Село Божиковцы. Двор Багриев. Вечереет. Восьмиклассница Алена, старшая дочь Ольги и Анатолия Багриев, выходит из дома с подойником в руках и идет к хлеву. Девушка выворачивает в желоб навоз, после этого привычно берется доить корову. Первые струйки молока зазвенели на дне подойника. Пока она это делает, вторая корова жует жвачку, терпеливо ждет своей очереди...
После этого выходит из хаты Ольга Багрий, за ней — младшая дочь Наташа, ученица третьего класса. «Мои маленькие помощницы», — говорит о детях Ольга. Она радуется, что «дети сызмальства к труду приучены, ухаживают за скотом...».
Вдруг «запел» мобильный телефон. «Отец на связи», — обращается к девушкам Ольга, отвечая мужу. И продолжает телефонный разговор: «Все здесь, в хлеву. Здоровые. Доим... Сено еще есть. Ага, полные подойники... Уже по две гривны за литр молока завод дает. А давал по полторы гривны. Вчера 15 литров сдала. Что с тем ВТО будет? Как люди, так и мы... А откуда же еще молоко возьмется?! Сам знаешь, что на фермах делается. Давно уже ворье все разнесло. Вчера, слышала, транспортер из коровника украли... А ты как? Грипп в Одессе, говоришь? Пей теплое молоко. С маслом. А как же, что нет домашнего. В магазине куча. Пять гривен за пакет?.. А как же, ожидаем, выглядываем. Дети только о тебе и говорят».
— Анатолий в Одессе. На заработках. Что-то они там строят. Отправились с наших Божиковец бригадой. В селе же работы нет. Вернется, когда пора заготовок кормов на стойловой период наступит, — сказала по-современному одетая симпатичная баба. Она еще находится под впечатлениями от «сеанса телефонной связи», в которой, небось, случайно был поднят «молочный вопрос».
И о ВТО вспомнили же. «Говорят, что со вступлением в эту организацию откажутся от молока из хлевов. Тогда — хоть пропадай... Как только завод дал самую высокую цену за этот продукт, Божиковцы тут же ответили увеличением поголовья. Уже по два-три коровы держат. И у нас — две. Наконец, есть выгода от этого каторжного труда. Потому что корове, чтобы за год надоить от нее 5 тонн молока, нужно «бедных» шесть тонн различных кормов положить в ту кормушку. Где-то же нужно эти корма взять. Траву накоси, пересуши, сверни, собери, отвези во двор... Свеклу посей, ухаживай, выкопай... Средства производства — коса, вила, заступ... А еще же и то, и се нужно купить. Дерти, макухи... С неба ничего не падает», — Ольга Багрий рассказывает о вложении труда и денег в это производство, которое дает такую- сякую прибыль ее семье.
Она возмущена: «Берут молоко по две гривны, а Анатолий там, в Одессе, платит по пять гривен за пакет. Кто-то не пахал, не сеял, не собирал, не кормил, не доил, а берет в карман большие деньги. Только за то, что продал чужие плоды тяжелого ручного труда».
Каждой утро пани Ольга выносит в ведрах «высокие удои» к калитке. Вон улицей медленно двигается по своему традиционному маршруту Михаил Мац. Останавливается у каждого двора. Кони — по гривы в болоте. Скользят копытами, медленно месят грязь. Бездорожье в Божиковцах. На повозке — бидоны. Пан Михаил отправляется на рассвете с пустой тарой, возвращается аж в обеденную пору с полной в приемный пункт в центре села. Там его уже ждет заводской молоковоз.
— Такие они, ударные сельские будни, — говорит, взяв вожжи, пан Михаил.
И он уже обсуждал с водителем молоковоза вопрос о вступлении в ВТО. «Это же конкуренция!.. Разве мы способны соревноваться с заморскими фермерами?! У них — мощная техника на кормовых угодьях. С помощью машин кормят скот, машинами доят, отправляют молоко на завод. Чтобы скот хорошо доился, музыка играет. Говорят, что они признают только то молоко, что с больших ферм. Такие у них стандарты», — говорит о мировых высокотехнологических процессах ездовой из села, что за два десятки верст от Деражни, райцентра. Проявляет глубокие знания по вопросам селекции в скотоводстве, полноценным рационам кормления скота.
То-то же. У них — так, а у нас — эдак. Фермы в Божиковцах, где раньше водился скот, ездовой старается обходить десятой дорогой.
— Глаза не видели — сердце не болит. На ферме, как на кладбище, — объясняет, почему позволяет себе некоторые отклонения от маршрута.
— Скажите, пан Михаил, что же произошло в Божиковцах?
— Что везде, то и в нашем селе произошло. Когда еще немного скота оставалось в хозяйстве, началась эта катавасия с возвращением долгов по зарплате. Нашли выход из ситуации — продали до последней головы. А теперь что? Ни колхоза, ни коровы, ни свиньи. Только портреты на стене... Все через пень- колоду делается. Что же оставалось? Те, которые помоложе, на заработки поехали. И мой сынок поехал...
Сохраняя по привычке пиетет к начальству вообще и к районному начальству в частности, он не говорит, кто же виноват в этой беде.
— А что это за слово такое — «пиетет»? — спрашивает.
— Ну, вот: о ВТО знаете, а о пиетете, который упрямо храните, — не слышали?! Это значит почтительное отношение к кому-то, — отвечаю.
Производство молока в крае постепенно перешло с больших ферм в хлева. Состоялся процесс, противоположный желаемому: от большого промышленного производства — к натуральному. Как сообщил первый заместитель начальника Главного управления агропромышленного развития облгосадминистрации Юрий Кудрявый, в 2007 году по всем категориям хозяйств края произведено 639 тысяч тонн молока, почти на 50 тысяч тонн меньше, чем в 2006. Молочные реки, которые мелеют с каждым днем, имеют весьма характерную досадную особенность: 84 процента надоено в хлевах (официально — в личных крестьянских хозяйствах), а остальное — на фермах. Бросается в глаза и такая особенность: в хлевах «упало» производство молока на пять процентов, а на фермах — аж на 17! За год. И в предыдущие годы такие же тенденции господствовали. Потому что уменьшается стадо. Только в 242 агропредприятиях из 499 держат коров. И только в каждом третьем из этих 242, которые держат, — больше 150 коров.
Давно уже преобладает эта тенденция к уменьшению, а после этого — к опустошению. В Деражнянском районе, Дунаевецком, Городоцком, Каменец- Подольском, Староконстантиновском, Хмельницком районах...
Уже из этих ферм, где, в соответствии с достижениями науки и мировой передовой практикой, должны были бы играть мелодии для подъема «настроения» скота, другая музыка доносится до околиц. Поминальная... Разрушительный дух охватил обманутых крестьян — сносят крыши, стены капитальных сооружений. Складывают во дворах свои имущественные паи, овеществленные строительным материалом. В надежде на лучшие времена?..
Наконец, на коллегии облгосадминистрации, рассматривая «молочный» вопрос, были вынуждены с грустью констатировать: инвесторы идут из села, берут землю, не обращают внимания ни на хозяйственные здания, ни на людей. Мол, не вписали им в инвестиционные обязательства развитие скотоводства, сельской социальной сферы. Кто же, спрашивается в задаче, дал им, инвесторам, широкую дорогу на необъятные поля? Именно те, кто теперь профессионально и иногда даже принципиально констатирует совершенный факт.
Теперь на повестку дня выдвинули требование о создании малых ферм (более пяти коров) «с механическим процессом». Якобы такими производственными подразделениями можно уверенно двигаться в ВТО. Однако здесь же возник вопрос ребром: а чем кормить «больше пяти коров»? Кое-где на отдаленных пространствах уже захвачены в аренду «с первым правом выкупа» пастбища, а на ближних к областному центру хозяйничают застройщики — успешно решают жилищный вопрос.
В реестре из 499 предприятий агропромышленного комплекса края осталось только 11, где держат более 300 коров. Говорят учредители этих 11 агропредприятий, весьма прибыльный он, молочный бизнес. Вложил в производство гривну, по меньшей мере две гривны взамен получил. Заготовители молока, так сказать, роями кружат вокруг больших ферм, друг перед другом предлагают самые лучшие условия. Потому что с продуктами из такого сырья в ВТО «возьмут».
Они, учредители, обращают внимание и на социальный фактор. Село, где большая ферма, живет и процветает. Потому что есть работа для доярок, слесарей, трактористов, лаборантов, учетчиков, представителей других нужных для отрасли профессий. Кто же, изведав добро, будет искать другого где-то на чужбине?! Люди, которые при деле, не спиваются. «Ведут здоровый образ жизни», — говорит директор сельхозкооператива «Промінь» села Малая Клитная Красиловского района Владимир Ковальчук.
А что такое 11 больших ферм на 1415 сел края? Капля в море безнадежности и отчаяния — к чему же здесь руки приложить?! Как раньше в Вишневом, снятом с реестра населенных пунктов (по той скорбной причине, что проводили в последний путь его последнего хранителя), так теперь погасает свеча жизни в Антоновке, Майдане, Червоном...
На заседании коллегии облгосадминистрации разработали ряд первоочередных мер, направленных на «преодоление кризисных явлений в молочной отрасли». Не забыли о «почти полной бездеятельности райгосадминистраций», «строгом контроле», «мониторинге», «семинарах», «совещаниях»... Что-то подобно уже было. И не раз.
Однако не решили, что же делать с теми, кто не взял инвестиционных обязательств в отношении развития скотоводства.
