Продолжение. Начало см. в номере за 19 сентября
В коротком метре обладатель Серебряного Льва определился практически сразу. Все вопросы снял первый же фильм — анимационный «Клоун» россиянки Ирины Ефтеевой. Работа, основывающаяся на спектакле известного артиста эксцентрического жанра Славы Полунина, по продолжительности невелика — всего 10 минут. Но труд в нее вложен колоссальный. Ефтеева совместила две техники — сначала снимала живых актеров, потом накладывала на кинематографический ряд вручную раскрашенные образы. Чрезвычайно трудоемкий способ дал на выходе изысканную фантазию, маленькую цветовую симфонию во славу клоунов. Кружится карнавал красок, маски Арлекина, Белого и Рыжего пляшут между небытием и смехом, и понимаешь, что «Клоун» — о судьбе любого артиста, о беззаветно лицедействующем человеке. Ефтеева, выросшая в лоне ленинградского-петербургского кинематографа, создала движущуюся фреску, удивительным образом перекликающуюся с духом самой Венеции.
Интрига полнометражных конкурсов, основного и «Против течения», определялась прежде всего двумя факторами. Во-первых, повышенным интересом нового руководства фестиваля, возглавленного экс-директором Берлинале Морицем де Хаденом, к российскому и азиатскому кино. Во-вторых, серьезным неуспехом именитых режиссеров, приславших новые ленты на соискание Венецианских наград.
Если первое можно объяснить личными убеждениями господина Хадена, долгие годы выстраивавшего Берлинский фестиваль как своего рода мост между разными системами, Востоком и Западом, то второе — трудноистолкуемый феномен. Просто статистика: большинство участников конкурса не единожды побеждали на самых престижных фестивалях, имеют Каннские награды и даже «Оскары». Однако, с дурной повторяемостью, Венеция-59 низвергала один авторитет за другим. В «Против течения», категории с несколько неопределенным статусом, ранее носившей столь же расплывчатое название «Кино сегодняшнего дня», наибольшая неудача постигла, как представляется, Лукаса Мудиссона. Шведский режиссер, всемирно прославившийся культовыми «Покажи мне любовь» и «Вместе» (своеобразный ответ на «Идиотов» Ларса фон Триера), рискнул сделать фильм «Lilja 4-ever» о реалиях российской жизни, с российскими же молодыми актерами. Уже первые титры — «где-то в Советском Союзе…» — заставляют насторожиться. Развитие событий, увы, подтверждает опасения. У Мудиссона, всегда точного в том, что касается метаний молодых душ, на сей раз получилась помесь «Маленькой Веры» и «Интердевочки», только еще безысходнее. Вдобавок — масса неточностей. Герои косноязычны, словно учили русский по шведско-русскому разговорнику. Здоровые 16 — 17-летние парни и девицы нюхают клей, подобно малолетним беспризорникам. Состоятельные россияне разъезжают в машинах с шведскими номерами, расплачиваясь кронами; на провинциальной дискотеке танцуют стриптизерши и т. д. Но наиболее несостоятельны попытки режиссера представить главную героиню (исполнение Оксаны Акиньшиной) этакой новой Соней Мармеладовой. Лиля в фильме — по сути, воплощенный клубок социальных проблем, не живой человек. И сочувствовать ее многочисленным страданиям при всем желании крайне трудно.
Своего рода эмоциональная энтропия присуща и «Full frontal» (неточный перевод — «Изображение голого человека в полный рост»), новому фильму избалованного признанием Стивена Согдеберга. Иметь в 39 лет Золотую пальмовую ветвь за «Секс, ложь и видео» и «Оскара» за «Траффик» — такое удавалось не каждому. Злые языки, впрочем, списывают успехи Согдеберга на невероятное везение и благосклонность старших коллег, заседающих в жюри. Так или иначе, но в «Full frontal» Согдеберг пытается экспериментировать с изображением, явно оппонируя напористости европейской «Догмы». Повествование ведется в двух планах. Тщательная, рассчитанная съемка — фильм, который снимает таинственный и всемогущий продюсер Гус, появляющийся вскользь в облике Девида Духовны. Псевдодокументaльное, прыгающее, «догматическое» изображение — реальная жизнь и реальные отношения в съемочной группе, еще более запутанные, чем у героев в фильме, который они снимают. Благодаря своему оскароносному статусу Согдеберг привлекает в фильм голливудских звезд первой величины: кроме Духовны, это Джулия Робертс, Бред Питт, Блер Ундервуд. Фильм получился и остроумный и зрелищный, даже с оттенком новаторства и с небывалой концентрацией знаменитостей на экране. «В полный рост» сделан с расчетом угодить сразу всем — и массовому зрителю, и критике, и киногурманам, и продюсерам, вложившим деньги. Результат же довольно противоречивый, как если бы в стандартный гамбургер из фаст-фуда кто-то в последний момент заложил добрую порцию черной икры.
В триумфаторах «Против течения» очутились совсем неожиданные фильм и персоны. Горячие симпатии радикальной части публики снискал Ларри Кларк, сохранивший после шокирующих «Деток» и «Садиста» скандальный задор. На сей раз в его «Кене Парке» к порочным, испорченным деткам добавляются столь же развращенные, а вдобавок еще и бездушные взрослые. Некоторые кадры — просто за гранью приличий. Цель оправдала средства. Кларку вполне удалось создать мир буйной, неукротимой юности, и мир этот по-своему заманчив.
Специального приза жюри «Против течения» удостоился еще более патологичный и мрачный фильм «Змея июня» японца Шинья Цукамото. Совершенно дикий треугольник, в котором смертельно больная жена вытворяет прямо на улице черт- те что; также обреченный шантажист беспрерывно ее фотографирует, доводя до исступления, а муж за всем этим подглядывает, периодически избиваемый шантажистом. Весь изобразительный ряд являет собой цепочку черно-белых кошмаров. Однако затянувшийся выброс темных инстинктов заканчивается благополучно. Красавица-жена все равно умрет, но мужа своего она, вне сомнений, любит.
Выше всех, до приза Сан- Марко, прошла «Против течения» изящная, интеллигентная и сдержанная «Весна в маленьком городе» китайца Тиана Гуанцзяна. Семейная драма сделана не без влияния классика китайского кино Чжана Имоу (любопытно, что жюри основного конкурса возглавляла Гонг Ли, звезда фильмов Имоу), но безупречна по всем составляющим, от сюжета до операторской работы. Одно то, как движутся исполнители в кадре, позволяет назвать «Весну» аристократическим, достойным лучших кинематографий Европы, произведением.
Как раз европейцы, похоже, о своей родовитости забыли. В основном конкурсе падение западных кинематографических кумиров достигло масштабов бедствия. Совершенно беспомощную картину «Джулия возвращается домой» представила мастерица психологического кино Агнешка Холланд. Патрис Леконт, снимавший в начале 1990-х утонченные мелодрамы, отбылся сентиментальным детективом «Человек с поезда». Стивен Фрирз, расхваленный за экранизацию «Опасных связей», сделал картину о жизни нелегальных мигрантов «Грязные хорошенькие штучки», интригующую по замыслу, но невнятную по исполнению. Увенчанный «Оскаром» за «Американскую красавицу» Сэм Мендес снял гангстерский боевик «Путь к проклятию» из разряда тех голливудских «стрелялок», которые забываются через неделю после просмотра. Многие ожидали «Фриду» — экранизацию биографии легендарной мексиканской художницы Фриды Кало. Однако у обладательницы премии «Эмми», лауреата фестиваля независимого кино в Санденсе Джули Теймор получились усредненные картинки из жизни богемы и горячих латиноамериканцев, такая себе матрешечная Мексика на экспорт, в которой нет места живым страстям, о которых так много говорила режиссер на пресс-конференции.
Среди более чем двух десятков соискателей на фестивальные награды всерьез претендовали четверо.
«Оазис» Ли Чан Донга, признанного в итоге лучшим режиссером, стал одновременно и свидетельством признания корейского кино, и предвестием его кризиса. «Оазис» сконструирован четко, берет зрителя за душу и не отпускает до самого душераздирающего финала. Любовь между мелким непутевым уголовником и девушкой, искалеченной церебральным параличом (Мун Со Ри дали приз Марчелло Мастрояни как лучшей молодой актрисе), — тема, от которой не отмахнешься. Запретная связь, из-за которой герой (талантливый Сол Кун Гу) получает срок, а героиня — нежданное и короткое счастье, не волновать не может. И все-таки не оставляет досадное ощущение запоздалого триумфа. Пока фестивальные ареопаги, та же Венеция, игнорировали лучшего на сегодня корейского режиссера Ким Ки Дука, было понятно, что кино из Страны утренней свежести опережает свое время. Но Ким Ки Дуку, чтобы потрясти зрителя, нет необходимости прибегать к таким лобовым приемам, как половой акт с парализованной. Он берет простых людей в обыденных ситуациях и извлекает из этой ситуации и безумную энергию, и шок, и сильнейшие эмоции. «Оазис» внятно демонстрирует, что корейское кино уже выработало свои, устоявшиеся приемы, круг тем и героев. Иными словами, стало ангажированным, приемлемым для киноэлиты. Но именно за такой ситуацией следует застой, а после — кризис идей.
Бывшему арт-подпольщику Тодду Хайенсу застой пока что не угрожает, ибо позицию он выбрал беспроигрышную: стилизацию. Его «Далеко от небес» сделан под благополучный семейный кинематограф 1950-х. Цветастое, милое кино, красивые планы (приз за выдающийся личный вклад оператору Эду Лахману), красивые актеры и актрисы (кубок Волпи как лучшей на фестивале — исполнительнице главной роли Джулиан Мур), конфликт между искренним чувством и ксенофобски настроенной общиной — что еще нужно для хорошего субботнего вечера? Неглупое кино для широкого зрителя всегда будет в цене.
По всем предварительным опросам, практически на протяжении всего фестиваля лидировал совсем другой фильм. «Сестры Магдалены» — вторая картина блестящего английского актера Питера Маллена. Про роли надо рассказывать отдельно, но и режиссерская карьера складывается для него на редкость удачно. Его первый фильм, «Сироты», получил в той же Венеции Льва будущего за лучший дебют в 1998 году. «Сестры Магдалены» подтверждают его растущий талант постановщика. Сюжет основан на реальных событиях. Оказывается, еще в начале 1960-х в Ирландии существовали специальные приюты с почти тюремным режимом, куда родители могли сдать своих дочерей, так или иначе опорочивших честь семьи. От несчастных девушек попросту отказывались. Вот, собственно, о судьбе трех таких парий, сирот при живых родителях, и рассказывает Маллен. Перетолковывать фильм для читателя «Дня» нет необходимости, думается, он скоро придет на наши экраны. Стоит лишь заметить, что в английском кинематографе, вообще-то славном своими актерами и хорошо прописанными сценариями, «Сестры Магдалены» — фильм, без преувеличения, этапный.
Картине Маллена прочили если не Золотого Льва, то Гран- при жюри — точно. Однако эту награду совершенно неожиданно получил «Дом дураков» Андрона Кончаловского, один из двух российских фильмов, участвовавших в конкурсе.
Об этом фильме писать трудно. С одной стороны, это стопроцентная конъюнктура, не очень качественно исполненная. История о том, как сначала чеченцы, а потом русские захватили районный психоневрологический диспансер (такое действительно было во время первой чеченской войны), на экране предстает как пародия на позднего Рязанова периода «Небес обетованных». Наполняя экран одномерными персонажами, расцвечивая действие затасканными шутками и обильным присутствием пожилой поп-звезды — Брайана Адамса, режиссер получает на выходе эстетический продукт, мягко говоря, смущающий своим качеством. Но все несколько сложнее. Ибо «Дом дураков» — это первый фильм в российской кинематографии, который в чеченском конфликте пытается понять и другую сторону, изображает чеченцев такими же солдатами, воюющими за свою землю и за свою правду, как русские. Среди моря разливанного разных «братьев», основная доблесть которых — убить на пленке (а то и в жизни) как можно больше «черных», фильм Кончаловского действительно неординарен. Понятен компромисс, на который пошли члены жюри, поддержавшие фильм вручением ему Гран-при и действовавшие при этом не столько как люди кино, сколько как честные интеллектуалы, которым не чужды страдания другого народа. Похоже, сейчас, когда весь мир о растерзанной и растоптанной Чечне просто забыл, это единственный способ напомнить о том, что там творится.
А вершиной, оправдавшим весь фестиваль явлением, стал фильм Такеши Китано «Куклы». Фильм исключительный во всем. В том, что знаменитый режиссер на сей раз оправдал надежды. В том, что это лучшая картина Китано, в которой он сам в кадре не появляется. В том, наконец, что сам Китано шагнул с «Куклами» на такой уровень мастерства, которого он, быть может, и сам от себя не ожидал.
Три истории любви. Три пары персонажей, разлученных силой обстоятельств. Две куклы, мужская и женская, играющие в начале и в конце фильма. Одна тема, простая и вечная, — любовь и смерть.
«Куклы» — фильм не просто прекрасный, но ослепительный. Совершенный. Каждый его фрагмент светится красотой земной и небесной, его пространство и время составляют природные стихии и возвышенные символы. Женщина, которая каждую неделю, тридцать лет кряду, приносит завтрак для покинувшего ее возлюбленного. Поклонник певицы, ослепивший себя после того, как она потеряла в аварии глаз. Влюбленные, которые, не останавливаясь, связанные одной веревкой, бредут сквозь весну и осень, идут весь фильм до самого конца. Лица их (Мико Канно, Хидетоши Нишиима) — лица кукол и ангелов одновременно, таких лиц просто не бывает на земле. И только им, двоим, связанным и потерявшимся в своей любви, суждено умереть вместе, не разлучаясь ни на секунду, — то есть суждено быть счастливыми.
«Куклы» — это история на котурнах. Высокая трагедия, которой давно уже не было в кино, и потому фильм Китано несовременен, несвоевременен, потому он не получил ни единого приза и в Венеции. Золотой Лев достался «Сестрам Магдалены»: что ж, Маллен вполне заслужил его. Китано покорил Венецию еще пять лет назад своими «Фейерверками». К его славе, а после «Кукол» — возможно, и к бессмертию, уже ничего не добавишь...
Сейчас в Венеции начался юбилейный отсчет. В будущем году кинематографическая Мостра пройдет в 60-й раз. Наверно, поиск нового облика, новой, если угодно, идеологии форума будет продолжаться. Но выбирать между злобой дня и красотой все равно придется.
Победит последняя: на берегах Лагуны по-иному и быть не может.
