Это вопрос сохранения уникального культурного пласта полесских регионов Украины, корни которого уходят во времена Киевской Руси и даже в более древние, которые фактически потеряны в годы после катастрофы. За 25 лет в загрязненных районах обезлюдили сотни сел. Вместе с людьми исчезали традиционные обряды, фольклор, ремесла, культура изготовления и применения предметов домашнего и хозяйственного потребления — все то, что практически не поддается восстановлению именно по причине своей уникальности. Как оказалось, вопрос сохранения культурного наследия не внесен и в план большой международной конференции «25 лет Чернобыльской катастрофы: безопасность будущего», которая пройдет в апреле в Киеве.
В 1989 году спасение историко-этнографического наследия взяла на себя группа энтузиастов. Впоследствии, в 1992 году один из них Ростислав Омеляшко возглавил историко-культурологическую экспедицию в чернобыльскую зону. В течение почти двадцати лет эти люди самоотверженно спасали, по их выражению, «сокровища украинской Атлантиды».
О том, что должно было бы быть одной из основных тем на всех заседаниях, совещаниях, конференциях, которые накануне 25-летия Чернобыльской трагедии будут проходить десятками, «День» говорит с Ростиславом ОМЕЛЯШКО, директором Государственного научного центра защиты культурного наследия от техногенных катастроф:
— Во всем мире в чрезвычайных ситуациях вторым приоритетом после спасания человеческой жизни должно быть спасение культурного наследия, национальных ценностей. У нас, к сожалению, это вообще не является приоритетом. По-видимому, это зависит от состояния общества.
Из тех населенных пунктов, которые мы должны были обследовать, их в зоне безусловного отселения 178, а в зоне гарантированного добровольного отселения — 835. Конечно, все населенные пункты охватить невозможно. Но на сегодняшний день у нас эта территория обследована на 75%.
— Что уникального вам удалось найти на этой территории?
— Впервые в мировой истории произошла техногенная катастрофа такого масштаба, и в связи с этим впервые появился вопрос о спасении всего комплекса этнокультурного наследия на большой территории. Нужно считаться с двумя факторами. Это украинская территория, которая архаично и этнографически связана с формированием прародины славян. Благодаря географическим и климатическим условиям, которые здесь сложились, и непрерывности демографического развития этой территории здесь сохранились уникальные архаичные реликтовые явления, которые исчезли в других регионах славянщины. Поэтому эта территория является особенно важной для воссоздания этнической истории не только украинского народа, но и вообще славянских народов. И именно на эту территорию поставили атомную станцию, которая практически уничтожила более 4 тыс. квадратных километров этой уникальной территории. Наконец, здесь жило и современное местное население, у которого были свои культурные достижения, и которое сохранило очень много интересных традиций. Практически 4 тыс. квадратных километров превратились в безлюдную мертвую зону. Эта местность исчезла как целостный этнокультурный языковой ареал навсегда. Возникла задача — спасти весь этот комплекс. Когда идет речь о спасении после катастрофы, в частности, Чернобыльской катастрофы, мы, конечно, спасаем жизнь людей, их здоровье, мы спасаем окружающую среду. Но дело в том, что окружающая среда — это не только растительный и животный мир. Окружающая среда, кроме природной, включает в себя еще и культурно-историческую, антропогенную, духовную среду территории. С самого начала наши экспедиции направлялись на комплексное изучение — это все сферы материальной, духовной культуры, это язык этой территории, это, наконец, микротопонимика этой территории, ономастика, антропологические исследования.
На сегодня в Правобережном Полесье комплексно обследовано 450 сел. Это за 16 — 17 лет. В прошлом году открыто около 30 новых памятников археологии на этих загрязненных территориях, в частности, и в Чернобыльской зоне. Открыт средневековый Чернобыль — сейчас имеются находки ХІ — ХІІ веков. На сегодня у нас собрано уже свыше 40 тыс. экспонатов с этой территории, около 90 тыс. фотографий, это действительно научная фиксация разных сторон материальной и духовной культуры, есть около 4 тыс. часов аудио- и видеозаписей. Еще полтора года нужно на то, чтобы все это просмотреть и прослушать. Это богатейший материал! Ведь отселенные территории навсегда исчезли как этнокультурный ареал. Этот ареал должен быть воспроизведен в научно-информационном фонде и в Музее архивов народной культуры украинского Полесья, над которым мы работаем, который хотим создать. Самая большая преграда для нас — отсутствие помещения и отсутствие желания властных структур что-то решить в этом направлении.
— Так, как сегодня в украинском обществе относятся к историко-культурным ценностям, возможно, имеется опасность, что и другие территории превратятся в такие «мертвые зоны»?
— Сначала мы существовали сугубо как историко-культурологическая экспедиция, у нас были специалисты из других институтов, которые ездили в эти экспедиции. В 2001 году мы наконец-то создали Научный центр. Но у нас возникало всегда очень много проблем с финансированием. С 2007 года у нас функционирует бюджетное научное учреждение при Министерстве чрезвычайных ситуаций — «Государственный научный центр защиты культурного наследия от техногенных катастроф». Из самого названия Центра можно понять, что здесь не только Чернобыль. Сейчас нужно составить карту техногенно опасных зон и нанести на нее расположение имеющихся у нас культурных ценностей. И сделать выводы, рекомендации, каким образом превентивно защитить эти наши культурные ценности от возможных техногенных катастроф. Это наша первая задача после спасения культурного наследия чернобыльских территорий. В Украине хватает техногенно опасных объектов. Например, другие атомные станции. После того, как мы закончим «Чернобыль», нужно было бы в тех тридцатикилометровых зонах обследовать все, что касается народной культуры. Дело в том, что Европа уже забыла, что такое их народные традиции, они имеют свои традиции, но те глубинные, традиционные пласты культуры, которые сохранились в славянских странах и, в частности, в Украине еще есть, они еще функционируют и они у нас не изучены. И потому в радиусах тех опасных объектов нужно было бы также делать комплексную экспедицию по изучению народной культуры, чтобы, если, не дай Бог, еще что-то случилось бы, не ездить снова в эту опасную тридцатикилометровую зону.
— Что вы готовите к 25-летию Чернобыльской катастрофы?
— Готовим выставку, которая сначала планировалась в Украинском доме. Так мы, по крайней мере, делали на 10-летие, на 20-ю годовщину. У нас были большими, на 300 квадратных метров, выставки тех достижений, которые мы имеем. К сожалению, из-за отсутствия финансирования такая выставка в этом году нереальна. Будет просто художественная выставка небольших размеров. Выставка планируется в арт-галерее Ольги Богомолец «Кайрос». Она нам бесплатно дает помещение на две недели, чтобы мы в эти апрельские дни там выставили художественную выставку, которая должна называться «Души полесской красота».
— А есть ли государственная поддержка ваших исследований?
— Есть научное учреждение. Это научное учреждение финансируется Министерством чрезвычайных ситуаций как государственное. Правда, есть и различные попытки упразднить это учреждение. Но это не позиция нашего министра, он как раз очень хорошо понимает эту проблему и поддерживает ее исследование. В низших звеньях «бродит» мнение, что эти черепки или грязные радиоактивные горшки никому не нужны. Чиновники не всегда представляют, что за этими черепками и горшками, как они говорят, стоит историческая память и духовный потенциал народа. И тогда я начинаю их убеждать и говорить, что защита национальных культурных ценностей является одним из вопросов национальной безопасности. Во всем мире так стоит вопрос.
