Несколько дней назад на сайте Львовского национального медицинского университета имени Даниила Галицкого появилось сообщение о том, что исследования ученых ЛНМУ, которые они проводили совместно с французскими коллегами, позволяют лучше понять механизмы возникновения перекрестного гуморального иммунного ответа на коронавирусы.
Тема COVID-19 с начала года во всем мире, а с марта — и в Украине точно беспокоит всех, «День» расспросил руководителя научной группы — профессора кафедры гистологии, цитологии и эмбриологии Львовского медуниверситета Ростислава БИЛОГО о смысле и практическом применении результатов исследования. Но не только. Также речь зашла о возможности научных разработок в Украине и, конечно же, о временных границах пандемии COVID-19 и карантина.
Однако прежде чем подать изложение беседы с ученым, не могу удержаться, чтобы не отметить, что доктору биологических наук Ростиславу Александровичу Билому 37 (!) лет. Кандидатскую диссертацию защитил в 2007-м, докторскую — в 2015-м.
— Сейчас людей больше беспокоит то, какова вероятность для них заболеть коронавирусом, — говорит профессор Билый. — На самом деле коронавирусов — очень много. Преимущественно это вирусы простуды, и все мы болели простудой. А среди тех многих коронавирусов, которые вызывают простуду, есть вирусы высокоопасные — MERS и SARS (ближневосточный респираторный синдром и острый респираторный синдром, соответственно). А теперь у нас еще есть SARS-CoV-19. И у людей возникает вопрос: «Если я болел обычной простудой, то есть ли у меня защитные механизмы, чтобы не заболеть коронавирусом?» Потому что случается, что кто-то болеет, а кто-то — нет. Если человек переболел, то антитела сохраняются в организме до года или двух лет и, соответственно, являются защитой от коронавируса, поэтому кто-то болеет, а кто-то — нет. Итак, целью нашего исследования было установить: если у человека возникают антитела к определенному вирусу, могут ли они защищать от другого?
— И к какому выводу пришли?
— Мы брали для исследования вирус MERS — вирус ближневосточного респираторного синдрома. Это — очень опасный вирус! Даже опаснее, чем коронавирус COVID-19. Поэтому смертность от него составляет примерно 35%. И вывод у нас такой: если вы переболели COVID-19, то от того вируса MERS вы будете в значительной степени защищены. Потому что производимые организмом полиспецифические антитела будут защищать от других вирусов.
— В чем практическая польза исследования?
— Наше исследование дает возможность понять, каким образом возникает у людей перекрестный иммунный ответ к коронавирусам, понять, какой титр антител, которые показывает тест, будет действительно защитным далее. Если же говорить о практическом применении, то, например, если производится вакцина на основе коронавирусного носителя, люди старшего возраста не будут иметь сопротивляемости к этой вакцине, что будет ослаблять ее эффективность. Но в основном наше исследование позволяет понять механизмы, каким образом происходит иммунный ответ. А практическое значение — это то, что мы практически подтвердили предположение, что определенные участки белков коронавирусов будут обеспечивать «широкий», полиспецифичний иммунитет. Потому что каждый человек имеет свою иммунологическую историю, от которой, собственно, и нужно отталкиваться, — соответственно, можно разработать вакцины, которые будут обеспечивать защиту не только от текущего штамма, но и от тех, которые могут образоваться впоследствии в результате мутаций.
— Сколько продолжалось исследование? Если точнее, когда оно началось? И случайно ли, что оно совпало с пандемией COVID-19?
— Возглавляемая мной научная группа изучает клеточный иммунный ответ. Мы являемся цитологами, специалистами по клеткам, отвечающим за врожденный иммунитет, и разрабатывали адъюванты (вещества. — Т. К.) для создания вакцин нового поколения. Примерно три года назад мы имели очень мощный адъювант, с помощью которого можно создать антитела практически для чего угодно, что было опасным. Мы спросили наших коллег в Институте Пастера в городе Лилль: что они считают самой большой угрозой для человечества и к чему они хотели бы иметь возможность создать антитела? И услышали в ответ: «Для вируса ближневосточного респираторного синдрома». Нам даже было немного смешно, потому что в то время было немного (до сотни) подтвержденных случаев. Кстати, тогда он был достаточно быстро локализован, но смертность составляла 35%. Но на самом деле специалисты понимали, что подобные вирусы (с генетическим материалом типа РНК) способны к быстрой мутации, тем более что передаются капельно-воздушным путем. Они представляют серьезную угрозу для человечества, так как при большом скоплении людей передача инфекции будет молниеносной. Фактически тогда мы и начали вырабатывать антитела к вирусу MERS.
— Часто слышим, что украинские ученые по разным причинам не имеют возможности работать дома, что наука погибает...
— Это очень сложный, дискуссионный и политический вопрос. Моя лаборатория пользуется реальной поддержкой со стороны ректора нашего университета профессора Зименковского. А еще мы имеем поддержку от Евросоюза — общее финансирование проектов составляет почти 100 тыс. евро в год. Есть и поддержка Министерства здравоохранения Украины. И мы больше концентрируемся на работе вместо того, чтобы дискутировать на форумах «удастся или не удастся что-то сделать», то есть не теряем времени. Я работал во Франции, Германии и в других странах. Но хочу работать в Украине. Мое место здесь. Почему здесь нельзя работать?
— Напоследок спрошу: виден ли конец эпидемии, соответственно — карантина?
— Трудно сказать наверняка, однако, как информировали коллеги из США, которые хорошо осведомлены о ситуации, — к весне 2021 г. благодаря ожидаемым вакцинам эпидемия должна пойти на спад. То есть нам нужно продержаться еще примерно полгода. Но на самом деле продержаться — избегать лишних контактов, не находиться в местах большого скопления людей, по возможности воздерживаться от поездок в общественном транспорте и от других рискованных вещей. Также — сознательно относиться к тому, что при наличии первых симптомов недомогания нужно самоизолироваться, а не разносить инфекцию. И тогда, по моему мнению, все будет намного лучше.
