Во время таких событий, как эпидемия, прежде всего все начинают обращать внимание на тех, кого, кажется, раньше почти не замечали, — на врачей. Зная от знакомых, какие тяжелые условия работы на скорой помощи, как бильдредактор «Дня», решил сделать серию портретов врачей и фельдшеров после рабочей смены, которая у большинства из них длится сутки.
Поиск контактов начал со знакомой. Она была волонтером-медиком на Майдане, потом пошла работать в скорую. Этой зимой из-за тяжелых условий труда, отсутствия необходимых базовых вещей и низкой заработной платы, уволилась. Но контакты остались, поэтому договорился заранее, отправляюсь на одиннадцатую подстанцию, расположенную рядом с больницей скорой помощи.
«ХОТЯ КОЛИЧЕСТВО ВЫЗОВОВ УМЕНЬШИЛОСЬ, НАГРУЗКИ ОСТАЛИСЬ»
У входа в темный гараж цветет дерево, за забором — закрытый вещевой рынок. Встречаю Елену Юрьевну. Знакомимся.
Елена ДАНИЛОВА, фельдшер 11-й подстанции, работает 13 лет. Начинала с фельдшера амбулатории, пополняла бригады, затем перешла на бригаду.
«Подстанции Киева условно разделены, и есть те, которые выезжают на коронавирус: это седьмая, четвертая, одиннадцатая и тринадцатая. У нас есть защитные костюмы, которые необходимо надевать на подстанции, бахилы, маски, щитки, респираторы. Одевание занимает определенное время. Нужно защитить себя. Затем ездим по разным больницам, — рассказывает Елена об особенностях работы во время карантина. — В третьей больнице, которая по улице Петра Запорожца, делают тесты, и мы пациента везем в подтверждение или опровержение, а потом уже госпитализируем в инфекционное отделение, которое дает отдел госпитализации. На это уходит очень много времени, может быть и четыре, и пять часов. На выезде сначала нужно расспросить человека, был ли за границей, был ли в контакте с больными. Тогда уже везти на тесты. Там уже есть другие бригады, тест делается полчаса. Затем бригады и машины обрабатываются на подстанции».
Пока мы разговариваем, приехала бригада из седьмой подстанции, им передали защитные щитки на лицо, которые волонтеры напечатали на 3-Д принтере. Щитками делятся со всеми подстанциями. К разговору присоединилась Ольга Николаевна.
Ольга Охонько:
«Я из Нежина. Работаю с 2014 года. Училась в Нежинском колледже, потом пошла работать в кардиореанимацию в военный госпиталь. Затем пришла на скорую, работала год в диспетчерской. Далее на подстанцию, это седьмая, в районе Ветряных Гор. На эту подстанцию заехали за защитными масками. Сейчас люди боятся вызвать скорую, потому что боятся, что именно скорая — первый переносчик инфекции. Мне очень трудно доехать в Киев. Из Нежина еду попутными машинами, это 100-120 гривен. Говорить, что ты работаешь на скорой, нельзя, велика вероятность, что подвозить тебя откажутся».
К нам присоединяется
Вадим Холоденко, фельдшер:
«Есть еще и другая проблема. По состоянию на 5 апреля ориентировочно 24 бригады пошли на самоизоляцию. Люди, когда вызывают скорую, не сообщают, что были в контакте или за границей. И уже по приезде бригады говорят, например: «Ой, а я была в Египте». Их везут в больницу, если подтверждается коронавирус, бригада сразу снимается. В среднем в день выезжает 140—160 бригад, ночью 110—130. 25 бригад — это достаточно много. Хотя количество вызовов уменьшилось, нагрузка осталась».
«С ЖЕНОЙ ВИДИМСЯ НЕЧАСТО»
Елена Данилова добавляет к жалобам Ольги Охонько: «Люди не могут доехать до работы. Просто нечем. Ирпень, Яготин, Барышевка, Нежин, Вишневое. Наша старшая фельдшер ездит на велосипеде из Броваров. Но на базе стоит много машин и можно было бы руководству организовать подвоз работников, развозку после смены. Тот общественный транспорт, который есть, часто не берет, потому что все места заняты. Сейчас мы сами организовываемся, и водители после смены в свое свободное время развозят. Многим нужно подстраиваться. Например, водитель едет на семь утра, а тебе нужно на смену на девять... Едешь раньше. Так же и после смены, приходится оставаться дольше. А люди не могут сидеть за эту зарплату дома. Им дальше нужно идти работать на вторую работу. Один фельдшер из Броваров, Женя, пять смен приезжал утром на такси, это 175 гривен, назад 150 гривен. Более 300 гривен дорога. А за сутки наша смена — это 600—700 гривен. То, что он заработал, то и проездил. А еще купить еду, кофе попить. Питания на станции никакого нет».
Далее мы заходим в здание станции. Ремонта здесь не было давно. Поражает комната отдыха водителей. Облупленные стены, какие-то металлические конструкции, похожие на кровати. Старый телевизор в углу. В соседней комнате сами врачи сделали лампу, дезинфицируют многократные костюмы, подарили волонтеры. Одноразовых нет. Респираторы третьего класса купил депутат. Они одноразовые, но сейчас многократные для врачей. Есть упомянутые защитные маски, которые напечатали волонтеры на 3-Д принтере.
Вадим Холоденко, работающий на подстанции три года, по специальности врач-анестезиолог, но работает фельдшером, потому что должен пройти курсы неотложных состояний, за которые, рассказывает, нужно заплатить около 15000 гривен. Вадим делится: «С женой видимся не часто. За неделю где-то три дня. У меня вчера смена дневная, сегодня сутки, завтра я приду домой, она уже будет на работе. Вечером уставшие ложимся спать, почти не видимся. Остаются только выходные, если, конечно, нет дежурств. Хорошо, что детей успели отправить в деревню к бабушке. Если бы не было куда отправить, кому-то пришлось бы идти в отпуск».
28-летний Вячеслав Тарасенко также работает на скорой почти три года. Сам из Черниговской области, учился в Прилуцком медучилище. Живет в Киеве, до этого работал в БСП в реанимации. Говорит, что на скорой нравится больше. «От государства нет обеспечения, – говорит Вячеслав, – очень благодарны волонтерам, покупают нам костюмы, маски. А еще люди начали бояться нас, считают, что можем заразить их. Вызовов у нас стало меньше вполовину. В моей практике еще не было случаев коронавируса, только подозрение». Подтверждает, что работа на вызове с подозрением на коронавирус занимает почти пять часов.
«От начала эпидемии все больше стали себя ценить. Начали обращать внимание на те моменты, на которые раньше не обращали. Например, надеть перчатки. Раньше приезжали на вызов и без защиты могли осмотреть пациента, — делится наблюдениями Вадим Холоденко. — Сейчас все по-другому. Каждый пациент для нас угроза. Это не только вирусная инфекция, угрозы это и различные грибковые заболевания, туберкулез... Работа на скорой — это постоянный стресс и экстрим. По сравнению со стационаром, у нас больше эмоциональной нагрузки. На дороге большая проблема, не пропускают скорую. Едем с сиреной, а нас бывает подрезают. А еще очень много необоснованных вызовов...»
ОФИЦИАЛЬНЫЕ ЗАЯВЛЕНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ
«Маски, которые выдало государство, можете видеть, — показывает фельдшер, — нужно было использовать до 2015 года. Если сейчас открыть, от них веет плесенью. Впрочем, пока есть почти все, потому что нам привезли спонсоры. А государство, по сути, ни о чем не заботится... Если на нашем вызове у пациента подтвердился диагноз коронавирус, мы 14 дней не знаем о своем состоянии. Написали письмо на имя директора, чтобы нас обеспечили лечением. Ведь не предусмотрены компенсации лечения или предоставления бесплатного лечения для нас, медиков. Все будем покупать за свой счет. Страховки нет». Есть и еще один финансовый аспект: большинство врачей на скорой работают на второй работе и в случае самоизоляции не смогут там работать и теряют доходы.
В целом, как признается Вадим Холоденко, «скорая — это колоссальный опыт. На скорой можно научиться всему. Профессия очень затягивает. Здесь можно быть только позитивным и веселым, потому что если начинаешь впадать в депрессию, никто не поможет. Психологов у нас нет, но есть три юриста, которые только выписывают выговоры...».
Кстати, медики отмечают большие различия между официальными заявлениями руководителей и реальным положением обеспеченности скорой. Разрекламированные 39 новых машин, по словам фельдшера, пока недоукомплектованы, поэтому выйдут на линию только в мае: «У нас на подстанции одна машина с ИВЛ, 4 года назад закуплена». «У нас машины все разваливаются. Каждый день машина наезжает 330-350 километров, и в течение 3-4 лет ее нужно списывать. А у нас они по 8, по 12, по 15 лет ездят ... «, — жалуется Вадим Холоденко и отмечает, что в профильном департаменте КГГА этого понимания нет.
«На скорой ставка врача 3900, ставка фельдшера 3200 грн. Плюс надбавки, они только в Киеве, 50 процентов и 20 процентов за сложность. В среднем 7000 гривен. Со всеми надбавками и стажем работы более 7 лет у врача получается где-то около восьми тысяч. Все держится на героизме и волонтерстве. Но надеемся, что что-то изменится. Надежда умирает последней», — улыбается фельдшер.
Советы же пана Вадима для граждан не отличаются от рекомендаций МОЗ. «Каждый гражданин должен понять, что он один и в случае чего ему никто не поможет. Аппарат ИВЛ поддерживает только дыхание... Выпал очень большой шанс каждому отдохнуть. Пользуйтесь возможностью, сидите дома».
