«Носители билингвизма» — потенциальные или реальные учителя английского — увы, как и многие из тех, кто зарабатывает своими знаниями, не всегда охотно рассказывают, что же все-таки делать тем, кто хочет научиться говорить. С Игорем Манко, директором одной из наиболее перспективных языковых школ, работающих в Харькове, мы говорили о методе, который позволяет его школе не терять доверия учащихся и поддерживать определенный уровень преподавания. Собственно, разговаривая о таких «специфических вещах», мы пытались найти ответ на все тот же вопрос о периферийности и европейскости, о преодолении, пусть на субъективном уровне, проклятого комплекса разрыва с западной культурой.
— Многие люди — не то что годами — десятилетиями «долбят английский», и, в лучшем случае, могут прочитать несколько строк, оставаясь, по сути, немыми. Это касается и малышей, ходящих в разнообразные языковые гимназии, и студентов, ужасающихся необходимости сдать экзамен по английскому. Что бы вы, профессиональный преподаватель, от целого «языкового дома» им посоветовали и пожелали?
— Я не вполне согласен с вашей оценкой современного состояния дел в преподавании языков. За последнее время произошли огромные сдвиги и в школьной практике, и в отношении к предмету в сознании. Иностранный язык из самого ненавистного превращается в наиболее популярный предмет школьных и вузовских программ.
А совет может быть такой: не верить в рецепты мгновенного обучения без усилий (это, как похудение без диеты), а поверить в свои собственные возможности. И где, и как бы вы ни учили язык, помните рецепт Аристотеля: чтобы научиться играть на арфе, нужно играть на арфе!
— Как давно работает ваша школа в Харькове, который традиционно считался в советские времена «почти столичным», но «совсем не европейским» городом Украины?
— Во-первых: мы не называем себя «школой». В нашей культуре «школа» — либо детское образовательное учреждение, либо «научная школа». Не являясь ни тем, ни другим, мы называемся «центром», полное название — Языковой центр International House (Международный дом). Центр — это средоточие самых разных процессов, событий, людей, объединенных каким- то общим знаменателем, в нашем случае, иностранным языком. И, кстати, то, что происходит в нашем Центре, далеко выходит за рамки школьных уроков, домашних заданий и контрольных работ: здесь и еженедельные клубы по интересам (драматический, песенный, видео, разговорный, дискуссионный — все по-английски, разумеется), и выставки, и вечера, и многое другое.
Теперь — к ответу на вопрос. История нашей организации берет начало еще в 1990-м. Помните, эпоха кооперативов? Мы назывались тогда «Лингвистический центр «Streamline» — по названию единственного доступного нам в ту пору «несоветского» учебника. Мы гордимся тем, что были первой негосударственной организацией по преподаванию английского в Харькове, и тем, что первыми же стали обучать языку исключительно по западным учебным материалам. Затем, в 1994 г. — грант от Фонда Сороса. Чувство такое же, как у того Марктвеновского нищего, который проснулся принцем. Я именно тогда впервые потрогал рукой и компьютер, и ксерокс. Что и говорить, все изменилось моментально — от учебных материалов до выражения лиц преподавателей. Наша популярность в городе тоже выросла немедленно, хотя мы всегда были в лидирующей группе.
Кстати, о вашем замечании насчет «почти столичного» и «совсем не европейского» Харькова. Провокация почти удалась: захотелось обидеться за город, с которым связано 20 лет жизни (я приехал сюда из Полтавы учиться в университете и уже не смог уехать). Сосчитав до десяти, я подумал: ну конечно, не европейский! Это провинция у нас «европейская» — полусонные города с многовековой историей и непреходящим чувством, что ничего, кроме истории, тебя здесь заинтересовать не может. Харьков, если воспользоваться привычной культурной дихотомией, — американский: молодой (большинство районных центров области гораздо старше), динамичный, в чем-то агрессивный, растущий, а не умирающий. В советские времена у нас говорили, что есть две столицы Украины — Харьков и Львов. Сейчас это не звучит, конечно, — Киев очень изменился за годы независимости, но то, что Харьков был первой столицей, давайте не забывать. (Вышесказанное, вероятно, звучит слишком пристрастно, но я не обещал быть объективным.)
— Много ли в вашей школе «учеников», и какова их успеваемость?
— К нам приходит много людей — английский сегодня нужен почти всем. Оставим точную цифру под покровом «коммерческой тайны» (тем более, что она меняется от месяца к месяцу) и скажем, что это сотни жаждущих наверстать упущенное, если мы о взрослых, или не упустить время, если об их детях.
— Появляются ли в вашей школе «новые люди», желающие изучать английский не только прагматически, что называется — «по работе нужно»? Есть ли те, кто изучает язык, так сказать, «из любви к литературе»?
— Тенденция как раз обратная: из любви к искусству учат язык все меньше людей. Сложно объяснить почему — то ли жизнь становится все более прагматичной, то ли практических применений языку все больше, то ли общее снижение уровня жизни меняет приоритеты. С другой стороны, уровень языковой подготовленности растет постоянно, что не может не радовать. Большего можно добиться, и работать интереснее. В общем, спрос становится более разнообразным. Если раньше подавляющему большинству требовался общий английский начального уровня, то сегодня мы открываем группы профессионального английского, бизнеса, подготовки к языковым тестам. Стартует французское отделение, хотелось бы попробовать и другие языки.
—Насколько легко дается им английский язык высшего, даже бизнес- уровня, по такой непривычной методике, как «коммуникативная»?
—Коммуникативная методика тем и хороша, что подходит к языку прагматически. В отличие от глубокоуважаемого «академического» университетского подхода — почтительный поклон, приподнятая шляпа — «Коммуникативная методика» — явление 70-х годов, по тем временам, можно сказать, революционное. Мало того, что родной язык не употребляется (это и раньше практиковали, в аудиолингвальном методе), так еще и говорить по-английски заставляют с первых занятий, хочешь жестами объясняйся, хочешь — междометиями. Обстановка приближена к боевой, но метод действительно работает. Другое дело, что сейчас, 20 лет спустя, новизна и революционность этого подхода не ощущаются. А вот прежние способы обучения, казалось, коммуникативным методом полностью ниспровергнутые, напротив, возвращаются и поражают новизной некоторых ортодоксов — «коммуникативщиков». Так что «коммуникативной» наша методика называется по привычке, да еще потому, что лучшего термина пока не придумали.
Весь неанглоязычный мир пользуется английским как языком общения — и не боится делать ошибки или говорить с акцентом. Гораздо больше сделок заключается на плохом английском, чем через переводчика: личный контакт важнее лингвистических тонкостей. Но, высказав «кредо», признаюсь и в «слабости» — радует слух правильная английская речь с хорошо поставленным произношением, особенно, если слышишь ее от своих подопечных. Поэтому в группах на более высоких уровнях чистоте речи уделяется очень большое внимание.
— Были случаи, когда ученики вашей школы становились преподавателями?
— В 1996 году мы были приняты в Международную организацию «International House»: штаб-квартира в Лондоне, школы (центры) на всех континентах, кроме Антарктиды. (В Украине, кстати, мы были не первые — в Киеве и во Львове нас опередили.) Чтобы быть принятым, нужно соответствовать, и на слово не верят. В декабре 1995 г. приезжает инспектор из Лондона на нас посмотреть, и видит: график отключения электричества, отопление не работает (очень вовремя где-то что-то лопнуло), занятия при свечах, все, включая преподавателей, в пальто. Словом, полный букет местных достопримечательностей.
Мы уже мысленно попрощались с «International House», а наша милейшая гостья вдруг сообщает, что никогда не видела такой самоотверженности и тяги к знаниям в условиях полного отсутствия основных благ цивилизации, и такого качества работы без единого преподавателя-иностранца. (Справка: в данный момент у нас работают иностранные преподаватели из Великобритании, США и Канады.) Вот такая история с happy end’ом.
А если серьезно, членство в «International House» обязывает ко многому. Каждый преподаватель обязан пройти курс методической подготовки. Благодаря Фонду Сороса это можно сделать в Киеве примерно за 1/5 того, сколько это стоит на Западе. Такой курс — серьезная перетряска представлений о преподавании, постоянный пристрастный разбор практических занятий.
Достигнутый уровень постоянно совершенствуется: стажировки в Англии, семинары, конференции, новейшая методическая литература... «Высшие стандарты» — понятие трудноопределимое, но за хороший международный уровень можно поручиться. Уровень преподавания — один из главных пунктов во время регулярных инспекций со стороны лондонского «начальства». Занятия каждого преподаватепя посещаются, анализируются, после каждого такого визита — список рекомендаций, обязательных к выполнению.
Только объяснив специфику членства в «International House», можно ответить на вопрос о кадровой политике. Требования к профессионализму настолько высоки, что получить «готовенького» преподавателя с улицы почти невозможно — по украинским улицам такие не ходят. Поэтому классных преподавателей приходится выращивать самим, чем мы постоянно и занимаемся. И это касается не только преподавателей украинских, но и иностранных. Такая, в хорошем смысле, «доморощенность» ценнее всего: в коллективе аккумулируется весь наработанный опыт, обеспечивается преемственность и гомогенность (т.е. противоположность подходу «кто в лес, кто по дрова» ).
— Я слышала краем уха, что у вашей школы —изумительный особняк…
—Отвечать на этот вопрос приятно и несколько нескромно. Поэтому я просто перечислю без комментариев: отдельностоящее здание в центре, интерьер, выполненный лучшими харьковскими дизайнерами, современное офисное оборудование, библиотека новейших учебных пособий, видео и спутниковое ТВ (англоязычное) в каждом классе... Что я забыл? Да, итальянские вешалки для верхней одежды постоянно валятся на пол под напором украинских шуб. Вот найдем надежные...
