Наталья Кочан закончила Киевский государственный университет по специальности «История средних веков». Кандидат философских наук. Защитила научную работу на тему историко-религиозной проблематики. После защиты диссертации работала в Институте философии НАНУ. Но так случилось, что предмет и методология ее исследований не «вписались» в систему Отделения религиеведения ИФ НАНУ, и она осталась без работы. Через некоторое время оказалось, что исследования пани Кочан заинтересовали одно из европейских учебно-научных заведений — государственный Католический университет в городе Наймеген (Нидерланды). Так пани Кочан стала одной из тех украинок, которые, не найдя работы дома, отправились за границу. Ее пример, однако, свидетельствует, что наши «заробітчани», бывшие врачи, учителя и др., не всегда работают там домашней прислугой.
Ниже пани Наталья делится с нашими читателями своими впечатлениями о жизни и работе в Нидерландах («Нижние земли») — небольшой стране с 16-миллионым населением. Стране, где достигнут один из самых высоких уровней жизни и один из самых низких уровней ксенофобии в мире. Политики Нидерландов сумели обеспечить стране нейтралитет в Первой и Второй мировых войнах, а сегодня она является активным членом мирной Европы, в частности, участником многочисленных международных программ и исследовательских организаций.
Нидерланды дали миру немало мыслителей и художников, в частности, Эразма Роттердамского и Рембрандта. Первый университет страны — Лейденский — был открыт в 1575 году; сейчас их тут 14. Вступительные экзамены в высшие учебные заведения сдают только те абитуриенты, у которых нет аттестатов о среднем образовании, а плата за обучение — одна из самых низких в мире.
— Уважаемая пани Наталья, расскажите о своих впечатлениях от университетской жизни Нидерландов.
— Одно из первых впечатлений — западные университеты перестали ориентироваться на универсализм знаний. Специализация становится все более узкой, что неминуемо сужает общий кругозор. Этому содействуют, в частности, механические и формалистические методы обучения и контроля — рейтинги, компьютерные тесты и тексты, и тому подобное. Поэтому выпускники прошлых годов украинских университетов удивляют нидерландцев своей универсальной образованностью, уровнем общей культуры. К сожалению, некоторые украинские университеты также стали на подобный более узкий и заформализованный путь обучения.
Сегодня университеты Нидерландов (как и многих других западных стран) переживают не лучшие времена — престиж высшего, тем более — общего высшего образования заметно падает. То же касается и богословского факультета Наймегенского университета, где я выполняю свой исследовательский проект. 5—6 лет назад факультет остался почти без студентов. Тем более, что студенты обычно не идут дальше степени магистра (эквивалент нашего диплома о получении высшего образования). Диплом магистра обеспечивает им пристойную работу и надлежащий доход, и дальнейшее обучение их больше не интересует. Факультет выжил благодаря тому, что перешел на английский язык обучения и стал, таким образом, международным — сейчас здесь учатся студенты со всего мира.
Принимая во внимание ограниченный спрос, в университете чрезвычайно большие требования к профессиональным качествам преподавателей, профессуре — ищут лучших и не только в пределах страны. На работу в наш университет ездят, например, профессора из Германии, Бельгии. Профессорское сообщество Нидерландов — это действительно клуб для избранных (в Украине тоже, но наши «члены клуба» избираются по совсем другим критериям). Скажем, невозможно представить себе университетского профессора, который не владеет 2—3 иностранными языками.
В университете очень высоки требования к научным диссертациям, к их защите. Но это не имеет ничего общего с бюрократической системой нашей Высшей аттестационной комиссии (ВАК). Там университет приглашает на защиту специалистов из других университетов, из других стран; подход всегда весьма суровый, даже безжалостный. Но если проголосовали «за», то претенденту тут же торжественно вручают соответствующий диплом, «облачают в докторскую мантию» — без тех бюрократических издевательств, которыми «славится» ВАК. А качество дипломов гарантирует репутация университетов; поэтому присвоение ученой степени невежде, мошеннику или высокому чиновнику, который ловко злоупотребляет должностным положением, там неслыханное дело. Научная этика — это не пустой звук, так же как и научная репутация.
— Чем вы занимаетесь в Католическом университете? Насколько там комфортно работать?
— Начну с того, что Университет заинтересован в международном сотрудничестве и потому очень гостеприимен. Сначала я там стажировалась, потом читала курс лекций, посвященный «Феномену Восточных Католических Церквей» (то есть Церквей, которые возникли в результате уний с Римом), а сейчас работаю в исследовательском проекте по этой же теме. В общем, я там уже 7 лет и имела возможность познакомиться со стилем учебной и научной работы.
Работать там намного удобнее, чем дома. Поражают, в частности, библиотеки. Достаточно подойти к компьютеру, ввести название нужной книги и через короткое время ты получаешь книгу или копию затребованного материала, при чем поиск заказа ведется в сети библиотек всей страны. Плата доступна для всех. Очень хорошие также книжные магазины, где много каталогов и представлены ведущие издательства всего мира; любую книгу можно заказать откуда угодно. В Украине же мы до сих пор фактически отрезаны от мировой литературы — в течение десятилетий библиотеки наших университетов комплектовались выборочно-идеологически. Поэтому сейчас украинские исследователи часто вынуждены ездить за рубеж хотя бы для того, чтобы иметь доступ к новейшей литературе.
— Отличаются ли от наших отношения между преподавателями университета, а также между студентами и преподавателями? Что скажете о тамошних студентах?
— Все виды университетских отношений предельно демократичны, независимо от должностей или степеней. Так, на кафедре все — от руководителя- профессора до юного лаборанта — обращаются друг к другу по имени: «Том», «Пим» и тому подобное. Что иногда шокирует приезжую профессуру, особенно Herren Рrofessoren из Германии. То же в отношениях со студентами на лекциях, часто имеющих форму непринужденной беседы. Подобная демократичность является, по-видимому, наследием протестантской культуры, которая подчеркивает ценность каждого человека и равенство всех перед Богом. Эффектное проявление нидерландской демократичности можно наблюдать утром в Гааге, когда депутаты Парламента едут на работу — все как один, женщины и мужчины, — на велосипедах.
А что касается студентов, то начнем с того, что в учебных группах есть студенты всех возрастов — от 20 до 60 лет. Последние — это пенсионеры, которые, выйдя на пенсию, реализуют намерения своей молодости, получают знания в области, которая их давно интересовала. Для пожилых есть также специальные годичные курсы. Методы обучения характеризуются акцентом на самостоятельной работе — «за руку» там никого не водят. Тем самым воспитывают ответственность, умение самостоятельно решать профессиональные проблемы. Для этого здесь созданы все возможности.
Демократичность общения отнюдь не исключает жесткий контроль знаний — 30—40% бывших абитуриентов не проходят через университетские «фильтры». Между тем, учеба в университете обычно платная. Э то $1200 в год — мизерная по сравнению с нашей сумма, учитывая уровень доходов нидерландцев.
Кто платит эти $1200? Чаще всего сами студенты, а не родители, потому что, поступая в университет, молодые люди 16—18 лет, как правило, покидают отчий дом и начинают жить преимущественно независимо и самостоятельно. В том числе сами зарабатывают на обучение. Необходимость работать часто приводит к тому, что пребывание в университете затягивается на несколько лет. Работают студенты в библиотеках, столовых, в фондах социальной помощи. Ранняя самостоятельность избавляет их от инфантильности, воспитывает чувство ответственности за собственную жизнь.
— Скажите, заботится ли университет о воспитании студентов? В какой форме?
— Университет, в первую очередь, декларирует уважение к личности студента, к его убеждениям и стилю жизни, и не навязывает ему те или иные воспитательные системы. Однако, и не устраняется. На выбор студента предлагается пакет мероприятий и организаций, направленных на самоусовершенствование или развитие личности молодого человека. Как, например, отдел для работы со студентами-иностранцами; он включает землячества студентов из других стран и содействует как воспитанию культуры толерантности у нидерландских студентов, так и адаптации иностранцев в стране. Существуют познавательные туристические программы, культурные или интеллектуальные программы и тому подобное. Все это субсидируется государством и все имеет очень высокий уровень — университет не умывает руки.
Можно вспомнить еще и такие поучительные мероприятия, как камерные концерты для студентов, в которых исполнителями являются профессора университета. Популярны концерты церковной хоровой музыки, особенно восточной, и тому подобное.
— Как нидерландцы сочетают языковой плюрализм с сохранением родных языков, старинных обычаев?
— Нидерландский язык чрезвычайно богат и развит, не раз сталкивалась с тем, с какой любовью и даже нежностью отзываются нидерландцы о своем языке. Однако функционально население Нидерландов ориентировано на языки своих соседей — британцев, немцев, бельгийцев. Это свойство сравнительно малой страны, которой важно не попасть из-за языка в самоизоляцию. За исключением людей старшего поколения, остальное население свободно общается на нескольких языках. Но государственный нидерландский язык с его многочисленными диалектами также активно развивается. Все интересное, что издается в мире, сразу же переводится на нидерландский.
Языковой плюрализм не мешает нидерландцам заботиться о собственной культурной идентичности, сохранять особенности регионов, включая их языки (более 10% населения говорит на фламандском) и диалекты, костюмы и историю. Полтора часа на автомобиле, и ты можешь оказаться в совсем другом мире — так несхожи между собой отдельные регионы страны. И везде музеи большие и малые, и все они чрезвычайно высокой культуры и информативности. Поражает также историческая непрерывность человеческого бытия — в семьях сохраняется мебель, вещи, книги, фото прежних поколений. Многие, особенно пенсионеры, занимаются своей генеалогией. Там это несложно — архивы открыты для всех и сохраняются в таком состоянии, что можно спускаться едва ли не до ХV века. Так что открытость нидерландцев миру удивительно сосуществует с углублением в свою историю, прошлое, региональные особенности.
— Как известно, в северных европейских странах сейчас очень низкий уровень религиозности. Что вы можете рассказать нам об этом?
— Действительно, значительная часть протестантских и католических церквей закрыта, остро не хватает духовенства; очень заметно среди молодежи безразличие к традиционным Церквям. Так, при нашем Католическом университете есть часовня, но… большинство студентов — не религиозны. Богослужение, которые проводятся в студенческой часовне, носят, обычно, экуменический характер — на них приходят люди разных конфессий. О литургии как таковой, о таинстве причастия там речь не идет.
Церковная жизнь продолжается в общинах даже при отсутствии священника. Люди вместе отмечают религиозные праздники, проводят катехитические курсы и другие религиозные мероприятия, работают волонтерами в организациях социальной помощи, поддерживают международные отношения с другими церквями. Был такой случай: услышав о моем пребывании в Нидерландах, мне позвонил представитель протестантского Детского библейского фонда — они заинтересовались Украиной, предложили перевести на украинский серию библейских сказаний для детей (более 30 небольших книжечек), издали эти книги и начали бесплатно распространять в Украине. Все это — личная инициатива верующих. Еще одна черта — в нидерландском обществе сохраняется высокий интерес к Библии. В частности, к Ветхому Завету, что не типично для православия и католицизма, но традиционно присуще протестантизму. Многие нидерландцы, в том числе и преклонного возраста, изучают древнееврейский язык — чтобы читать Ветхий Завет в оригинале; все университеты в стране предлагают курсы для изучения языков Библии всем желающим.
— В Украине хорошо известны о Нидерландах такие неприятные вещи, как легализация наркотиков (слабых), гомосексуальные браки, половая распущенность и тому подобное. Как вы к этому относитесь?
— Когда живешь в стране, это совсем не бросается в глаза. То, о чем вы упомянули, скорее, касается артистических кругов, богемы, в общем определенных районов в крупных городах. А если речь идет о небольших городках, то там общины, скорее, старомодно и сурово целомудренные, чем наоборот. Нидерландцы обсуждают эти проблемы спокойно и всегда с интересом спрашивают у собеседника-оппонента: «Найдены ли у вас какие-то другие решения, методы? Кроме, конечно, беспомощно- репрессивных. Поделитесь с нами и мы их у себя применим». Конструктивного ответа они, как вы понимаете, конечно не получают. Хотя сложно спорить с тем, что нидерландское общество стало сегодня в определенной мере заложником плюрализма, терпимости, открытости миру, его влияниям.
Однако то, о чем вы говорите, реально существует, и когда сталкиваешься с этими явлениями, чувствуешь нестерпимую боль. Когда однажды я случайно (не туда свернув) оказалась в квартале «красных фонарей», то это был для меня настоящий шок. Поразили и количество «живых витрин», и число наркоманов, которые вокруг сидели, лежали, умирали просто на тротуарах. Хотя настроение в обществе такое, что если бы кто-нибудь из наркоманов или проституток надумал изменить свою жизнь и сказал бы: «Помогите!», за привилегию его или ее спасти «дрались» бы между собой несколько благотворительных общественных фондов.
— Какое впечатление произвели на вас администрация и полиция страны?
— Сложно даже представить более дружелюбное отношение к клиентам, чем в нидерландской полиции — вежливость, искренняя готовность помочь и английский язык на всех уровнях. Необычно и то, что там сохранило свой вес слово, устное утверждение или свидетельство, и не всегда господствуют бумаги. Скажем, ты не все документы должным образом оформил, нужно сходить домой или затребовать из Украины. И вдруг оказывается — тебе верят «на слово» и авансом выдают нужную справку или документ; разумеется, для этого нужно иметь «чистую» историю в полицейском компьютере. Какие-то взятки «за услуги» там невозможны. И так везде.
— Известно, что Нидерланды достигли высокого уровня социальной защиты. Имели ли вы возможность увидеть это собственными глазами?
— В этой стране человек никогда не пропадет только из-за того, что беден, стар, или болен. Позвольте рассказать о нидерландских, так называемых Социальных домах. Это дома санаторного типа, расположенные обычно в спокойной живописной местности; квартиры занимают старики или больные, которые уже не могут позаботиться об себе. Довольно рано дети покидают отчий дом и остальное время родители и дети живут отдельно. (Не удивительно, что в Нидерландах отсутствуют семейные конфликты, основанные на «недостаточном расстоянии» между близкими людьми.) Дома соответственно оборудованы — малой скорости лифты, удобства для инвалидов в колясках, система пультов для вызова всех возможных услуг — врача, медсестры, уборщицы, официанта, посыльного из магазина, а также для включения света, кондиционера, для открытия дверей и тому подобное. Квартиры меблируют или сами жители собственными вещами или это делается по их заказу; прямо в квартирах есть хорошо оборудованные кухни, так что человек сам решает — идти вниз в ресторан или приготовить себе еду дома. Не забыты и социальная жизнь и развлечения. Нидерландцы принимают такие дома, как данность: «Это не привилегия, это наше право».
— Благодарю за согласие ответить на вопросы «Дня».
