БУРОВАЯ
Утром на ступеньках корпуса нашего военного санатория в Феодосии был обнаружен шикарный жук небесной красоты: блестяще-фиолетовый, сантиметров шесть в длину. Знающие люди сообщили, что это — жужелица, она занесена в Красную книгу и редко встречается даже в Крыму. Будем считать ее хорошим знаком для полетов. Ведь скоро нам предстоит лететь на вертолете на морскую буровую...
Прибываем в Приазовье, в поселок Щелкино, известный тем, что здесь строили атомную электростанцию. Пока окончательно не построили. В смысле — не достроили. Короче, обломались.
Экипаж «Дня» вечером специально оторвался от кавалькады, чтобы потаращиться на этого индустриального зверя. Но об этом потом...
Нас поселили в приятный местный пансионат, одна из стен которого украшена сотнями роз, с интересом уставившихся на расположившийся в две линии автомобильный гарнизон.
Пошла запись на вертолет. Сначала утверждали, что можно по одному человеку с каждого издания. Но по ошибке включили двух членов одного экипажа. А водитель не летал даже на самолетах. Да и не стремился особо. Зачитывается список — там оба члена экипажа.
Наш дружок бледнеет, подходит тихо и говорит: «Летит только Петров! А Сидоров — остается!» Список вновь оглашается: сухопутного Сидорова — опять озвучили. Он несколько сереет и говорит: «Только Петров!» В общем, еле вычеркнул себя. Однако летчики специально ради журналисткой братии сделали две ходки. И парень решился взять высоту! О чем не пожалел...
В Щелкино нам прокрутили фильм про компанию «Нефтегаз Украины». Про добычу газа и нефти. И возможное увеличение добычи последней со дна Азовского моря. Если это свершится — будем как Объединенные Арабские Эмираты.
Платформа «Таврида» дрейфует по морю: там расковыряет дно, здесь. Пока не найдет что- нибудь энергетически ценное. Серьезная штука — морские разработки. Смена — каждые две недели. На этом самом вертолете и доставляют рабочих.
Приближаемся к белоснежному аппарату. Залазим, расселись. Мысли у всех примерно одинаковые: если это штука брякнется в воду — брассом грести или кролем? Хотя, говорят, навыки плавания уже не пригодятся.
В качестве продолжения темы из кабины вышел пилот и оптимистическим тоном стал рассказывать, как пользоваться спасательным поясом. Хотя он достаточно подробно излагал, где тут аварийный свисток, и за какой клапан нужно дернуть, чтобы вещь надулась, — судя по лицам, никто ничего не понял. Народ с сожалением поглядел вслед исчезающей в дверях фигуре. Напоследок тот предупредил, что иллюминаторы лучше не открывать.
Заработал двигатель, обороты стали увеличиваться, вертолетное кудахтанье слилось в сплошной гул, напоминающий самолетный. Когда гул обратился в давящий свист — стальная стрекоза поднялась, по-боевому опустила голову и рванула вперед. Тут журналисты заныли, что через стекло снимать сложно и пилоты разрешили распахнуть парочку иллюминаторов. Но с условием: «поснимал — закрой».
Объемистый телеоператор так навалился на правый борт вертолета, что, кажется, мы накренились. Телевизионщик самоотверженно высунулся наполовину и принялся камерой, словно пылесосом, втягивать пейзаж внутрь объектива. Тут все спохватились и хором мотнулись туда же. Но вертолет стал разворачиваться, и наши автомашинки, ставшие размером с мошек, оказались слева. Отряд бросился в другую сторону. Думаю, пилотам было нелегко везти на борту эту дискотеку.
Мы стремительно приближались к морю. Оно было бледно- малахитового цвета в белых точках и тире. Под нами мелькнула с виду крошечная платформа — тоже буровая. Она была похожа на эстрадную площадку. «Оторванный» диско-клуб — танцевальная стихия в кольце морской. А движения волн — чем не танец? Как раз сейчас море несколько растанцевалось. Ему и штормовые баллы выставляют, как профессиональным танцорам. Вертолетный ансамбль песни и пляски совпал с настроением стихии.
Минут через пятнадцать внизу, ощетинившись четырьмя пиками, словно торчащая из воды вилка Посейдона, появилась буровая «Таврида».
Благополучно добираемся до нее на изобретении Леонардо да Винчи. Только, в отличие от него, наша конструкция была с мотором. И разве мог я не позировать для фото перед таким экстравагантным средством передвижения?! Руки в стороны, ноги вместе, наоборот. Только думаю, чего пилот не глушит мотор, которого не было у великого флорентийца? А хлопанье винта усиливается и даже становится нестерпимым. Оказывается, вертолет сразу отправлялся в путь. Бедный летчик не мог мне крикнуть, чтобы я того — исчез. Пришлось ему подниматься в воздух в сопровождении моих акробатических номеров...
Усатый жизнерадостный мужик в апельсиновой каске стал рассказывать о технике безопасности. Про разные тревоги, общесудовые и прочие. Сама буровая представляла собой романтическую смесь индустриального монстра с замком Иф. Возле высоких опорных башен зловеще носились громадные чайки.
Я залез на одну из горизонтальных балок, чтобы снять буровую со стороны. Там был такой ураганный ветер, что каску, которую, я снял, дабы не уронить в воду, переворачивая, тащило по полу...
Осмотрели салон для отдыха: уютно, видик, в зеленом мерцающем аквариуме рыбки плещутся. Все ураганы — далеко.
Шагаю вдоль ряда дверей с табличками: «Бурильщики», «Слесари», «Электрики», «Крановщики». Последняя нацарапана от руки — «Мужики». Наверное, за этой дверью — общие сборы.
Я так долго лазил по металлической территории буровой, что слегка заблудился. Идеальное место для съемок боевика в духе Сталлоне. Уже откуда-то сбоку наблюдаю, как движется в пространстве вторая порция журналистов. Садится вертолет, отбивая четкий ритм железного сердца. Свежая смена, как у газодобытчиков.
Когда вспорхнули опять — огромная буровая за две минуты вновь стала размером со штепсель: в полете удивительно быстро меняется масштаб.
Пересекаем границу суши, внизу проносятся квадраты и треугольники полей, утыканные по краям спичками столбов электропередач.
В вертолете временами охватывало желание почувствовать себя героем боевика: пострелять по целям. И в качестве таковой вполне мог подойти подозрительный автомобиль, проскочивший буквально под нашим брюхом. А возле дороги нас послушно дожидался собственный автомобильный выводок.
Вернулись на сухопутный транспорт. После полета на буровую цепочка автомобилей отправилась на живописнейший мыс Казантип.
ПОЛУОСТРОВ НОСОРОГОВ
Мыс Казантип — пятачок земли, модель полуострова, где через перешеек напротив друг друга находятся две бухты — Мысовая и Татарская.
Главное действующее лицо — высоченная трава. Она роскошная, шелковая, напоминает водоросли. Старожилы сообщили, что если бы не было так много дождей, все бы уже выгорело. Но мы попали в уникальную пору цветения. Плавные движения травы гармонировали с умиротворенным спокойствием моря. Если в районе буровой оно кипело, то здесь, в заливчиках — дремало, безмятежно уткнувшись в песок. На его спине лениво покачивались несколько рыбацких судов.
На разноцветных холмах, в обрамлении кустов зверобоя, шиповника, и боярышника, торчали диковинные валуны. Их серая носорожья кожа испещрена яркими оранжевыми прожилками. Эти каменные носороги делают холмы удивительно живыми. Я много видел в Крыму скальных пород, однако «носороги» Казантипа — отдельный вид.
Над холмами плавно текут разговоры наших девушек: «Я хочу засадить дачный участок полевыми цветами, как здесь... Знаете, наш участок находится рядом с поворотом на дачу одного... высокопоставленного лица. Кто это — страшно говорить. Нам поэтому не разрешают сажать деревья. В целях безопасности. Нужно, чтобы дорога просматривалась. Так я посажу эти чудные цветы. И пусть себе просматривают...»
Через пять минут уже в другом месте: «Знаете, наш участок находится рядом...» «Отлично, — подумал я, — одна проблема решена. Заодно будем прививать политикам любовь к прекрасному. Хотя вряд ли сосед нашей дачницы выйдет перед поворотом — полюбоваться филиалом Казантипа, бережно перенесенным в Киевскую область. Обычно политиков больше интересует другой вид зелени...»
Вечером экипаж «Дня» решил в одиночку смотаться к знаменитой атомной станции. Тем более, что мы ее видели с воздуха.
Подъезжаем в рубиновых закатных лучах. Зрелище сильное! Огромные пустые корпуса с дырами мертвых окон в окружении гигантских кранов. Особенно необычен кран, напоминающий робота, который раскинул руки в стороны, как бы запрещая проход на территорию. Может, вечная стройка обрела хозяина? Вход перегорожен бетонными плитами. И пока мы любовались картиной призрачной атомной станции, за нами наблюдала другая машина. Но, вероятно, убедившись, что мы не собираемся разобрать стройматериалы на дачные сараи, укатила вдаль.
Еще совсем недавно тут гремел знаменитый рейв-фестиваль «Казантип». Всего их было четыре. Пока не допекли мирных обывателей. Рейв-ребятки допингами взбодрятся — и давай на мотоциклах носиться по поселку. А если запаса алкоголя (или еще чего, а «еще чего», говорят, было больше) и бензина хватит — то и до Феодосии могли добраться. Короче, веселуха! Вот местная горадминистация и объявила фестивалю войну.
В конце концов, вместо «веселых ребят» предложили эту площадку КСПшникам, дабы барды благообразно тянули: «Милая моя, солнышко лесное» — и никаких мотоциклетных атак... Эта версия произошедшего — из непроверенных источников.
Назавтра нас ждала Керчь.
Продолжение читайте в следующем пятничном номере.
Генеральные спонсоры автопробега — «Страховая группа ТАС», «Бош», «Нефтегаз Украины», Госадминистрация по туризму)
