В одной из недавних публикаций профессор Юрий Шаповал вступил в полемику с несколькими коллегами-историками и литературоведами по поводу необоснованной «трансформации образа» писателя и политика Владимира Винниченко, которого, по его мнению, в последнее время пытаются «канонизировать» как одного из «отцов нации» (см.: Шаповал Ю. Доля як історія. — К., «Генеза», 2006). Тема вполне конкретная, однако, как свидетельствует реакция другого эксперта «Дня» Владимира Панченко, в статье историка затронуты и более широкие вопросы: о критериях эффективности или неэффективности политиков; об оценках деятельности наших государственных мужей от давних и до нынешних времен. В. Панченко (мнение которого представлено в этом номере «Дня») обращает также внимание на проблему ответственности самого общества за «качество» своих руководителей. Поворот несколько неожиданный, однако, без сомнения, актуальный! В таком смысле полемика выходит за рамки нескольких книг и, на наш взгляд, заслуживает продолжения.
В сборнике статей Юрия Шаповала «Доля як історія», который читается как захватывающий «печальный детектив» на темы украинской истории советских времен, есть обзор нескольких новых исследований о В. Винниченко, который производит впечатление добротной интеллектуальной провокации. «Владимир Винниченко: трансформация образа в дискурсе новейшей историографии» — так называется эта статья, и речь идет в ней о трудах Г. Сиваченко «Пророк не своєї вітчизни», С. Кульчицкого и В. Солдатенко «Володимир Винниченко», В. Солдатенко «Три Голгофи: політична доля Володимира Винниченка», а также о моей «книге исследований и путешествий» под названием «Володимир Винниченко: парадокси долі і творчості». Издания эти очень разные по характеру, жанру, в конечном счете — и по адресации. Во всяком случае, исследование Галины Сиваченко и мое к «дискурсу новейшей историографии» отношения не имеют: это литературоведческие исследования с минимальным выходом на тему «Винниченко-политик».
И все же Юрий Шаповал счел возможным собрать все четыре книги вместе, чтобы вступить в полемику по «новейшему мифотворчеству» в духе «донцовских (?) апокрифов». Речь идет, как свидетельствует уже заголовок статьи, о «трансформациях образа» Владимира Винниченко. Если до сих пор этого писателя и политического деятеля — в зависимости от доминирующих «цветов» эпохи — представляли как «буржуазного националиста» или же как «марксиста-путаника», то «теперь, — пишет Ю. Шаповал, — похоже на то, что мы переживаем фазу рождения еще одного образа Винниченко… «величественного», как одного из «отцов нации» в бронзе».
Прочитав статью, я понял, что ее полемическое острие попадает прежде всего в «сердцевину» труда В. Солдатенко «Три Голгофи: політична доля Володимира Винниченка», в котором пиетет автора перед Винниченко-политиком иногда и действительно обретает апологетические формы. Ну, а как с другими тремя авторами? О совместной книге В. Солдатенко и С. Кульчицкого «Володимир Винниченко» Ю. Шаповал пишет, что она «фактически не является совместной», поскольку каждый из соавторов имеет свой «пункт взгляда» на «марксиста-путаника», и они, эти «пункты», серьезно отличаются. Галина Сиваченко же (как и я) В. Винниченко, судя из текста, «отцом нации» не считает, а если и пишет, что он «занимает в истории украинской культуры и национально-государственного возрождения исключительное место», и «что трудно … поставить рядом с ним кого-то из даже крупнейших современников», то что здесь неправда? Во-первых, речь идет о месте в истории украинской культуры (чего Ю. Шаповал «не замечает»). А это действительно очень важно. Кого еще из украинских драматургов не менее двадцати лет ставили на сценах главных европейских театров? И многие ли наши писатели еще во времена своей литературной молодости успешно «завоевывали» такую широкую читательскую аудиторию в Украине и за ее пределами, получив, наконец, статус классика?
Вероятно, Юрия Шаповала «покоробило» то, что сказано Галиной Сиваченко об «исключительном месте» В. Винниченко «в истории … национально-государственного возрождения». На это можно ответить, что «исключительное место» совсем не означает полную безупречность того, кто его занимает. Особенность, уникальность — да, но ведь не безупречность! К тому же, к истории национально-государственного возрождения ХХ века В. Винниченко имеет отношение не только как не очень умелый руководитель украинского правительства. Объективный историк не может не отдать должное той части его политической публицистики, которая содержит острую критику российской великодержавности, а также на удивление точные диагнозы тоталитарной сути большевизма, особенно его сталинской модели. Наконец, политическая история Украины ХХ в. без имени Винниченко была бы далеко не полной, — при всех ошибках и противоречивости этого человека. Немало страниц в моей работе посвящено как раз винниченковскому утопизму, острому конфликту художника и доктринера, которые «сошлись» в одном лице, и я диву даюсь, по какой логике Юрий Иванович «приписал» меня к числу новейших мифотворцев, которые делают из Винниченко — «отца нации», да еще и в духе «донцовских апокрифов».
И здесь начинается самое главное. Я бы не стал писать эту статью, если бы речь шла о каких-то мелких или локальных вещах, которые касаются только оценки моей книжки. Статья Ю. Шаповала, повторюсь, является добротной интеллектуальной провокацией, и, может, в этом ее главная ценность. Есть, во всяком случае, две темы, над которыми она заставляет задуматься.
Первая касается «неэффективных политиков». Именно в этом состоит альтернатива Шаповала апологетике и мифам в отношении одного из «отцов нации»: он считает, что М. Грушевский, С. Петлюра, В. Винниченко «и другие» были «неэффективными политиками», и приводит при этом аргументы, которые являются настолько общеизвестными, что тон первооткрывателя здесь просто неуместен. Ответственность за поражение УНР, украинской революции в целом, — вот о чем речь идет. И это действительно очень серьезный критерий. Того, кто проиграл, трудно назвать эффективным политиком. Политические неудачи Винниченко или просто «изгибы» в этом смысле являются идеальным объектом для критики (прочитайте или послушайте Данила Яневского — и вы увидите, с каким наслаждением и самоумилением можно ругать «неэффективных политиков» эпохи национально-освободительной борьбы!).
Но мне все время хочется спросить Юрия Шаповала: хорошо, ну а кто для вас, в таком случае, «эффективный политик»? И как его звать, когда речь идет об украинской истории? Богдан Хмельницкий? Так и он проиграл, если иметь в виду все, что произошло с Украиной вскоре после смерти гетмана. Иван Мазепа с сожженным, оскверненным Батуриным и унизительным побегом в Бендеры? Или, может, Николай Скрипник, Лазарь Каганович, Степан Бандера, Петр Шелест, Владимир Щербицкий — вплоть до Леонида Кравчука и Леонида Кучмы включительно?
Как кому, а мне кажется, что и поражения бывают разные. Побежденный, который оказался победителем, — так можно сказать о том же таки «неэффективном политике» Симоне Петлюре, который воевал за Украину под желто-голубым флагом, цвет которого теперь — на депутатских значках социалиста А. Мороза и пророссийского регионала В. Януковича (до начала его премьерства). Возле Дома учителя в Киеве стоит памятник «неэффективному политику» Михаилу Грушевскому, — и что, его усилия как общественного деятеля, ученого и политика были абсолютно напрасными, как напрасными были четыре универсала, в текстах которых слышатся страсть и стиль «неудачника» Винниченко? «Неэффективные политики», о которых пишет Ю. Шаповал, оставили нам опыт создания государства, — пусть и горький, как полынь. Могла ли бы без него состояться нынешняя Украина?
Справедливо протестуя против апологетических оценок украинских политических деятелей далекого и недавнего прошлого, иронизируя относительно «светлого образа» «отца нации», Юрий Шаповал отдал дань «темному», совсем не оставляя места для «света», хотя как раз в сумасшедше сложных комбинациях одного и второго как раз и кроется правда истории, украинской в частности. Это настолько очевидная вещь, что говорить о ней как-то неудобно, только что поделаешь, когда наши полемики вынуждены время от времени вспоминать об очевидном.
Есть еще одна тема, к рассуждениям над которой подтолкнула статья Ю. Шаповала. Не найдя у меня апологетики в адрес Винниченко как «отца нации», Юрий Иванович, наконец, процитировал заключительные слова одного из разделов моей книги — о том, что Винниченко надеялся «собой возвеличить украинское» (как он сам писал), и что, наконец, «история этого возвеличивания оказалась слишком драматической, полной противоречий, триумфов и поражений». «И дело здесь уже и не в самом В. Винниченко, — прибавлял я, — а в нашей национальной судьбе и характере, в украинской истории века, который наконец прошел…» Юрий Шаповал пишет, что он ничего не понял. Хотя речь шла о понятных вещах: если в украинской истории так много «неэффективных политиков», то, может, здесь есть большой вопрос к нации? Если ее руководители один за другим оказываются неудачниками, то, значит, есть смысл говорить не только об ответственности самих этих лидеров, но и об ответственности общества за качество политиков, которых оно, общество, поднимает на гребень исторической волны, вручает им должности, а с ними и свою судьбу.
У нас мало об этом говорится. Особенно в настоящее время. Хотя почти каждый прожитый день заставляет думать об ответственности/безответственности нации. Не представляю, чтобы поляки ставили памятник Муравьеву, который в 1863 г. потопил в крови национально-освободительное восстание, — у нас же на 16-м году независимости оказывается возможна настоящая «екатериномания» (имею в виду унизительное для национального достоинства возвеличивание Екатерины II в Днепропетровске и Одессе). Не представляю, чтобы чехи простили своему премьеру то, что он путается в знаковых именах классиков. Не представляю, чтобы французы отрекались от родного языка, как это делают миллионы украинцев. Не представляю, какая еще нация может так причудливо барахтаться в собственной «многовекторности», порываясь в обе стороны одновременно…
Неправда, что народ всегда прав. Он также ошибается. И чаще всего тогда, когда впадает в иллюзии в отношении тех своих политиков, о которых впоследствии историки напишут, что они были «неэффективными».
