Людмила ФИЛИПОВИЧ, завотделом религиозных процессов в Украине отделения религиоведения Института философии НАН Украины:
— На фоне происходящих событий духовные, религиозные, церковные дела не являются вторичными, маргинальными. Они всегда были частью общего исторического течения. Но в последние годы, как видим, важность религиозного фактора растет. Это показали и события на Майдане, которые чрезвычайно интенсифицировали трансформации украинского общества. Сегодня Церковь является не только зеркалом, в котором отражаются головокружительные сдвиги в жизни и сознании людей, но и сама стремится повлиять на политику, социальную сферу, юриспруденцию, активно корректируя их в соответствии с религиозными ценностями и установками. Стало очевидно, что принимать экономические, политические, социальные решения без твердого духовного стержня, который составляет ядро человеческого самоопределения, сердцевину мировоззрения человека, — невозможно. Но и духовно ориентированные люди не составляют какого-то монолита в своем отношении к событиям, людям, их оценке. Существует много точек зрения, свидетельствующих о неоднообразии и множественности нашего мира, его восприятия. Мировоззренческий, культурный, поведенческий монизм сегодня — опасное явление. В таком сверхсложном деле, как создание Поместной Церкви, и не может быть одной позиции, одного подхода, что, собственно, демонстрируют предоставленные материалы.
Реакция П. Кралюка на интервью Ю. Черноморца с митрополитом Антонием — обстоятельна и концептуальна, базирующаяся на известных исторических фактах. Автор разворачивает в сокращенном варианте картину событий, изображающую предысторию нынешней проблемы — проблемы оформления автокефального статуса Церкви со времен обретения государственной независимости Украиной. Хотя, конечно, корни этой проблемы значительно глубже, и если прибегать к историческим ретроспективам, то можно дойти до времени принятия Русью христианства, ища в том времени причины отсутствия поместной церкви. Но сегодня, после Майдана, после всенародного восстания против тоталитаризма и деспотии постсоветской власти, которое заострило необходимость национального самоопределения, перед Церковью предстали новые вызовы. Поэтому исторический фон необходим, но как вспомогательный, что обосновывает и в чем-то объясняет выраженную митрополитом церковную позицию-ответ относительно этих вызовов. То есть статья-реакция П. Кралюка выходит за рамки затронутых в интервью вопросов.
Интервью с митрополитом Антонием касалось актуальной жизни Церкви, которая зависит не столько от истории 20-летней давности, сколько от многомесячных событий на Майдане. Если последствия домайданной истории понятны — имеем несколько православных церквей, претендующих на поместность, то результат послемайданного этапа — особенно для УПЦ МП — в состоянии оформления.
Об этом говорится в рассуждениях и митрополита Антония, и профессора П. Кралюка. Но каждый из них исходит из разных начал: для одного де-факто УПЦ является автокефальной, а для другого — она не только не является автокефальной, а и дальше остается экзархатом, филиалом РПЦ. Собственно, эта фундаментальная разница в понимании фактического статуса УПЦ и определяет, как надо двигаться дальше. П. Кралюк более радикальный в понимании путей и механизмов обретения поместности, нежели митрополит Антоний, который скован самим подчиненным РПЦ статусом УПЦ. У светского профессора доминирует внешний взгляд на решение конфликта, Митрополит, который плотно включен в трансформационные процессы в Церкви, знает ситуацию изнутри, руководствуется скорее внутренними — и церковными, и личностными — мотивами. Можно сделать вывод: ни один из подходов не является объективным, поскольку «страдает» либо конфессионностью, либо идеологичностью.
В нынешних условиях вопрос объединения церквей, с моей точки зрения, надо перевести в сугубо техническое русло: как действовать и какие именно каноны использовать, чтобы сделать Православную Церковь в Украине автокефальной. Учитывая, что существуют разные исходные идеи относительно действующего статуса церкви, надо разработать несколько вариантов обретения автокефалии. Они, кстати, когда-то были, но до сих пор не реализованы. Основная предпосылка — свести до минимума вмешательство политических и властных сил. Никакого насилия, принуждения! Недопустимы вещи, о которых читаем в «Урядовому кур’єрі», где опубликованы документы, в которых предстоятель УПЦ митрополит Владимир вынужден обращаться к главам МВД и СБУ с просьбой не вмешиваться в дела церкви. Давление власти — это прямое нарушение Конституции Украины и Закона о свободе совести и религиозных организациях, где прямо написано об отделении Церкви от государства. Сколько можно унижать и контролировать Церковь? Конкретные государственные интересы могут быть донесены до церкви только в форме рекомендаций, просьб, а не требований, шантажа, запугиваний, преследования. Когда уже власть этот принцип отделения Церкви от государства воспримет как принцип государственно-церковных отношений? Когда начнет доверять Церкви, которую возглавляют мудрые и образованные люди?
У государства, безусловно, могут быть претензии к церкви, но больше всего претензий у церкви к самой себе, к форме и скорости ответов на запросы общества, к адекватным механизмам своего функционирования.
Поместность Церкви — это прежде всего дело самой Церкви, ее клира и верующих. Церковь представлена разными юрисдикциями, иерархами старшего и младшего поколений, которые воспитывались в разных исторических и мировоззренческих обстоятельствах, в разных богословских школах. В Церкви сегодня находятся люди разных географических, идейных и культурных регионов. Они разделяют идеи и позиции как одного, так и другого автора. Попробуем услышать всех. В регионах Юга и Востока Украины, очевидно, много людей, которые не мыслят себя за пределами великой Российской империи, а УПЦ воспринимают как ее филиал. Они ориентированы на российские православные ценности. Запад и за ним Центр Украины сильны своими самостийническими взглядами на автокефальный статус Православной Церкви.
Майдан одних православных укрепил в их попытке добиться автокефальной Православной Церкви, а других стимулировал начать переосмысливать свою принадлежность к РПЦ. Некоторые из них открыто осуждают имперские амбиции России, ее политику относительно Украины и православных христиан. Вопрос новой идентификации церкви стоит как никогда остро, и, возможно, не ко времени погружаться в исторические моменты ее становления, хотя они, конечно, корректируют и само самоопределение, и его институализацию. Надо двигаться вперед. В УПЦ назревает осознание необходимости изменения своего статуса. Трагические события нашей реальной жизни ежедневно подчеркивают особенности украинского и российского мировосприятия: мирное, молитвенное, добровольное, осознанное невосприятие зла, ненависти, лжи, рабства противостоит военной и ментальной агрессивности Кремля, псевдобратству России, ее странной «любви» к ближнему. Пропасть между украинским и российским православием растет.
Украинскую Церковь, особенно в период ее самоопределения, надо поддержать, а конструктивная критика (готова ли к этому церковь, открыта ли к общению со всем обществом, а не только своими верующими на Киево-Печерских холмах), должна работать на конечный позитивный результат — реальная поместность и признанная всей полнотой православия автокефальность.
