Великолепный отель возле Михайловской площади готовится к открытию: по всему видать — косит звезд не на пять-семь. По-настоящему респектабельный, элегантный, уверенный в себе. На этом восхваление остановлю, об этом расскажет пресса и ТВ после торжеств. Вряд ли коллеги догадаются, не знаю, заинтересуются ли кое-чем из внутриутробной жизни отеля. Посмотришь на здание — все, что можно было закупить в мире — от самых престижных стройматериалов до дизайнера — налицо. Ментальность же хозяев, то, как они беспардонно и напористо издевались на протяжении многих лет над жителями близлежащих жилых домов, остается за кадром. Где бы в Европе терпели многолетние ночные стройки, ужасный и постоянный шум? Этим летом, когда казалось уже, что все в прошлом, — распоясались настолько, что установили мощнейшую внешнюю вентиляцию, находясь внутри плотной жилой застройки. Ночью как на взлетной полосе.
Много раз измученные жители кому-то жаловались, куда-то писали. В прошлом году в районной СЭС мне сказали, что суды завалены исками к хозяевам этого отеля. Кстати, выяснить, чей он, весьма утомительно, охрана бледнеет, даже если у них пытаешься узнать телефон ресепшн. Один мне так и сказал: «Дам телефон — оштрафуют». В процессе этого разговора с вооруженным стрелком подошел некто Александр, утверждающий, что он из ответственных, и предложил мне не будоражить охрану: «Вы кто — жилец? Так идите домой и отдыхайте. Или вы рассчитываете, что вам что-то отстегнут?» На него обижаться было бы унизительно, т. к. он еще и ругался матом — не по-европейски, по-нашему. Беседа велась на повышенных тонах, да и кто мог бы адекватно реагировать на белиберду, которую он нес?
Мол, сейчас уже идут испытания, потому так шумно. «Четыре месяца и в ночное время? Днем вы не можете проверить?» — начала было и остановилась. Бессмысленно реагировать на наглость.
Серьезно он посмотрел в мою сторону только тогда, когда заметила, что вокруг нового отеля, что рядом, тихо — видимо, там и изнанка соответствует внешнему аристократизму. «А, этот... — небрежно бросил он. — Когда мы откроемся, он может отдыхать».
Интересно, когда же мы сможем отдыхать? В СЭС мне объяснили, что все дома являются санитарно охраняемыми объектами, и с 21 ч. вечера до 7 ч. утра должно быть тихо. «Пишите в жэк, в милицию», — весело посоветовал мне Александр, чувствуя почему-то себя хозяином, а меня определив в попрошайки.
«Пусть осядет пыль», — уговаривала я себя. Но акустическая травма требовала отмщения. Симпатичная пиар-консультант Елена из этого же отеля в доверительной беседе мне призналась, что их старший менеджер — англичанин — учит постоянно: не будете жаловаться по-серьезному, вас так и будут обслуживать.
Почему-то особо поразило меня то, что этот богатый отель территориально расположен почти рядом с жэком, который обслуживает все соседние дома. Однако в жэке о страданиях жильцов этих домов... понятия не имели. Еще раз подумалось — кому нужны эти конторы, если они не могут хоть как-то влиять на вопиющую ситуацию. Только затем, чтобы рассылать обновленные тарифы? Интересно, учитывались ли эти издевательства, когда набрасывали новые цифры на платежки? Кстати, и в СЭС меня уверяли, что очень боролись, чтобы мы чувствовали себя комфортно (это при таких-то результатах), даже обещали прислать лабораторию и бесплатно провести в квартире шумовую экспертизу. А зачем? Даже суды этому отелю по барабану, от всех отмазались. Да и техника не нужна, достаточно часов в 10 вечера выйти во двор и ощутить в полной мере мощь сумасшедшей вентиляции. Все окна квартир плотно закрыты, несмотря на жару. Многие давно спят (если решатся открыть окна), только плотно заткнув уши берушами, этими, если верить аннотации, экологически чистыми и безвредными изделиями. Не знаю, у меня от них болит голова, и потом, что — моя спальня расположена в цехе с кузнечнопрессовым оборудованием, у центрифуги или дробилки? С какой стати все это нужно терпеть? Начав осознанно менять отношение к своим правам, человек сразу ощущает мощнейший ответный пресс бригадной солидарности и СЭС, и жэка, и хозяев крупных объектов, работающих по своим понятиям. Всем им удобно, чтобы мы были вечными просителями с постепенно нарушаемой ототопикой (это самое невинное) — способностью определить местонахождение источника звука. Звук, конечно, собирательный образ, издевательства могут иметь разные формы.
На открытии яркого отеля, конечно, будут сливки города, их клерки уже пишут им сладкие речи. Бесплатно дарю и свое послевкусие. И еще одна смешная деталь. Как-то на рассвете, потеряв выдержку от ночного аккомпанемента, прибежала к центральному входу отеля, решив сказать все, что думаю, хоть кому-нибудь. Взявшись за дверь, сразу получила по носу резиновым хлястиком. НЕ больно, но отрезвляюще — мол, мы из разных спален. Через стеклянную дверь увидела в центре холла маленький диванчик, обшитый под золото. Впрочем, может, и золотом, кто их знает. Не в этом суть. Смотрела на него и вдруг начала смеяться, даже охранник выскочил. Креслецо-диванчик своими формами напомнил мне, как вы думаете, что? Беруши, принявшие форму уха хозяина. Те же знакомые изгибы, изящные впадины и мягкие возвышенности. Естественно, диванчик не точный портрет берушей, а удачная, хоть и нечаянная, незапланированная насмешка, саркастическая метафора, как метка в контексте интерконтинентальных амбиций отеля, едва начавшем сочинять свою историю. Как щелчок по носу резиновым хлястиком. От нашего стола. Это ведь не больно...
