Государственно-церковные отношения в условиях задекларированного и подтвержденного уже новым Президентом Украины П. Порошенко курса на евроинтеграцию нуждаются в новом осмыслении и акцентированном решении давних вызовов. О чем идет речь?
ВО-ПЕРВЫХ
...Должна быть пересмотрена концепция государственно-церковных отношений. Сейчас в Украине работает модернизированная советская модель «отделения государства от Церкви и Церкви от государства» (под термином «церковь» понимаются все религиозные институты, действующие в Украине). Собственно, предложенная Церквями и общественными организациями и согласованная уже много лет назад «Концепция государственно-церковных отношений» предусматривает построение иной парадигмы отношений — «партнерство государства и Церквей и религиозных организаций».
Однако такое партнерство имеет и свои подводные камни. В частности нам надо будет четко определиться, должно ли государство, при декларированном законодательством равенстве всех религиозных организаций перед законом, обеспечивать равноправие религиозных институтов. Ведь разница между этими понятиями (равноправие и равенство перед законом) существенная. Нынешнее Украинское государство пытается обеспечить только их равенство перед законом, т.е. по крайней мере законодательно гарантирует, что ко всем религиозным институтам будут одинаково применяться требования действующего законодательства. Другое дело — реальная практика бытия, например, УПЦ КП или УГКЦ в Донецкой или Луганской областях, в АР Крым даже еще в относительно «мирные» времена. А что уж говорить об обеспечении прав небольших религиозных объединений.
Существует ли в Украине равноправие религиозных организаций — то есть наделение равным объемом прав/возможностей и обязанностей по сравнению с другими субъектами? Должны признать — нет. Ведь, несмотря на желание тех или иных небольших религиозных институтов, они объективно не могут получить равные с крупными Церквями возможности. Это касается почти всех сторон жизни религиозных меньшинств — начиная от получения земельных участков и средств на строительство храмов или других объектов религиозного назначения и заканчивая участием в государственных церемониях, представительстве в общественных советах, подписании договоров о сотрудничестве с госучреждениями, бесплатное представление в государственных СМИ и т.д.
Установленная «явочным порядком» в Украине т. н. расширенная правосубъектность определенных религиозных институтов хотя формально и не противоречит действующему законодательству, однако требует осмысления и, возможно, законодательного закрепления. Ведь без этого представители даже крупных Церквей в определенных регионах являются религиозными меньшинствами и в дальнейшем будут годами добиваться решения вопросов, игнорирование которых со стороны органов власти формально не имеет признаков религиозной дискриминации. Например, невыделение земли формально является нежеланием независимого светского учреждения (депутатских советов), хотя реальная причина — принадлежность или симпатии большинства депутатов какой-то доминирующей Церкви. Достаточно вспомнить эпопеи с выделением земли под строительство мечети в Симферополе, под строительство храмов УПЦ КП или УГКЦ в АР Крым, Донецкой и других областях, УПЦ МП во Львове и т. д.
Европейский опыт имеет различные схемы решения этой проблемы — кроме общего законодательства, регулирующего государственно-церковные отношения, иногда заключаются и отдельные договоры/конкордаты с Церквями, при условии, что последние отвечают тем или иным определенным государством критериям. Поэтому во многих странах ЕС (Бельгия, Болгария, Литва, Германия и другие) появились Церкви, наделенные особыми правами во многих сферах социальной и даже экономической жизни.
Нечто подобное начало выстраиваться и в Украине, где одно из общественных объединений — Всеукраинский совет Церквей и религиозных организаций (ВСЦиРО) — фактически получило эксклюзивные права на представление интересов религиозных организаций в сфере государственно-церковных отношений. Ведь уже много лет подряд самые высокие руководители Украины (президент, премьер-министр, председатель Верховной Рады, министры и т.д.) проводят встречи только с членами ВСЦиРО, на общественно значимых мероприятиях (молитвы за Украину, инаугурации президентов, торжества по различным поводам и т. д.); религиозные организации представлены только представителями ВСЦиРО, и государственные награды получают в основном последние.
Причем и в рамках ВСЦиРО существует определенная градация, которую нельзя объяснить простым наличием значительного количества действующих общин. Например, сложилась традиция бесплатной для церквей трансляции богослужений на большие христианские праздники на государственных телеканалах, или участия президента Украины (других высокопоставленных чиновников) в рождественских или пасхальных богослужениях, совершаемых в УПЦ МП, УПЦ КП, УГКЦ, и до недавнего времени — в УАПЦ. Но кто и на каком основании определял этот перечень? Каким нормативным актом (ведь речь идет об использовании бюджетных средств) это закреплено? Почему в этот перечень не попали римо-католики или крупные протестантские церкви, некоторые из которых в разы больше, например, УАПЦ? Почему государство не компенсирует эфирное время другим, не менее значимым и традиционным для Украины течениям — иудеям, мусульманам, протестантам, язычникам?
Поэтому очевидно, что законодательное оформление особого статуса отдельных Церквей (или их объединений) в Украине — только вопрос времени. Поскольку этот статус уже имеется де-факто. Однако без этого шага мы не сможем решить другие стратегические вопросы, которые давно уже стоят на повестке дня в государственно-церковных отношениях. Речь идет о введении института капелланства в силовых и пенитенциарных структурах страны; преподавании спецкурсов религиозного направления в средней и высшей школе; открытии религиозными организациями общеобразовательных школ и вузов, которые будут работать по государственным лицензиям; лицензировании государством теологии/богословия как учебных дисциплин и т. п. Большинство из этих вопросов уже решаются тем же «явочным порядком» («расширенной правосубъектностью»), когда крупнейшие Церкви, по сути, договариваются между собой о делегировании в армию (другие структуры) капелланов, введении в общеобразовательных школах курсов христианской этики, открытии учебных заведений без декларирования их конфессиональной принадлежности и т. д.
Однако, решая благодаря разнообразным субъективным факторам эти и многие другие вопросы, религиозные институты фактически не несут никакой юридической/моральной ответственности перед государством/обществом за результаты своей работы в государственных (к которым я отношу и лицензированные государством учебные заведения) институтах. Таким образом стало возможным наличие в Украине клириков, верующих, околоцерковных общественных организаций, которые ведут антигосударственную пропаганду и агитацию, воспитывают своих прихожан в духе враждебности к другим религиозным и политическим (прежде всего — проукраинским) убеждениям и т. п.
И возникает закономерный вопрос — а кого государство сейчас уже годами пускает в свои силовые структуры, среднюю и высшую школу, пенитенциарную систему? Не здесь ли одна из причин такого достаточно массового неверия, предательства, которые мы видим на протяжении последних месяцев военного противостояния с московскими армейскими структурами и наемниками? Ведь больше договоров о сотрудничестве с государственными структурами в Украине имеет именно УПЦ МП, многие клирики которой в АР Крым и на востоке Украины проявили себя патриотами, но соседнего государства.
Снять эту проблему может только система взаимных обязательств, закрепленных в юридическом документе.
ВО-ВТОРЫХ
...Нуждается в реформировании и нынешний законодательно определенный центральный орган исполнительной власти, который «реализует государственную политику в сфере религии, обеспечивает проведение государственной политики в отношении религий и церкви» (ст. 30 Закона Украины «О свободе совести и религиозных организациях»). Сейчас это — Департамент по делам религий и национальностей Министерства культуры Украины. Все остальные государственные институты в пределах своей компетенции осуществляют «государственный контроль за соблюдением законодательства о свободе совести и религиозных организациях» (ст. 29 упомянутого закона).
Ведь ожидаемое изменение парадигмы государственно-церковных отношений из «отделения» в «партнерство» требует и изменения всей философии этого центрального органа исполнительной власти. В свое время Сталин, когда формировал Совет по делам Русской ПЦ, четко определил ее философию в назначении на ее руководство действующего генерала НКВД Карпова. Сейчас же в структурах силовых ведомств есть (и это — международная норма) собственные специалисты по т. н. «религиозной безопасности». Поэтому реализация европейско ориентированной государственной политики в сфере религии должна строиться на принципиально иных началах, чем это было заложено в условиях советских тоталитарных режимов. И тогда не будет таких нонсенсов, когда в объяснении относительно своих определенных действий руководитель государственного органа по делам религий как норму поведения (!!!) декларирует выполнение им задания спецслужб (речь идет о скандальном письме Министерства культуры Украины к Предстоятелю УГКЦ от 03.01.2014 г.). А о скольких таких документах мы не знаем?
Оптимальной формой работы государства с религиозными институтами считаю введение института омбудсмена/Уполномоченного по вопросам свободы совести (с полномочиями центрального органа исполнительной власти). Этот институт может быть создан как при Кабмине Украины — вроде введенного Кабмином 4 июня 2014 «Правительственного уполномоченного по правам национальностей», так и при Президенте Украины — по аналогии с «Уполномоченным Президента Украины по правам ребенка». Тем более, что введение должности Правительственного уполномоченного по правам национальностей и создание Совета межнационального согласия, который возглавит профильный вице-премьер-министр Украины, автоматически приведет к реформированию профильного Департамента по делам религий и национальностей Министерства культуры Украины (должность нового уполномоченного вводится в рамках предельной численности сотрудников МК Украины и приравнивается к должности заместителя министра).
Кстати, в своем интервью по результатам постановления правительства «Некоторые вопросы Правительственного уполномоченного по правам национальностей», министр культуры Е. Нищук в сферу ответственности Уполномоченного готов отдать и религиозные вопросы. Он сказал, в частности, что Уполномоченный «не просто будет заниматься вопросами, связанными с деятельностью Совета межнационального согласия, а на государственном уровне будет координировать этногосударственную политику, культурологические, языковые, просветительские и религиозные вопросы и курировать их в европейском и мировом сообществе». Однако в утвержденном положении о Правительственном уполномоченном говорится только о выполнении задач по реализации государственной политики в сфере межнациональных отношений и защиты прав национальных меньшинств Украины.
К функциям Уполномоченного по вопросам свободы совести должен прежде всего отойти системный мониторинг нарушений в сфере свободы совести и осуществление практических шагов по неадминистративному (преимущественно не силовому) реагированию на эти нарушения. Он также должен способствовать дальнейшей самоорганизации Церквей и религиозных организаций, развитию деятельности ВСЦиРО, который, кстати, стал образцом для нового Совета национального согласия по Уполномоченному по вопросам этнополитики. Ведь самоорганизация Церквей, и это уже доказано практикой, является эффективным фактором воздействия как на власть, так и на общество в целом.
В-ТРЕТЬИХ
...Президент не сможет не отреагировать на давний и ожидаемый обществом вызов — конституирование единой Поместной православной церкви. Ведь эта проблема уже давно перестала быть только теоретическим вопросом желанным/ожидаемым путем эволюции православия в Украине, как это воспринималось во времена Кучмы — Ющенко. Сегодня для экспертов очевидно, что именно нерешение проблемы Поместности православия в Украине (неотделение большинства приходов УПЦ МП от Московского центра) и стало одним из тех важных факторов, который привел к нестабильности политической ситуации на востоке и юге Украины. Ведь многие клирики УПЦ МП в этих регионах фактически подготовили идеологическую платформу нынешних сепаратистских движений, а некоторые из них — и физически приняли/принимают участие в террористической деятельности или идейно поддерживают сепаратистов и террористов. Решение этой проблемы — жизненно необходимое условие выживания страны.
Подытоживая, отмечу, что Президент может и проигнорировать указанные вызовы в сфере государственно-церковных отношений, сославшись на необходимость решения проблем сепаратизма на востоке, восстановление экономики и т. д. Но в таком случае воз (экономика, политика) снова станет впереди лошади (духовность, важнейшей составляющей которой является религия). И снова страна будет сталкиваться с одними и теми же проблемами — предательство, бойкот, разочарование и т. п. Следовательно, все эти проблемы Президенту сейчас необходимо решать фактически одновременно (дополнительные аргументы в пользу предлагаемых трех шагов см. в статье Ю. Черноморца «Приоритеты государственной политики в религиозной сфере», «День» №51-52, 21-22 марта, 2014).
