В первую очередь я очень (и абсолютно искренне) благодарен своему коллеге и хорошему приятелю профессору Владимиру Панченко за то, что он прочитал мою «сердитую» статью. Более того, он точно поставил диагноз: эту публикацию я действительно задумал как интеллектуальную провокацию (ценю и то, что Владимир Евгеньевич назвал ее еще и «добротной»).
Действительно, в нашем обществе после 1991 года практически отсутствует широкая полемика о том, кто есть кто (или кто есть who, как сказал незабываемый Горбачев) в нашей истории. Не потому ли каждый очередной вождь в Украине ставит памятники (или планирует поставить), развешивает памятные доски тем, кого сам считает «настоящим героем»? Не думаю, что это нормально. Очевидно и то, что не представители государственного истеблишмента и его гуманитарного сегмента должны указывать, кому нам «поклоняться». Наоборот. Инициировать разговоры об этом должна украинская интеллигенция, интеллектуалы, которые, собственно, определяют ценности любого общества, его настоящий духовный профиль. К сожалению, этого мы практически не наблюдаем в жизни нашего общества. Вместо этого существуют попытки политиков в сугубо конъюнктурных расчетах использовать юбилейные даты того или иного «знакового» деятеля из далекого или близкого прошлого. Как мне показалось, недавно очередной жертвой стал Владимир Винниченко, оценки которого под перьями некоторых исследователей начали смахивать на необольшевистские с сине-желтой окраской. Это и побудило меня написать упомянутый материал.
Спасибо Владимиру Панченко за то, что он не увидел в моих критических замечаниях (возможно, не всегда удачных) личных симпатий или антипатий, а понял, что меня интересовали не имена (должности, статус) авторов рецензированных книг, а тенденция. Еще больше я благодарен Панченко за те два аспекта, к размышлениям над которыми его побуждала моя публикация. Речь идет, во-первых, о понятии «неэффективных политиков» и, во-вторых, об ответственности общества за тех политиков, которых оно выдвигает (или, по крайней мере, считает, что выдвигает).
И здесь время ответить Владимиру Евгеньевичу, написавшему: «Но мне все время хочется спросить Юрия Шаповала: хорошо, ну а кто для вас в таком случае «эффективный политик»? И как его звать, когда речь идет об украинской истории? Богдан Хмельницкий? Так и он проиграл, если иметь в виду все, что произошло с Украиной вскоре после смерти гетмана. Иван Мазепа с сожженным, оскверненным Батуриным и унизительным побегом в Бендеры? Или, может, Николай Скрипник, Лазарь Каганович, Степан Бандера, Петр Шелест, Владимир Щербицкий — вплоть до Леонида Кравчука и Леонида Кучмы включительно?»
Хороший вопрос. Чтобы правильно ответить на него, в первую очередь, следует, по моему убеждению, помнить о том, что каждый значимый политик (а тем более лидер государства) имеет имманентную двойственность. С одной стороны, он обречен на постоянное экспериментирование (в кадровой, хозяйственной, международной и других сферах), а поэтому обречен на неизбежные неудачи, ошибки, поражения. С другой стороны, даже неудачи и ошибки имеют свою ценность, поскольку в идеале они должны научить других. Именно поэтому и является большое искушение писать историю по принципу «с одной стороны, но ведь с другой…» Это, собственно, и предлагает делать Панченко, когда говорит, что правда истории в «сумасшедше сложных комбинациях», как он выразился, светлого и темного, то есть успехов и неудач. Это так, но до определенного предела. В оценке деятельности любого государственного лидера должны быть доминанты. Иначе мы обрекаем себя на новую мифологию. Осмелюсь (возможно, также с провокативной целью) из всего приведенного Владимиром Панченко в его вопросе политического «иконостаса» выделить Леонида Кравчука. Он сделал для идеи украинской государственности больше, чем все другие «национальные герои» вместе взятые. Он смог бескровно выйти из ситуации, которая угрожала кровопролитием, он смог посодействовать реальному (а не вербальному) провозглашению государственности, за которую жизнь отдали многие патриоты. Честно признаю: я не знаю, где, как пишет Панченко, «кроется правда истории, украинской в частности». Однако я точно знаю, что политика Кравчука в 1991 году была эффективной, а политика Грушевского, Винниченко и Петлюры в их времена — наоборот. И хотя Кравчук, особенно с дополнением (О), — не мой любимый политический актер, как историк я отдаю ему должное за его политическую эффективность в 1991 году.
Что касается второго аспекта размышлений Панченко. «Если, — пишет Владимир Евгеньевич, — в украинской истории так много «неэффективных политиков», то, может, здесь есть большой вопрос к нации? Если ее руководители один за другим оказываются неудачниками, то, значит, есть смысл говорить не только об ответственности самих этих лидеров, но и об ответственности общества за качество политиков, которых оно, общество, поднимает на гребень исторической волны, вручает им должности, а с ними и свою судьбу».
Браво! Согласен. «Большой вопрос к нации» действительно есть. Однако это такой же банальный вывод, как и приведенный мною в статье перечень недостатков Винниченко. Небанально будет выглядеть тезис Панченко только тогда, если его дополнить еще и утверждением о том, что общество ответственно не только за качество своих политиков, но и должно быть ответственным за память о них. Подчеркнуть именно это я и стремился своей публикацией.
И напоследок искренне хочу пожелать и Владимиру Панченко, и всем нам не бояться критиковать наших прошлых и действующих политических идолов. А чтобы Владимир Евгеньевич не подумал, что и в данном случае я предпочитаю «темное», совсем не оставляя места для «света», процитирую авторитетного Генри Кисинджера: «Какие-то 90% политиков портят репутацию всех остальных».
