На мемориальной доске в честь видных врачей, трудившихся в университетской клинике на нынешнем бульваре Шевченко, ее имя отсутствует. Почему — станет ясно далее. Между тем украинские годы профессора Гедройц, кстати, по происхождению княжны, воочию доказавшей, что аристократ — нередко истинный демократ, становятся знаменательными страницами ее необыкновенного жизненного полета. Но что мы знаем об этом великом мастере медицины? Имя Веры Игнатьевны Гедройц я, разумеется, не раз слышал и раньше, но как-то отрывочно и обобщенно. Кое-что о ней рассказывалось, например, в сборнике «Пером и скальпелем», посвященном литературному дару воспитанников и преподавателей Киевского медицинского института. В этом ряду и четыре хирурга — Михаил Булгаков, Николай Амосов, Павел Бейлин и Вера Гедройц. Однако научный ее портрет раскрылся предо мною не так давно. Леонид Григорьевич Заверный, доцент кафедры факультетской хирургии Национального медицинского университета имени А.А. Богомольца, когда мы разговорились о Гедройц, вручил мне оттиск работы о Гедройц, о непревзойденной Вере. Статья, написанная Л. Заверным в соавторстве с А. Войтенко, С. Пехенько, В. Мельником, была опубликована в журнале «Клиническая хирургия» в 1988 году. И вот спустя почти двадцать лет мы вчитываемся в нее.
— Завязка этого исследования, пожалуй, трогательна, — задумывается Леонид Григорьевич. — Однажды, возвратившись из Москвы, заведующий нашей кафедрой замечательный врач и человек, блистательный специалист Игнат Михайлович Матяшин, а он был тогда и главным хирургом Минздрава Украины, передал нам, его ученикам и молодым коллегам, просьбу академика Бориса Васильевича Петровского, министра здравоохранения СССР и лидера в тот период в хирургической науке страны — провести исследование о научном вкладе Гедройц в развитие хирургии. Вскоре Игната Михайловича не стало, он, мужественный солдат-фронтовик, ушел из жизни в 1979 году, в пятьдесят четыре года. Но святое поручение мы продолжали выполнять. Так постепенно, в результате изысканий и открытий, прежде всего, в архивах Ленинграда и Киева возник остов научной биографии Веры Игнатьевны. А затем в Киевский медицинский институт, ознакомившись с нашей статьей, прислал письмо врач Владимир Георгиевич Хохлов из Дятьково Брянской области, где он создал музейный уголок, посвященный В. Гедройц. Рукопись книги В. Хохлова и Л. Черуковой о жизненном подвиге славной спасительницы тысяч страдальцев крайне интересна...
«ВИХРЬ»
Вера Гедройц родилась в 1870 г. в Слободище на Брянщине, недалеко от Дятьково, в семье потомка старинного литовского рода из ветви Гедиминов Игнатия Гедройца, оказавшегося в России после подавления самодержавием освободительного движения в Литве. Вскоре И. Гедройц снискал авторитет и уважение и в новой отчизне. Он создал на землях Нечерноземья плантации табака, был избран председателем совета мировых судей Брянского округа, получил титул действительного статского советника и подтверждение княжеского звания. Вера росла живым, энергичным ребенком, и недаром обрела прозвище «Вихрь». Последовала учеба, и тут впервые проявился ее независимый характер, за сатирическое стихотворение — исключение из гимназии. Князь Гедройц и не подумал вмешиваться, ходатайствовать о снисхождении. Наступает пора самообразования, завершающаяся поступлением на курсы П.Ф. Лесгафта в Петербурге. Тогда это была вершина в женском становлении. Вера Гедройц участвует в деятельности демократического кружка в северной столице, оказывается в тюрьме и высылается назад в имение отца под надзор полиции. И вдруг новый решительный поступок: с чужим паспортом Вера пересекает границу России и оказывается в Лозанне. Ей удается стать студенткой медицинского факультета, на ее способности и одаренность обращает внимание знаменитый хирург Цезарь Ру. После получения диплома Веру Игнатьевну избирают ассистентом его кафедры, а затем Ру предлагает ей должность приват-доцента.
Гедройц предпринимает поездку в Сибирь, чтобы встретиться с мужем, с которым обвенчалась еще в Петербурге, офицером Николаем Белозеровым. Вместе они совершают головокружительное путешествие по Алтаю, чтобы, не ведая дальнейшего, навсегда расстаться — в Лозанну по возвращении Гедройц приходит сообщение, что Белозеров погиб при обвале на строительстве Транссибирской магистрали. Плодотворная хирургическая и научная работа рядом с Ру, уютная обстановка в Швейцарии, новые друзья. Но неожиданно Гедройц возвращается на Брянщину — в ответ на мольбу отца, в силу семейных неурядиц. Это и жертва, однако и совсем новый виток во врачебном совершенствовании. Ведь вблизи расположены Мальцовские заводы. Индустрия в крае развивается, и Вере Игнатьевне предлагают должность заводского врача. Но для этого ей надо, по законам империи, подтвердить европейский диплом. Доктор из Лозанны блестяще справляется с этим требованием перед комиссией Московского университета. Вскоре становится главным хирургом заводов Калужской и Орловской губерний, затем возглавляет Людиновскую больницу, впервые в провинциальной России превращая ее в многопрофильный хирургический центр. Уже в 1901 году производит 248 операций — это и ампутации, и вмешательство на грудной клетке при проникающих ранениях, и частые грыжесечения вследствие тяжелого труда рабочих, и реконструкции на костях и суставах — со смертностью всего 1%.
Воистину у Веры Гедройц легкая и смелая рука. Публикуются ее работы, причем их помещают в немецких и французских журналах. Хирург с Брянщины выступает на съездах российских врачей, и один из ее докладов звучит буквально сенсационно. К Гедройц обратились родители подростка, который вследствие деформации тазобедренных суставов и неудачных попыток помочь ему мог лишь ползать. Применив совершенно новый прием, Вера Игнатьевна ставит пациента на ноги, он возвращается к движению, к свободной ходьбе! Демонстрация этого успеха сопровождалась овацией хирургической элиты. Теперь она равная среди равных. Но только в 1912 году, и это пример высокой требовательности к себе, Вера Гедройц защищает в Москве докторскую диссертацию. В работе на основе 255 собственных операций дан исчерпывающий анализ всех существующих методов лечения грыж. Итак, степень доктора медицины Вере Гедройц, вновь впервые в российской медицине применительно к «слабому полу», триумфально присуждена. Введение к этому хирургическому меморандуму написал Цезарь Ру. В своем письме, сопровождающем преамбулу к диссертации, он подчеркивает: «Очень приятно, что нам представлена возможность содействовать нашей уважаемой ученице и бывшей ассистентке, чтобы ее работа была хорошо встречена людьми».
«ВРАЧ НЕ ВОЮЕТ, А УЧАСТВУЕТ В ВОЙНЕ»
В дни русско-японской войны Вера Гедройц добровольно возглавляет один из наиболее эффективных русских хирургических отрядов в кровопролитных боях.
«На сопках Маньчжурии»... Эту мелодию помнят поколения. Однако битвы были далеки от романтизма. Японцы применяли новое оружие, использовали коварную тактику. В сущности, эта война 1904 — 1905 годов была началом конца Российской империи. И в то же время она стала моральным испытанием. Известно, например, что с началом боев Антон Павлович Чехов, уже неизлечимо больной, решил вновь, после своего «Сахалина», отправиться на Дальний Восток, но не в качестве корреспондента, а врача. Ему не было этого дано... И все же мы можем выделить и иных страстотерпцев эпохи, бестрепетно поднявших знамя медицины на войне и, быть может, благодаря этой суровой школе ставших выдающимися хирургами. Это, прежде всего, Валентин Войно- Ясенецкий, в будущем архиепископ Лука, и Вера Гедройц.
Княжеский титул позволил Вере Игнатьевне возглавить в этой стихии дворянский хирургический отряд. И следует сказать, что высоконравственный коллектив врачей и сестер милосердия действовал воистину без страха и упрека. Отряду был дан санитарный поезд. И Гедройц с помощниками появлялась в самых серьезных точках скопления раненых, оперируя день и ночь, оказывая всем — от рядовых до генералов — равно высококвалифицированную помощь. Это тысячи и тысячи операций, выполняемых в немыслимых условиях, но умело и безукоризненно. Ратный труд Веры Гедройц был отмечен высшими отличиями Красного Креста России и особыми знаками от имени царской фамилии. А сама она возвращается на Брянщину, где ее так ждут. И здесь в 1909г. происходит поворот в судьбе талантливого врача. В официальной прессе сказано: « С 1909 по 1917 г. В.И. Гедройц работала заведующей детским хирургическим госпиталем в Петроградской губернии». На самом деле это так, но не совсем. Императрица Александра Федоровна, оценив выдающиеся врачебные возможности и нравственный облик Веры Игнатьевны, приглашает ее возглавить госпиталь в Царском селе, непосредственно опекаемый семьей Николая II. Гедройц соглашается, и на новом месте вновь показывает образцы врачебных умений. Впрочем, затрагиваемые годы — никак не идиллия. Рать чиновничества долго противится ее назначению, прямой характер приводит к неприязненным отношениям с Распутиным и Вырубовой. Но княжна остается на посту, несмотря на непрекращающиеся интриги. Именно здесь, работая по всем разделах своей профессии, она блистательно осваивает и просторы детской хирургии.
Гремит 1914-й, и госпиталь в Царском Селе под руководством В. Гедройц вскоре становится одной из решающих хирургических баз в условиях военных действий, страдальцев-солдат все больше. Но как воспринимают ниспосланные трудности императрица и ее дочери? Александра Федоровна и великие княжны, под руководством Веры Гедройц, становятся хирургическими сестрами милосердия, часами без передышки работают в перевязочной и операционных. Как раз для них Вера Игнатьевна пишет учебник «Хирургические беседы», где в популярной форме описаны основные вопросы общей и военно-полевой хирургии. Сегодня остались единичные экземпляры замечательного труда.
Вере Гедройц приходится выезжать и на фронт, а возраст для такой службы у нее, можно сказать, запредельный — ей сорок четыре года. И тут княжна со свойственной ей решительностью заменяет в паспорте «0» на «6», т.е. 1870-й на 1876- й год, убавляя возраст. Тогда же и появляется версия, что родилась она в Киеве. Нет, с нашим городом связаны завершающие главы книги ее бытия. Операции в Царском Селе и на различных участках фронтов... И снова буран над Отчизной, февраль 1917-го, отречение царя. Возможно, как и доктор С. Боткин, В. Гедройц могла оказаться, в итоге, в Екатеринбурге, в Ипатьевском доме, чтобы разделить смертную участь ее сановных учениц и подопечных. Но судьба разыгрывает иную карту. В 1917г. Веру Гедройц назначают главным врачом перевязочного отряда 6 й Сибирской дивизии, а затем корпусным хирургом. Очевидно, это хирургическая работа в армейских медицинских формированиях, создаваемых новой властью. Предназначение Веры Гедройц в данный период как бы отвечает словам: «Врач не воюет, а участвует в войне».
КИЕВСКИЙ ЭПИЛОГ
Проецируя политические взгляды Веры Игнатьевны, можно предполагать, что они были умеренно консервативными. Впрочем, с советской властью она сотрудничала, естественно, на ниве медицины, как всегда безупречно выполняя свой профессиональный долг. Да и где она могла работать как хирург, поскольку от эмиграции, видимо, отказалась? В 1918-м, после ранения, оказывается в Киеве и лечится в военном госпитале на Печерске.
Киев в эти годы, и это описано в «Белой гвардии» Михаила Булгакова, — средоточие состоятельных слоев населения из обеих столиц России, кажущееся убежище спокойствия, а с другой стороны — омут переворотов, борьбы за власть между Центральной Радой, гетманом Скоропадским, Директорией, немецким протекторатом, деникинцами, даже Польшей и Совнаркомом, силы которого превосходят все остальные. Мы оставляем за кадром этот тяжкий период времени. Надо лишь отметить, что как хирург, только встав на ноги, Вера Игнатьевна оказывается востребованной в госпитале, а затем и в лечебных учреждениях Покровского монастыря, которые здесь располагались. С 1919 года она активно работает в киевских хирургических службах, организуя, в частности, клинику челюстно-лицевой хирургии. В городе, на основе медицинского факультета университета св. Владимира и других учебных заведений, организуется в 1920 году институт охраны здоровья, в дальнейшем — Киевский медицинский институт. Его первый директор выдающийся хирург Евгений Григорьевич Черняховский, разумеется, был знаком с трудами и достижениями Веры Игнатьевны. В 1922 г. В.И. Гедройц назначена старшим ассистентом госпитальной хирургической клиники. Характерно, что как приват-доцент кафедры Е.Г. Черняховского она впервые читает в Киеве курс детской хирургии. Затем ее назначают на должность директора факультетских клиник мединститута, а в 1929 г., не оставляя детской хирургии, написав прекрасный учебник, Гедройц избирается заведующей кафедрой факультетской хирургии. Это первая женщина во главе старейшей кафедры! Как всегда, универсально оперирует — в области эндокринной хирургии, при врожденных пороках сердца, в случаях онкологических поражений. Теперь в городе она широко известна. Памятен, например, такой эпизод. В клинику поступила Надежда Хазина, жена поэта Осипа Мандельштама, по поводу осложненного аппендицита. Поэт дневал и ночевал в коморке швейцара, в клинике по бульвару Шевченко, 17. Вера Игнатьевна спасла пациентку, и, возможно, благодаря и этому появились «Воспоминания» об опальном стихотворце.
Но дальше хирургическая и педагогическая стезя Веры Игнатьевны обрывается. По «процессу СВУ», подготовленному коммунистической верхушкой и лично Сталиным, в 1929 году арестовывается и ряд украинских ученых медиков.Среди них — прославленный профессор гистологии Александр Григорьевич Черняховский. С работы немедленно увольняют его брата-хирурга. Под «гребенку» чистки попадает и В.И. Гедройц, ее лишают работы без каких-либо объяснений. Наступает новый удивительный этап ее неустанных творческих исканий — литературный. В течение двух лет она пишет автобиографические повести «Кафтанчик» (1930), «Лях» и «Обрыв» (1931) и издает их в Ленинграде.
И как раз здесь нам следует возвратиться в дореволюционное Царское Село. Художественное творчество — второе призвание Веры Гедройц, ее второе мощное крыло. Свои стихи, а также сказки она подписывает псевдонимом С. Гедройц, по имени рано умершего брата Сергея. В Петербурге сближается с В. Розановым (ее гимназическим учителем), Н. Гумилевым, С. Есениным, С. Городецким. Николай Гумилев посвящает ей одно из стихотворений. Сохранились, например, такие строки Веры Гедройц:
Умер Блок, повесился Есенин,
Николай расстрелян Гумилев,
Град Петра, что перестроил Ленин,
Это все плоды твоих даров.
К официальной хирургической работе Вере Гедройц не дают возможности вернуться. На гонорары за свои повести она, по данным Л.И. Черуковой, приобретает небольшой домик на окраине города. Продолжает работать в медицинских обителях Покровского монастыря, они пока не закрыты. В 1932 г. Веру Игнатьевну постигает онкологическое заболевание. Многих и многих в такой ситуации ей удалось спасти, но теперь медицина бессильна. Ей шестьдесят второй год...
Приехав в Киев в 1918-м, Вера Игнатьевна поселяется на улице Круглоуниверситетской. В доме сближается с соседями — художницей Верой Авдиевой и ее мужем Леонидом Поволоцким. Они сердечно дружат, и, покидая этот мир, Вера Гедройц оставляет Вере Авдиевой личные реликвии и документы, надеясь смутно, что они когда-нибудь увидят свет. В зловещем 1938-м в квартире ее любимых друзей-соседей обыск. Поволоцкого уводят навсегда. Во время обыска оперативники обнаруживают письмо Цезаря Ру на французском языке, в котором он завещает Вере Гедройц клинику. «Мы разоблачим этот шпионский документ и Верку, агентку империализма», — торжествует служака из всесильной команды Ежова. «Ежовы рукавицы» действуют безостановочно.. Так исчезает этот исторический раритет. Но, как известно, в охранном ведомстве бумаги сохранялись. И не будем терять надежды — найдутся и эти строки классика европейской хирургии...
На далеком Корчеватском кладбище в Киеве усилиями кафедры факультетской хирургии и церкви достойно содержится и охраняется могила Веры Игнатьевны. Но не менее важны памятники словом. И вот, маленьким путешествием по большой жизни княжна Вера Гедройц, утешительница человечества, несшая этот жребий достойно и самозабвенно, восходит на пьедестал наших сердец. Чтобы не проходила слава мира...
