3-4 марта в Национальном университете «Киево-Могилянская академия» состоялась международная научная конференция «Насилие против совести: репрессивная политика Советского государства относительно христианских церквей и верующих». Ее проведению содействовали Синод епископов Киево-Галицкого верховного архиепископства УГКЦ, представительство Фонда Конрада Аденауэра в Украине, Киево-Житомирская епархия Католической церкви в Украине и Львовская областная администрация. В заседаниях конференции принимали активное участие ученые-историки — церковные и светские — из Польши, Беларуси, России, Италии и Украины. В частности, присутствовали и выступали Валентина Шандра, Наталья Яковенко, Елена Билякова, Юрий Решетников, Василий Ульяновский, Сергей Здиорук, Виктор Еленский, Борис Гудзяк. За круглым столом, где выступили кардинал Гузар, архиепископ Игорь Исиченко, Александр Доброер и многие другие специалисты, председательствовал Олег Турий.
Конференция была посвящена грустной и знаменательной дате — шестидесятилетию с момента насильственной ликвидации Советским государством (его органами безопасности) совместно с Русской православной церковью (РПЦ) Украинской греко-католической церкви в Галичине, «воссоединив» ее с РПЦ на так называемом «Львовском соборе». Через определенное время подобная операция была проведена в Закарпатье, а также в социалистическом зарубежье — в Польше и Словакии. (Что однако так и не привело к полному уничтожению Униатской церкви).
То, что делалось сразу после окончания II Мировой войны на недавно завоеванных западных территориях, было, по существу, продолжением перманентной советской политики относительно всех церквей на всей территории СССР. Но тактика и стратегия «обращения» в православную веру греко-католиков («униатов») имеет более глубокие корни и ведет «родословную» от исторических методов дома Романовых — политики Екатерины II, Николая I, Александра II, Николая II. Послевоенные события на Западе нашей страны знаменательны еще тем, что в них активную (можно сказать агрессивную) роль играли не только НКВД СССР, но и Русская православная церковь, «обласканная» (в 1943 году) «самим» Иосифом Сталиным, бывшим семинаристом. Можно без преувеличения сказать, что обращение «униатов» и образование сети православных храмов в Галичине были для Русской церкви экзаменом на лояльность и эффективность — экзаменом, с которым она блестяще и без каких-либо укоров совести (и тогда, и сегодня) справилась.
На конференции в Киево-Могилянской академии было представлено немало глубоких и разносторонних исследований как украинских, так и зарубежных историков. Интересно было слушать, в частности, российских ученых, которые анализировали свою историю, деяния своих царей и правительств. Так, Елена Белякова из Москвы в докладе «Российская имперская политика относительно законодательно непризнанных церквей» представила результаты сравнения отношения Российской империи к «темным фанатикам-униатам» и к «разбойникам-старообрядцам». Те и другие были фактически вне закона, не имели гражданства в своем государстве и жестоко преследовались властью. Чаще всего это были внесудебные методы преследования — высылка, избиение, лишение имущества. Здесь все было разрешено, потому что, по словам царя Николая I, эти группы «находились вне границ веротерпимости». И когда, например, в 1845 году были полностью конфискованы все земли и имущество, принадлежавшие униатам, это вовсе не считалось нарушением законов. Госпожа Белякова привела также примеры симпатии и помощи преследованным «униатам» со стороны российской интеллигенции. Речь идет, в частности, об известном юристе и общественном деятеле Анатолии Кони. Но в общем веротерпимость и свобода совести тогда еще стали, по словам ученого, заметными ценностями в российском обществе (Как, впрочем, и сегодня. — К. Г.).
В нескольких докладах авторы (в частности Андрей Стародуб, Киев) пытались понять глубинные причины жестокого и последовательного гонения на «униатов» в Российский империи, начиная со времен Екатерины II и кончая советской властью восьмидесятых годов ХХ века. Почему? За что? С какой целью? Ведь очень возможно, что если бы греко-католиков трактовали нормально, не лишали их веры предков, они были бы спокойными подданными — как все другие. А что касается феномена непринятия греко-католиков российской властью, то можно думать, что он связан, скорее всего, с перманентными навязчивыми идеями «объединения российских земель» и общей унификации. А «древле-православная церковь» при этом всегда играла роль главного «унификатора».
Наталья Шлихта (Киев) считает, что после Львовского собора 1946 года религиозная жизнь «объединенных» с православием галичан не совсем соответствовала ожиданиям власти. По мнению г. Шлихты, вхождение западных украинцев в православие оказало определенное влияние на духовность православного сообщества. Ведь православные епископы, работавшие на Западе, вынуждены были так или иначе считаться с некоторыми обрядовыми обычаями галичан и постепенно вводить в церковную православную жизнь не только древние «униатские» обычаи, но иногда и украинский язык — чтобы не дразнить прихожан, которые обычно говорили: «Это вы к нам присоединились, а не мы к вам». Более того, «западники» несли свою религиозность и духовность в другие регионы страны и тем самым оказывали определенное миссианское влияние на людей Востока Украины.
Украшением конференции были совсем молодые украинские ученые, выступившие со своими исследованиями и продемонстрировавшие эрудицию, серьезность, внимание к деталям, знание иностранных языков, а также уверенность в себе, базирующуюся на солидных знаниях и твердых убеждениях. Я имею в виду, например, Светлану Гуркину (Львов), Наталью Шлихту (Киев) и других.
В завершение позволю себе два замечания. Во-первых, как кажется, в тематике многочисленных докладов было уделено недостаточно внимания — разве что мимоходом — такому весомому фактору церковной политики советского правительства в Галичине, как борьба с группировками УПА (напомним, что шел только 1946 год). Общеизвестно, что греко-католическое духовенство, монахи, прихожане Греко-католической церкви массово поддерживали эти вооруженные объединения, помогали им продуктами, давали приют и т. п. Поэтому «Львовский собор» был, очевидно, одним из «метких» мероприятий, нанесших удар не только по ненавистной и неконтролируемой «католической» вере, но и по отрядам УПА, которые продолжали борьбу против Союза.
Второе замечание касается сегодняшнего дня. В конференции «Насилие власти против свободы совести» участвовали фактически только единомышленники, которые освещали только одну сторону медали: как светские, так и церковные ученые осуждали действия советской власти и Русской церкви того послевоенного времени. Возникает вопрос: «Возможно ли будет в каком-то не таком уж и далеком будущем провести подобную конференцию в форме диалога ученых, которые представляли бы различные «стороны баррикад»? Интересно бы знать, прилагали ли организаторы конференции какие-то усилия в этом направлении? Например, приглашали ли они архиепископа Августина на конференцию, о которой идет речь? Или сегодня это все еще абсолютно исключено? Между тем, подобные диспуты (главным образом в письменной форме) зарекомендовали себя в Украине еще с конца ХVI в.
В программе конференции было еще одно значительное событие — открытие выставки «Репрессированная церковь», организованной Информационным отделом Львовского музея истории религии и посвященной той же дате — 60-летию «Львовского собора». Представленные документальные экспонаты трудно воспринимать безразлично или спокойно. Вот карта лагерей СССР, в которые были отправлены тысячи «униатов». Это фактически карта всего Советского Союза. На выставке видим святые иконы, пробитые пулями, в частности простреленного Иисуса Христа и Бога Духа Святого. Здесь читаем предсмертные письма священников, которые не выстояли и «подписали православие» — они просят прощения у своих детей и родственников, и молят рассказать людям, что это было сделано под угрозой смерти. Сохранились фотографии подпольных богослужений в старых сельских избах, куда набивалось много людей; есть фото детей на лесной опушке, которых учит молодой монах, — это урок катехизации. Поражают величественные фотографии 1989 года; на одной из них словно вся Западная Украина собралась во Львове и идет со знаменами к собору Св. Юры — уже греко-католического. На одном снимке видим тот же нескончаемый людской поток, идущий на панихиду памяти митрополита Андрея Шептицкого (1989). А рядом с этим народным торжеством — советские лозунги 1939 года: «Шире дорогу трактору — стальному безбожнику!», «Прочь с дороги попов, кулаков и сектантов — вредителей поднятия урожайности!» и другие подобные. Заканчивается экспозиция листовкой, сделанной в ссылке: «Христос воскрес — воскреснет Украина!». (Выставку подготовили Зоряна Билык, Руслана Бубряк, Тамара Матвиева и другие работники музея.)
Насколько можно судить, история становления Украинской греко-католической церкви еще не завершена. Ведь она и сегодня не имеет статуса патриархата, а ее верующие не только в мире, но и в Украине подчинены различным церковным инстанциям. Весьма двузначным по возможным результатам является и перенесение духовного руководства УГКЦ из Львова в Киев, где, фактически, греко-католики находятся в меньшинстве. Не воспринимают ли львовяне переезд своей иерархии в Киев как историческую измену? И не приведет ли это к расколу — к образованию (восстановлению) параллельной руководящей структуры во Львове? Безусловно только одно — без Греко-католической церкви политическая и религиозная жизнь Украины была бы совсем иной и — не в лучшую сторону.
