ей удалось. Однако назвать это реформой никак нельзя. Энергетики давным-давно понимали, что за товар нужно получать сполна. Безусловно, верным шагом было ужесточение политики в отношении неплательщиков. Против тех, кто имеет деньги и не платит, хороши самые жесткие меры: вплоть до уголовной ответственности. Но при этом нельзя не учитывать, что потребитель может платить тогда, когда у него есть средства. Я чувствую ситуацию на примере украинских предприятий урановой промышленности. Не имея оборотных средств, они под прессом обязательной выплаты денег за использованные энергоресурсы оказались в еще большей яме. По сути дела, урановая промышленность стала просто разваливаться. Я считаю, что проблема платежеспособности потребителей должна рассматриваться в более широком плане. Нищенское положение населения, отсутствие оборотных средств большого количества предприятий, задержка со структурными преобразованиями и принятием соответствующего законодательства, наконец, какое-то иррациональное налогообложение — все это нужно решать в рамках всей экономики. Невозможно сделать энергетику цветущим оазисом в пустыне. Это очень сложно и практически невозможно.
— Как деятельность Ю.Тимошенко отражалась на работе атомной энергетики?
— Вместо системного подхода к решению важнейших проблем в лице вице-премьера энергетики столкнулись с необычайной жаждой власти. Это приводило к отторжению специалистов, поскольку другое мнение с порога отклонялось. На людей, которые, исходя из своего опыта, предлагали другие решения, навешивались ярлыки: вор, политикан. Для работы времени не оставалось: по несколько дней и несколько раз в день шли заседания. Потоком шли поручения, часто противоречившие одно другому. Привычным для руководителей высокого ранга, чье время должно цениться буквально на вес золота, стало ожидание у дверей вице-премьерского кабинета. Назначенные совещания почти никогда не начинались вовремя, и это превратилось в систему. Работа была какая-то спорадическая, непродуманная.
— А чем, по-вашему, в первую очередь должен был заняться вице-премьер по топливно-энергетическому комплексу?
— Этот человек должен был заняться топливно-энергетическим балансом страны, построением оптимального баланса и стратегии развития отрасли. А возобладало так называемое ручное управление, когда в сторону отодвигались соответствующие структуры министерств, подавлялось все, а НАЭК «Энергоатом» стал просто игрушкой в ее руках… Такая система сделала невозможными выработку единой политики и создание команды единомышленников.
— Вот вы говорили о том, что Ю.Тимошенко удалось кое- что сделать.
ДОСТИЖЕНИЯ
— Если говорить о ее «достижениях» в области экономики, то несмотря на широковещательные заявления о том, что энергетика и, в частности атомная, экономически окрепла, мы видим полный блеф. Вот передо мной итоги прошлого года. Да, по выработке электроэнергии ситуация несколько улучшилась, правда не в последнюю очередь потому, что перед закрытием Чернобыль работал без ремонта, мы его, как говорится, до конца загнали. Но коэффициент использования установленной мощности (КИУМ) у нас все равно ниже 70%, а в мире, включая те же установки советской конструкции, работают на коэффициенте 80% и выше. В Украине КИУМ должен достигать 75 — 80%. И это будет нормальный режим. Но есть и другие неудовлетворительные показатели. В начале года долг потребителей атомным станциям составлял немногим меньше двух миллиардов гривен. К концу 2000 года он уже вырос до 3,5 миллиарда. Кредиторская задолженность составляла 6,5 миллиарда на начало прошлого года, а закончили год, имея 7,6 млрд. Дебиторской задолженности было 5,7 млрд., а к концу года — 6 млрд.
— По-видимому, это сказалось и на техническом состоянии оборудования АЭС?
ПОСЛЕДСТВИЯ
— В прошлом году несколько раз отказывали генераторы. Дошло до того, что мы лишились всех запасов, необходимых для ремонта быстоходных и тихоходных агрегатов. Началась настоящая эпидемия течей из трубок парогенераторов. Это очень серьезная проблема. Я уже не говорю о том, что постоянно увеличивается количество (насчитывает уже десятки тысяч единиц) оборудования, исчерпавшего свой ресурс, в том числе и того, которое обеспечивает безопасность. Дальше этого нельзя допускать. Если мы не остановим, я сказал бы, варварское срабатывание технического потенциала атомной энергетики, не восставновим нормальной схемы ремонтных работ, не начнем модернизацию, замену оборудования, исчерпавшего свой ресурс, т.е. не займемся вопросами безопасности, то дело может закончиться плачевно. Ситуация настолько серьезна, что вся энергетика может затрещать, поскольку в тепловой энергетике дела обстоят еще хуже. Там вообще до технической катастрофы рукой подать. То же самое по электрическим сетям. Если бы вовремя проводились работы по их модернизации и реабилитации, ноябрьские события не были бы столь масштабными. И так случилось не в последнюю очередь в связи с тем, что вся техническая суть энергетики находилась вне внимания г-жи Тимошенко.
— Когда «Энергоатом» возглавил нынешний экс-президент Юрий Недашковский (по словам премьер-министра Виктора Ющенко, его вскоре назначат вице-президентом НАЭК. — Ред.), он пытался проводить свою политику?
— Неплохой специалист, Недашковский с самого начала попал под влияние Тимошенко. Сама по себе процедура отстранения или неназначения Бронникова, поскольку он был лишь исполняющим обязанности президента «Энергоатома», была, выражаясь словами премьер- министра, осуществлена очень неинтеллигентно. Бронникова убрали, потому что с присущей ему самостоятельностью мышления и попытками проведения независимой политики он мало кого устраивал. Нужен был послушный. И такого нашли. Нельзя сказать, что Недашковский не понимает всех этих проблем. Я более чем уверен: понимает. Но, может быть, даже помимо воли он оказался вовлеченным в политическую и даже личностную борьбу. Когда министерство излагало свою точку зрения на ту или ную проблему, а Тимошенко имела другую, то Недашковскому нужно было высказать и свое мнение. Как правило, он становился на сторону Тимошенко. К примеру, в конце октября — в начале ноября разразился большой скандал в связи с тем, что финансовая политика Тимошенко привела к очередному обострению вопроса с выплатой зарплаты (тяжелейшее положение было и с топливом, ремонтными делами, ядерной безопасностью) — долг составлял два месяца, а кое-где и больше.
— Как же она тут предлагает поступить?
МЕТОДЫ
— Она снова стала искать потребителей, которым впрок можно продать электроэнергию на дисконтной основе. И я хочу обратить внимание, что руководитель, со всех трибун называвший себя борцом против всех видов квазиденег и квазиденежных отношений, энергично вводит дисконтные схемы. На тот момент фьючерсные контракты были заключены на 350 млн. гривен. Из них 20% — дисконт, т.е. 70 млн.грн., а это даже больше, чем существовавший на то время долг по зарплате. Кроме того, за полгода после заключения такого контракта цена электроэнергии непременно возрастает, однако в соответствии с ним оплата не должна изменяться. В общей сложности в прошлом году таким образом (под давлением Ю.Тимошенко) только по «Энергоатому» было потеряно около полумиллиарда гривен. В конце года, когда профсоюзы потребовали выплаты долгов, это выявилось. Тимошенко зачастую очень ловко использовала профсоюзы в своих целях, и ей не с руки было порывать с ними. Поэтому она вновь обращается к фьючерсным контрактам. Министерство — против, потому что потери очевидны. При этом Тимошенко понимала, что для компенсации потерь нужно повышать тарифы. Но ее намерения натыкались на одну очень серьезную вещь. Увеличение тарифа без отнесения соответствующих затрат на себестоимость ничего не давало, поскольку возрастал налог на прибыль. Министерство, Нацкомиссия по регулированию электроэнергетики пытались ей это объяснить — ничего не получалось. Тимошенко мобилизовала в свою поддержку профсоюзы, и они даже требовали отставки Сергея Ермилова. В этот момент и появился очень неприятный документ, который Тимошенко хотела узаконить с помощью подписи премьера — она пыталась присвоить себе всю полноту власти в топливно- энергетическом комплексе. То есть ей было уже мало полномочий вице-премьера, а были нужны еще и функции министра. Проблема перешла из разряда экономической в сферу межличностных отношений. Конфликты между руководством Минтопэнерго, Госэнергоатомом и «Энергоатомом» инициировались вице-премьером. В силу личностных качеств, она пыталась все держать в своих руках, никого больше не подпуская. Это порождало неподготовленные, противоречивые, спорадические решения. Я видел: нет никакой возможности идти правильным путем, поставить цель и добиваться ее выполнения. Вместо научной системы управления в принципиально опасной отрасли — атомной энергетике — воцарилась какая-то вакханалия. И главенствующую роль тут играл тот стиль, который сложился в правительстве во время пребывания там Тимошенко.
— Какие перспективы открываются с назначением на пост заместителя министра топлива и энергетики и одновременно президента НАЭК «Энергоатом» Нура Нигматуллина? БИТЬ ИЛИ СПАСАТЬ?
— Перед ним стоит очень много задач. Все, о чем я говорил выше, теперь придется решать ему со своей командой (если ему удастся ее создать и освободить энергетику от волюнтаристского управления, влияния всяких кланов и структур, правильно сформулировать и на правительственном уровне реализовать экономическую политику в отношении энергетики в целом и атомной отрасли в частности). С чисто профессиональной точки зрения Нигматуллин не вызывает претензий. Но сможет ли он работать системно? В этом довольно большие сомнения. Если в правительстве сегодня не осознают, что атомная энергетика требует особого подхода и особых условий, особых усилий и мер по улучшению ее экономики, то и экономика страны в целом будет либо пробуксовывать, либо деградировать. Дело идет к тому, что мы можем просто лишиться энергогенерирующих мощностей, без которых экономику уж и вовсе не поднять. Я хочу обратить внимание на то, что 90% тепловых станций уже сегодня исчерпали и во много раз исчерпали свой ресурс, и в ближайшее время необходимо прекращать их эксплуатацию. Больше работать они просто не могут, или же это будут постоянные отказы. А за пределами 2010 года примерно в такое же состояние придут атомные станции, и нужно будет и их выводить из эксплуатации. Для создания новых мощностей необходимо не менее 10 лет и огромные капиталовложения. Поэтому уже сегодня (завтра будет поздно) необходимо вырабатывать какую- то политику. Вот это было одной из главных задач Тимошенко. Но ведь до сих пор нет такой политики.
— Понимает ли эти проблемы Сергей Ермилов?
— Я думаю, понимает. Но, к сожалению, сегодня Минтопэнерго, включая и уровень министра, втянуто в эту сиюминутную деятельность. Все время тушится какой-нибудь пожар. Чрезвычайно докучает бумажная и заседательская суета. У руководителя просто не хватает времени подумать о будущем. От Нигматуллина, конечно, очень многое зависит. Но не меньше скажутся на климате управления энергетикой в целом и шаги, предпринимаемые для оздоровления ее экономики. Вот мы говорили о кредиторской задолженности. Значительная ее часть — это пени и штрафы за налоговые задолженности. А возникли они в связи с тем, что налог нужно платить за полный объем произведенной электроэнергии. Это же нонсенс! Если в минувшем году было оплачено 80% отпущенной электроэнергии, то почему нужно платить налоги и с неполученных 20%? Но Минфин не видит в этом ничего странного. Хотя это смертельный удар для энергетики. А атомную энергетику даже больше, чем всю остальную, бить нельзя. Чернобыль показал, что в итоге может получиться. Если не будут предприняты какие-то решительные неординарные шаги, тогда отрасль, а с ней и всю страну, ждет очень печальное будущее.
