«Фотографии — вспышка вечности на остановке жизни, призыв памяти и отклик памяти. Увековеченная история и увенчанный эпизод... Фотографии создавали ощущение присутствия тех, кого нет рядом, кто улетел из домашнего гнезда или же улетел из этой земли. В деревянных оправах, смастеренных сельскими столярами, они создавали живой семейный видеоряд, как сказали бы специалисты. Это был оберег сельской комнаты, обнародованные истории семьи и жизни ее членов... Престиж и визитка цивилизации, символ причастности к общественным делам и свидетельство определенной общественной активности...». Это — строки из предисловия к книге «Історія одної фотографії: спроба самопрезентації», написанные составительницей Галиной ДАЦЮК, ведущей программы «Знакова постать» на «Радио «Культура», преподавателя Киевского национального университета имени Т. Шевченко и председателя женской общественной организации «Спадщина». Пани Галина давно является «архивистом» устной истории — еще с советских времен, когда работала заведущей отделом писем в газете. Все, что не удалось тогда напечатать, выходило уже во времена независимости или стало основой для изданий «Ми в історії», «Усна жіноча історія. Повернення» и, наконец, «Історія однієї фотографії».
В последнюю вошли 25 рассказов женщин со всей Украины. Исторический фон: коллективизация, репрессии, переселения, Голодомор, освободительная борьба, послевоенное подполье. Как результат, искалеченная, перекроенная жизнь. Но они так не считают. Знаете, это как у Лины Костенко: «Я вибрала долю собі сама...». Эти женские рассказы — очень проницательные, щемящие, глубокие и откровенные. Как исповеди. Как срез нашей истории ХХ века. Как примеры высоты человеческого духа и глубины сердца. Публикуем их, по нашему мнению, самые концентрированные отрывки, оставляя «закадровый» голос Галины ДАЦЮК.
Галина ДАЦЮК: Приходишь к респондентке и просишь рассказать о своей жизни. С этой просьбой сразу открываешь свое сердце. А она свое — чувствует, что ее судьба тебя действительно интересует. И мы творим тот мир, который женщина прожила, и только после 80-ти его открывает. Кстати, это даже продолжает жизнь моим героиням.
«В ОУН я вступила еще со школьной скамьи в 1939—1940 гг., впоследствии учительствовала в селе Соколовка Косовского района, — вспоминает пани Александра СЛОБОДЯН-КОВАЛЮК из села Завалля Снятивского района Ивано-Франковской области. — Там же В. Андрусяк «Грегит-Ризун» связал меня с местным и поветовым проводом ОУН. Сначала была связной, а затем поветовым руководителем женской сетки, надрайонной Украинского Красного Креста. Арестована 23 апреля 1945 года в селе Шешоры специальными войсками МВД... Еще во дворе тюрьмы в Косове специально порезала себе вены, но умереть не дали. Сидела в тюрьмах Косова, Коломыи, напоследок в Станиславе (Ивано-Франковске. — Ред.). Осуждена по статье 54-1 «а», 54-11 военным трибуналом 23 января 1946 года на 15 лет каторги и 5 лет поражения в общественных правах. Наказание отбывала в Сибири, в основном на Колыме. Работала на обогатительных фабриках, шахтах, на промысловке металла, на лесоповале. За одно я благодарна Богу, что никого не выдала. Это мамины молитвы, мои и подруг по камере, мне в этом помогли».
Г.Д.: Эти материалы могут лечь в основу документальных и художественных фильмов. Они не нуждаются ни в каком художественном вымысле.
На Шумщине на Тернопольщине (кстати, моя родная сторона) есть село Антоновка. «Ой, там далеко, на Волині, створилась армія УПА» — это, собственно, об Антоновке. Из-за этого оттуда советской властью были выселены 350 дворов, ликвидирован сельский совет, сожжены кладбище и церковь! В 1989 году, когда я туда приехала, стояло 9 дворов! Местные жители рассказывали, как вывозили их односельчан в товарных вагонах в Запорожскую область, а оттуда переселяли немцев, которые жили на тех территориях двести лет. Представьте, из рода в род те волыняне жили среди лесов, где были грибы, земляника, черника... И вдруг их отправили в голую степь. Выживали единицы.
«...Однажды забежала в село, а там облава. Куда идти? Как выйти? — говорит связная ОУН-УПА Настя ПЕТРЕНИЙ из села Ямница Ивано-Франковской области. — Забежала в один дом, где проживали дед с бабой, их сын был в армии. Легла на печь, натерла щеки, будто больная. А дед с бабой сделали вид, что я их невестка. Большевики зашли в дом. Один сказал: «Собирайся». А другой посмотрел, говорит: «Брось». Баба говорит, что я слабая. Я стону, мол, у меня температура. И они ушли. А я за это время давай убегать. Снег, поле, дорога. Пошла в другое село. Стала, куда идти? Зашла в один дом. А на утро и здесь облава! Забежала в дом, женщина дает мне чистить картошку, будто здесь живу. Намазала мне руки сажей. Они зашли в дом — вышли. И так я шла из села в село, а за мной облава шла. Тяжело было прятаться. Но я не могла сказать: хватит или не хочу. Я давала клятву и должна была ее придерживаться».
Г.Д.: Мои героини прожили очень сложную и травматическую жизнь. Но что важно — ни одна не разочаровалась в ней. У многих любимые мужчины погибли в освободительной борьбе, и они так и не вышли замуж — кто вообще, а кто второй раз. И не чувствуют себя одинокими. Возможно, потому что держаться вместе: женские общественные организации, школьные факультативы, встречи с молодежью, общественніе дела... Эти женщины — как колокольчики — будят нашу совесть. Свое утро они начинают с молитвы — за родных и близких, свое село или местечко, Родину. Вникают в политические перипетии; беспокоятся, не будет ли история, к которой они так или иначе причастны, сфальсифицирована; рассуждают, а кто примет эстафету от них — для утверждения Украинского государства.
«С 1976 года я замуж больше не выходила. Женились сыновья, появились внуки, большая радость. А самая большая радость, что не стало советской власти. Когда вспоминаю свою жизнь, то думаю, в каком мраке нас держали. Думаю, как же власть издевалась над людьми, уничтожала их. Мы же себе не принадлежали, нами распоряжались. Конечно, были люди, которые выслуживались, но сколько было настоящих, честных. Такие советской власти не были нужны. Мы вырастали перекати-полем, рабами, без рода-племени, — рассуждает пани Катерина КОЗАКОВА из села Гореничи Киевской области. — В 2000 году создали мы организацию Международной женской общины. В селе восстановили церковный хор, клуб возобновил работу. Наша община работает, разрастается. Мы часто устраиваем вечера, встречи, поэтические чтения. Утром просыпаюсь после тех вечеров, а на душе так хорошо».
«Почему я решила писать? Потому что я много пережила и видела, и не имею права умереть, если всего этого не расскажу людям, — продолжает пани Валентина ЧЕРНИХИВСКАЯ из города Кременец на Тернопольщине. — Это была такая большая потребность сказать. Так появилась повесть «На поклик волі». На призыв свободы мои герои идут в повстанческие отряды, становятся в ряды борцов за свободу Украины. Они погибают в этой борьбе. Но остается Отчизна. Остается ощущение, что нужно жить и продолжать этот путь к свободе».
Г.Д.: Сейчас очень важно использовать этот ресурс бесценной человеческой памяти. Потому что одно дело делать выводы на основе документов о допросах, когда выбивались свидетельства, а другое — когда человек сам все охотно рассказал.
Я работаю на кафедре издательского дела и редактирования и всегда говорю, что редактор должен иметь абсолютный слух. Он должен реагировать не только на то, насколько грамотно употреблено слово, но и на вызовы времени. По моему мнению, чтобы не происходила какая-то моральная стагнация, нужно обнародовать тот живой опыт, который связывает поколения, возвращает память и идентичность и делает людей сильнее. Кстати, «День» со своими стратегическими рубриками «Украина Incognita», «История и «Я», «Малые-большие города/села Украины» и «Семейный альбом Украины» очень много делает для возвращения украинцев к своей идентичности. На страницах вашего издания присутствует Украина — вот что важно. Украина историческая и современная. То есть, читая газету, читатель живет своей органической жизнью.
Заинтересовываю своих студентов познанием собственной родословной. В каждой семье есть интересные истории. И даже если человек что-то особенное не совершил в обществе, все равно его опыт — уникален. Потому что нет худшего или лучшего опыта. Есть — другой. Вот сколько мы знаем поколений своего генеалогического дерева? Преимущественно, три-четыре. А дальше? В прошлом году я поехала в свое родное Кордышев на Тернопольщине, и «рылась» в церковных книгах. И теперь я знаю о своем роде на протяжении последних 190 лет, то есть вплоть до седьмого колена. Это так увлекательно!
Мои студенты писали творческие работы на тему «История одной фотографии». В 2007 году наш Центр «Спадщина» принимал участие во Всеукраинской студенческой научной конференции и проводил мастер-класс: «Визуализация научного опыта в контексте Устной истории. Попытка самоидентификации». Кстати, обязательно им рассказываю об опыте Джеймса Мейса и его трех томах рассказов свидетелей Голодомора «Oral History/Усна історія». Как-то в рамках Журналистской весны в Институте журналистики мы представили галерею женских портретов, с которыми имели возможность ознакомиться сотни лиц — будущих журналистов, преподавателей, гостей. Кроме того, создано Всеукраинское научное студенческое общество, задачей которого является исследование Устной истории.
Мне кажется, что, слушая, записывая или читая устную историю, чей-то мир «разворачиваем как свиток полотна». И это помогает нам понять ценность жизни.
