Мы — дети страшных лет
России —
Забыть не в силах ничего.
Во времена, когда пять шестых суши были на замке, нам оставалось путешествовать по остальной — одной шестой. Замечу, что это немало — бескрайние незаселенные пространства азиатской части СССР.
Не знаю, был это лишь поиск приключений или реакция на житейские реалии типа лермонтовской сентенции:
Быть может, за хребтом Кавказа
Укроюсь от твоих царей,
От их всевидящего глаза,
От из всеслышащих ушей.
Так или иначе, в Доме ученых каждый год сплачивались ватаги туристов, которые разлетались по просторам «Родины чудесной». Так, в начала 60-х наша группа оказалась во Владивостоке.
Не стану описывать роскошь подводного мира Японского моря, причудливую растительность Сихотэ-Алиня. Однако до сих пор не могу забыть старушку, вероятно швейцара общежития тамошнего университета, где нас приютили, которая как-то спросила: «Почему вы не разговариваете на украинском языке»?
И действительно, почему украинские ученые пренебрегают языком своего народа? До сих пор, а прошло уже практически 50 лет, не нахожу ответа или объяснения. Того, что Дальний Восток — «зеленый клин» — был в значительной степени заселен украинцами, мы тогда не знали.
Наш очередной турпоход — сплав на плотах по реке Мана с предгорий Саян до Енисея. Где-то мы пристали к берегу, наверное, сварить обед. Я пошел «в разведку» и вдруг остановился ошеломленный. Навстречу мне с коромыслом через плечо шла женщина среднего возраста в вышиванке и плахте. Тут я заговорил, конечно, по-украински. Но больше всего меня удивила нейтральная реакция той женщины! В этом украинском анклаве в сибирской трущобе, где, возможно, нет и грунтовой дороги, украинский язык и его носителей восприняли как нечто очевидное! Наверное, ссыльные были привычны к парням, которые выходят из леса и исчезают в нем!?
Но ученые выступают не только в ипостаси спортивных туристов. Существует и понятие «научный туризм». Всякие конференции, семинары, коллоквиумы собираются, большей частью, в столичных или курортных городах.
Так в Алма-Ата мне случилось побывать сперва с рюкзаком и ледорубом, а затем, 2—3 раза, и с галстуком-бабочкой.
Известно, что крупные города в империях являются форпостами колонизации. Так и здесь, в шуме улиц преобладал русский язык.
В этой связи на память приходит разговор там же с коллегой. Красивый мужик, доктор наук, женат на украинке. Он хвалил этот край, стиль и качество жизни. Только сокрушенно добавил: «слишком много чучмеков»!
Кажется, в устах русских это универсальное название представителей тюркских народов? В то же время, это проявление синдрома имперской раковой болячки — расползаться по миру, поглощая все новые куски континентов!
Я же воспринял это буквально как удар кулаком в живот! «Но ведь, — говорю, — это их страна, их столица»! С равным успехом можно было бы убеждать в этом марсиан!
Как вдруг (не спрашивайте о деталях и датах) там произошел взрыв пассионарности — молодежные волнения, в частности, на языковой почве. Довольно быстро состоялся процесс, как говорили до революции, «усмирения края». Первого секретаря — на пенсию, студентов — на улицу.
Но, когда я очередной раз прилетел в Алма-Ату на международную конференцию по деловым играм, на улицах и общественных местах везде был слышен казахский! Я молча это приветствовал.
Сейчас в Казахстане новая столица и, главное, пассионарность не исчезла. Страна быстро развивается.
В этом контексте стоило бы вспомнить «столицу нашей родины».
Хорошо известно, что первый на Европейском континенте компьютер — МЭСМ был разработан и запущен в эксплуатацию в Киеве (Феофания) коллективом под руководством академика Сергея Лебедева. Очевидное безобразие! Ибо свет знаний, науки, искусства имела право излучать лишь звездоносная столица.
Лебедева быстро перевели в Москву и поставили во главе института, который носит сейчас его имя, а в Киеве начался тихий упадок области вычислительной техники. Так продолжалось до появления у нас Виктора Глушкова, впоследствии — академика.
Между тем, жизнь выдвигала свои требования. Текущие проблемы нуждались в решении, и нас все чаще командировали в Москву выпрашивать машинное время. И торчали мы там неделями, если не месяцами.
Но Москва — это еще и мировой культурный центр — музеи, театры, библиотеки, исторические и художественные достопримечательности. Грех было не ловить момент!
Раз на раз не приходится, но одна экскурсия обидно зацепила меня. До сих пор берет досада. А прошло уже лет 50.
В нашу компанию из пяти-шести человек попала женщина средних лет, которую представили как преподавателя Московского университета. Только это не стало бы поводом запечатления в памяти. Но когда на привале мы жевали бутерброды, кто-то проговорился, что я — гость из Украины. Тоже не диво. И вдруг эта женщина — очевидно, представительница «лучшей в мире» (по мнению Андрея Вознесенского) русской интеллигенции, глядя на меня с каннибальским оскалом, заявила: «А хорошо мы вам дали»!
Я и до сих пор не знаю, что конкретно она имела в виду, так как на правах «старшего брата» нам так часто и чувствительно «давали» (и брали)! Ну вот, хотя бы свидетельство о первом «подарке» Украине от советской власти — январь 1918-го.
Анатолий Мариенгоф в своих воспоминаниях о Есенине — «Роман без вранья», в частности, написал: «В Одесском Совете депутатов Муравьев говорит:
— ...в одни сутки мы восстановили разрушенный Радой сорокасаженный мост и ворвались в Киев. Я приказал артиллерии бить по самым большим дворцам, по десятиэтажному дому Грушевского. Дом сгорел дотла. Я зажег город. Бил по дворцам, по церквам, по попам, по монахам. Двадцать пятого января оборонческая дума просила перемирия. В ответ я велел бить химическими, удушливыми газами... Говоря по прямому проводу с Владимиром Ильичем, я сказал ему, что хочу идти с революционными войсками завоевать весь мир...
Шекспировский монолог».
Этот доходный дом на углу Паньковской и Никольско-Ботанической (а мне посчастливилось говорить со свидетелями той бомбардировки) принадлежал Михаилу Грушевскому. Можно предположить, что исследования истории Украины кормили плохо. А так — подспорье. Поднанимателями были, по большей части, семьи украинской интеллигенции.
Фактически — это был архив-музей старопечатных книг, старины, произведений искусства, этнографических материалов. И все это сгорело...
Вслед за этим, в процессе «освободительной акции» было уничтожено тысяч с пять украинских интеллигентов. Таких не многочисленных на то время. Это было начало мора украинского (и не только) люда.
Тот случай, как мне показалось, «патологического отклонения» у представительницы русской интеллигенции, побудил меня провести мини-социологическое исследование.
Оказалось, что та госпожа была дворянского происхождения. Еще один удар по моим представлениям! До этого я считал, что шляхта и благородство — понятия, которые вытекают одно из другого.
Что ее отец был полковником Генштаба старой армии. Боюсь исказить имя, поэтому назовем его — полковник С. Он сознательно перешел служить в творение Льва Троцкого — Красную армию и стал одним из творцов победы красных под Царицыным. Заключительный штрих компании поставил тогда И.Сталин. А именно, всех офицеров Русской армии, которые перешли на сторону большевиков и выиграли бои, из-за отсутствия перспектив дальнейшего «использования», посадили на баржу, направили ее на фарватер, где воинов перестреляли и потопили.
Полковник С. уцелел — слишком значительная фигура, был лично знаком с Лениным. Его карьера развивалась дальше до середины 30-х, когда он попал на Соловки, откуда не вернулся.
И вот госпожа С. готова была простить тирану смерть отца, ибо это компенсировала ей эстетическо-патриотическое наслаждение от осознания, что тот Отец (не ее, а Народов), — сам или с приспешниками — поддал братьям-соседям!
Впрочем, время вернуться к теме и окраинам империи.
В Средней Азии мы подчас страдали от того, что язык межнационального общения — русский — не был здесь господствующим. А в горах, степях, пустынях — и вовсе не известен.
Меньше проблем с этим было в Закавказье. И здесь царила мода общаться на своих языках. Но при обращении на русском мы слышали в ответ этот же язык. В общем, чувствовали приязнь и доброжелательность! Особенно поразили меня два момента в Армении.
Центральная площадь Еревана, на ней доминирует здание Музея истории Армении. А сбоку прислонился невзрачный дом правительства. И подумалось тогда, что народ, который так уважает свою историю, свою родословную, имеет неплохие шансы на следующие тысячелетия. Так как фонтан на 2500 струй визави Музея, сооруженный в честь юбилея столицы, делал наглядным давность ее истории.
Второе яркое впечатление. Иду мимо дома школы, когда из нее выплескивается, нет, не поток — лавина школьников, которые громко перекликаются на непонятном мне, вероятно, армянском, языке. Когда же я добрался до ворот, то прочитал на вывеске, что это школа с русским языком преподавания. И вспомнилась мне далекая и бесталанная Украина, где ее язык даже в коридорах украиноязычных столичных школ редко услышишь...
С годами тяга к экстриму — купанию в озерах, где дно и берега были из вековечного льда — угасала. Да и плоты на порогах — для сорвиголов. И тогда в наших головах сформировался «европейский вектор». Конкретно, сплав на байдарках по рекам Латвии.
Нас предупреждали (и мы это предусмотрели), чтобы ни в коем случае не позиционировать себя «братьями-освободителями». Так как тогда местное население вас просто будет игнорировать. Но как, пользуясь русским языком, дать понять, что мы — не русские? Так что на людях, между собой, мы громко переговаривались на украинском. Это привлекало внимание местных жителей. Они даже начинали понимать русский язык! И смех, и грех.
Такой даже косвенно-выборочный лингвообзор убеждает, что народы, которые держатся своего, не чураются ни своего языка, ни обычаев, имеют историческую перспективу. Так Казахстан и Грузия сейчас быстро прогрессируют, страны Балтии уже члены ЕС и НАТО и также успешно развиваются.
Итак, возрождение языка > возрождение нации!
Ну а мы? Вспоминаю два эпизода.
Как-то, лет 30 назад в Шевченковском университете организовали курсы повышения квалификации членов правительства среднего звена. Несмотря на мое нежелание, меня впихнули туда прочитать курс по программированию. Чтобы получить хоть какое-то удовольствие, кроме мизерного вознаграждения, я решил использовать украинский, тем более что работал над книгой и имел проблемы с терминологией.
Начинаю лекцию, как тут встает один из слушателей и заявляет, что, хотя он «бывший (Sic!) украинец», но предпочел бы слушать курс на русском.
Классика! Можно ли представить себе студента Сорбонны, который представляется «бывшим французом» и потому желает слушать изложение на итальянском!? Или что-то подобное в Оксфордском университете?
Этот поток я обслужил все же по-своему, а в дальнейшем меня не приглашали.
Или сценка, которую я наблюдал много раз, и которая каждый раз меня удивляет. Две девушки за прилавком, не обращая внимания на очередь покупателей, что-то живо обсуждают на родном им украинском языке. Это кадры, которые приезжают в Киев на работу за сотни километров.Наконец одна их них поворачивается к покупателям и начинает чесать... на русском. Здесь я уже держу марку и даю «месседж» к их подсознанию, продолжаю и дальше на украинском. Ноль внимания. Девушка продолжает чесать «по-городскому». Загадка да и только!
Мы часто слышим плачи о печальной судьбе нашего калиново-соловьиного языка. Но стоит ли выискивать эпитеты и растравлять вековые болячки? Пользуйтесь при всех обстоятельствах украинским! Только так мы потихоньку станем людьми!
Итак, я разделяю мнение многих авторов, что судьба нашего языка в руках (в устах) нашего же народа. Достойны ли мы ее, покажет время.
А пока наше общество страдает от пост-геноцидного синдрома. Даже неприкосновенные народные депутаты боязливо озираются, не воспринимает ли кто-то их украинцами!?
Обращусь к источнику, который, в основном, побудил меня написать этот текст. Имею в виду интервью Василия Овсиенко «Радио «Свободе»: «Теперь в Украине фактически есть власть россиян, а не украинцев», напечатанное в «Дне» №№139-140 от 6—7 августа этого года.
Кто властвует в нашей стране, пусть разбирается СБУ. Но интервью затрагивает и более близкие для нас вопросы. Цитирую: «Считается, если народ потерял три процента наиболее активных людей, то он — побежден. Украина в ХХ веке потеряла, наверное, треть (если не половину) населения. Это были наиболее активные люди. Остались более слабые, плохие овцы.
— Вы так называете людей, граждан Украины?
— Да. Той нации, того народа, который был еще в 1920-х годах, его нет. Это уже худшее качество».
Трудно объясняться с нематематиками! Как понимать это «считается»? Если человек прилег отдохнуть и спит больше 8 часов, то можно считать его мертвым?
Также, что означает «побежденный» по отношению к народу? Тем более что речь идет о море, который продолжался с 1917 по 1991 год. И это не была инвазия инопланетян. Свои уничтожали своих — гражданское противостояние. И проиграли все мы. В выигрыше оказались государства Антанты. Притормозили прогресс страны-соперницы.
Из арифметики Овсиенко следует, что украинцев больше не существует. Так как достаточно было выбрать среди них 3% наиболее сознательных, активных, что и делали, перевыполнив план в 10—12 раз, и уничтожить их!
Но я, например, существую и считаю себя украинцем. Господин Василий Овсиенко, вероятно, тоже. Можно еще наскрести несколько миллионов таких чудаков.
Известен научный эксперимент, о чем несколько позже, на который, возможно, неявно ссылается господин Овсиенко, но делает это некорректно. Впрочем, не исключено, что он своими силами пришел к аналогичным выводам, но надлежащим образом не оформил их.
Для эксперимента ученые выбрали колонию крыс и расположили их в центре лабиринта. Пища и вода, конечно, были за его пределами. И вот эти немилые создания начали метаться в лабиринте, пока среди них не определялся лидер, который находил путь к выходу.
Экспериментаторы его изымали, а остальную стаю снова усаживали в центр лабиринта, и процесс продолжался. На каком-то этапе лидеры в стае исчерпывались. А остальная «толпа» — обессиленная, голодная, жаждущая, навсегда оставалась лежать в проходах и тупиках.
3-4% — число известное, действующее и в человеческих коллективах. Именно такой процент членов популяции способен эффективно руководить социумом. Поэтому в странах, где при власти находятся плюс-персоны — залог того, что все там в порядке, налажена система поиска и военной подготовки талантов. И не только менеджерского толка!
Удивительный скачок мысли. Ведь в рядах КПСС на закате ее существования состояло до 10% населения СССР. Предположим, что в эту гроздь попали все те «позитивные» личности — 3—4% от популяции. Что далеко не факт. С умными партия избегала иметь дело, лишние хлопоты! Это значит, что основу «правящей элиты» в нашей стране составлял балласт! Такая система — олицетворение застоя — рано или поздно должна была развалиться. И она развалилась, а ее остатки до сих пор загромождают нам путь к прогрессу.
Конечно, ученые широко практикуют опыты на животных, но буквально переносить их результаты и выводы на человеческое общество было бы неосмотрительно. Гибнет ли та или другая умственно «стерилизованная» популяция или только деградирует? Скорее последнее.
Мы будто существуем, но, вместе с тем, напоминаем конгломерат людей с переломанными хребтами, которые готовы отречься от всех культурных и исторических ценностей своей нации. А лидеров масштаба Наполеона, Бисмарка или творца современного Сингапура — Ли-Кван-Ю — нет!
И национальных героев мы презираем. Так как они посмели быть гордыми, активными, раскованными. У нас же правят бал преимущественно холуи.
При таких обстоятельствах мы действительно вымираем. (Россияне, кстати, тоже). Не так как раньше, чтобы каждое утро собирать трупы по улицам, но непрерывно. И не надо быть корифеем математики, чтобы высчитать, когда при сохранении темпов демографических потерь исчезнет с лица Земли последний из украинцев.
Мы много говорим и пишем о Голодоморе. Мне кажется, что более адекватным для исторических реалий был бы обобщенный термин, который попадается у Тараса Шевченко. Помните, «Холодный Яр», и строка — «Брешеш, людоморе!».
Ведь определяющей чертой трагедии 1917—1991 годов были не орудия уничтожения — голод или что-то другое. Суть была в желании избавиться от умных, просвещенных, работящих, свободолюбивых. И для этого годились все средства. А «людомор», кстати, полное соответствие термину — «геноцид», если копнуть этимологию!
Под моделью «Голод + Мор» можно выстроить термины: «Пуле(мето)мор» — М.Фрунзе (Крым), Г.Котовский (Базар), или «Газомор» — М.Тухачевский (Тамбовщина).
Так стоит ли выделять орудия мора и отдельные этапы кампаний уничтожения? Ведь преступлением была вся коммунистическая эпопея — и ее теория, и практика.
Готов утверждать, что маховик Людомора, раскрученный за годы советской власти, продолжает действовать. Его никто уже не подталкивает, но и никто не способен остановить, переломить ход событий. Неужели мы действительно обречены погибнуть!?
Опыт с крысами продолжили. Им дали пищу, и эта биомасса начала производить потомство. Где-то через 3—4 генерации в ней восстановилась иерархия «умников», готовых возглавить и повести «сограждан» вперед!
Не знаю, опираясь на этот опыт, или по другим соображениям, современные авторы считают действующими для человеческого общества те же самые параметры — 3—4 генерации, чтобы решить демографические, экономические, социальные проблемы и сравняться по уровню и качеству жизни с передовыми странами.
Что для этого нужно делать? Прежде всего, ускорить процесс обновления генераций, а для этого всячески стимулировать ранние браки. Также позаботиться об условиях формирования многочисленных семей. С одиночками мы далеко не уедем!
В общем, идеи носятся в воздухе. Достаточно читать газету «День»! Но, к сожалению, они не воплощаются пока в Национальные программы.
Когда Китай решал противоположную проблему — сдержать рост населения, то поднял планку возраста вступления в брак, кажется, до 25—26 лет. Кроме того, лимитировал на уровне закона допустимое количество детей в семье — один!
Нам пока не угрожает перенаселение, наоборот, господствует противоположная тенденция. Кажется, жить в браке стало «немодно». Смотрите «День» от 21 сентября с.г.: «Все больше украинцев женятся около 30-ти».
А дети — яд жизни. В случае чего, пусть матушка-держава воспитывает их по приютам! Все это — деградация натуральных инстинктов, самих основ жизни — также является проявлением пост-геноцидного синдрома.
Брачный возраст, установленный у нас законом, отвечает жизненным реалиям. Но самого разрешения жениться недостаточно, чтобы ускорить обновление популяции. Следует еще содействовать молодым людям в устройстве своей семейной жизни. А для этого, кроме свидетельства о браке под марш Мендельсона, следовало бы вручать молодожену ключи, пусть от скромного номера в государственном отеле-общежитии. Дверей и крыши над головой хватит на первое время. Дальше, с появлением детей, так же гарантированно следует предоставлять семьям более просторное жилье. И так до появления у них 3—4 детей, тогда очередное помещение предоставлять уже в частную собственность.
Кажется, власть уже понимает, что, не вложив средства, получим нулевой результат, что без капитальных вложений мы будем и дальше идти в небытие.
Где-то летом 1986-го я отправился полюбоваться фонтанами Петергофа. Шагаю от станции к морю и что-то мне кажется необыкновенным. В конце концов я понял — это детские голоса!
Из пост-чернобыльского Киева детей на тот момент повывозили. И воцарилась тишина. Так не строим ли мы и дальше жуткий мир без детей!?
«День» от 22 сентября подал материал «Доступные метры. Для обеспечения молодых жильем ежегодно нужно выделять 10—20 миллиардов гривен».
А таки придется выделять! Возможно, с помощью сбережений (налогов) на дворцы, яхты и охотничьи угодья.
