Есть в литературе жанр, который служит градусником каждому национальному писательству еще со времен «Одиссеи» Гомера, — дорожные заметки. Но как только в мировой номенклатуре профессий выделилась специализация «журналист», представители новой похотливой профессии быстро «прихватизировали» бренд и даже превратили его в трамплин для прыжка в собственно литературу. Яркий пример: молодой репортер Семюэл Клеменс уговаривает издателя крупнейшей газеты Сан-Франциско оплатить ему круиз по Старому Свету, по возвращении издает книжку «Простаки за границей», которая расходится ста тысячами копий (а это — 1869 год!), и таким образом превращается в будущего литературного классика Марка Твена.
Писателям осталась самая сердцевина жанра — писать бесконечные римейки к сказке про колобка. Но поскольку жанровый запах быстрых денег дразнил и их ноздри, литераторы стали заниматься контрабандой под видом производственной необходимости: заполняли сборниками дорожных эссе прогалины издательского цикла между выходом своих романов. В советские времена мы наблюдали это вблизи. И иногда «промежуточные» сборники дорожных заметок от Зиедониса, Битова, Нагибина поднимали более громкий резонанс, чем их «основные» книги. Не плелись в хвосте на этом поле и наши Коротич с Яворивским.
Но четырнадцать лет назад — как отрезало. С тех пор вспомнить почти нечего: «Дезориентація на місцевості» Андруховича (1999) и его же с поляком Стасюком «Моя Европа» (2001); «Довколосвітня подорож у пошуках України» Федора Зубанича (2003); две диаспорские книги: «Навколо світу» Ганны Черинь (1997) и «Світ гостинний» Оксаны Соловей (2000). И только в этом году — «Путешествия дилетанта» Юрия Макарова. Симптом!
Симптом болезни не так литературы, как общества. Потому что литературу, как зеркало, — не обманешь. Это блестяще доказал Иван Дзюба в статье из книги «День и вічність Джеймса Мейса», проанализировав произведения начала 1930-х: «За поверхневою (газетно-директивною) тенденційністю творів про колективізацію бачиш і об’єктивну її картину, врахувавши, сказати б, коефіцієнт викривлення, переломивши його назад» .
Чтобы разобраться с нашей внутренней болезнью, посмотрим на привлекательно здоровых соседей-россиян. Книжек с дорожными заметками там достаточно, но возьмем к примеру что-то действительно массовое: последний акунинский блокбастер «Алмазная колесница». Если воспользоваться формулой Мераба Мамардашвили ( «час — це відмінність предмета від самого себе. А простір? Це відмінність предмета від іншого предмета без введення розрізнень» ), — этот роман хорошо вписывается в жанровую структуру дорожных заметок.
Сюжетоформирующий стержень всего вообще Б. Акунина маркируется фразой «человек весь состоит из вопросов, а жизнь и окружающий мир — из ответов на эти вопросы» . Для нас тут важно ударение: «окружающий мир». Что это мир, который окружает Большую Россию, российскоцентрический мир, — проясняет как будто расхожая фраза: «Не Япония, а какая-то Ялта. Стоило ли ради этого огибать половину земного шара?» . Поэтому Акунин/Фандорин/руслитература ищут ответы на вопросы загадочной русской души в мире широком. Почему? Вот — откровенно: «Империям, душа моя, есть дело до всего, что происходит на земном шаре» .
Эта здоровая имперскость и дает возможность поставить диагноз отраженному литературой украинскому обществу: малороссийство. Несмотря на все наши публичные мантры (от «великої козацької держави» до «великої країни в центрі Європи») массовое подсознательное коварно продуцирует образ уютного хутора, абсолютно понятного и без блужданий по «половине земного шара». Именно поэтому украинские Клеменсы не обрывают полы медиамагнатов со «странным» предложением об оплаченных заграничных турах, а издатели с хроническим хуторским насморком не чувствуют денежных ароматов от будущих тиражей. Невзирая на то, что Макаров соблазняет и их, и массового читателя прибыльными приманками: «Подглядывать за интимными вещами, наверное, неприлично, но путешественникам позволено, а журналистам тем более» .
А теперь посмотрим, как у нас обстоят дела в том сегменте жанра, где дорожными впечатлениями делится не сам автор, а его персонаж. Показательной «одиссеей» является дважды на протяжении года изданный «Ранковий прибиральник» Ирен Роздобудько. Роман адекватен не только вышеприведенной, но и более интегральной формуле М. Мамардашвили: «І Бог, і людина є рух. Людина — це «середнє», що випадає у залишок в результаті руху» . С «остаточным результатом» у Роздобудько все хорошо, а вот «движение» выписано, словно фломастером на картонке автостопа. А чему удивляться, когда сама автор завидует собственному персонажу: «Світ — однаковий усюди. Особливо зараз. У Парижі, Римі, Нью-Йорку, Амстердамі… Але це можна зрозуміти, коли маєш можливість вільно переміщатися у ньому» .
Итак, невыездные литераторы, для которых «фраза «в Париж! по делу! срочно!» пока не звучит» (М. Жванецкий). Это и следствие четырнадцатилетней идеологии латентной неполноценности, и проявление порожденной ею экономической анемии издателей, и тормозной путь литературной традиции «сельской прозы» (как единственно возможной для невыездных литераторов). Немобильность большинства современных украинских авторов создает женскую литературу с «имитат-проблематикой» и «чисто національною амбітністю» (Я. Голобородько).
Без пространственных перемещений самоидентификация не происходит (см. Мамардашвили, а также вспомните, что статус буддийских монахов заключается не только в монастырском сидении, но и в обязательном длительном путешествии). А без самоидентификации в Европе (и в литературной Европе тоже) делать нечего. Тем более, равняться на правдивые бестселлеры. Романы Коэльо могут заменить географический атлас; персонаж «Кода да Винчи» за неполные фабульные сутки осуществляет четыре авиаперелета, а найдете ли вы у кого-нибудь из украинцев фразу, подобную такой из новейшего бестселлера немца Франка Шетцинга: «В середине будущей недели меня можно будет застать в моем лондонском офисе. На случай, если Вы захотите встретиться раньше, — я сейчас отправляюсь на Шетландские острова и могла бы устроить, чтобы мы встретились там» ?
Соавторы: День и вічність Джеймса Мейса. — К.: Українська прес-група, 2005.
Мераб МАМАРДАШВИЛИ. Картезіанські роздуми. — К.: Стилос, 2000.
Борис АКУНИН. Алмазная колесница. — Москва: Захаров, 2003.
Юрий МАКАРОВ. Путешествия дилетанта. — Х.: Фолио, 2005. .
Ирен РОЗДОБУДЬКО. Він: ранковий прибиральник. Вона: Шості двері.— К.: Нора-Друк, 2005. .
Ярослав ГОЛОБОРОДЬКО. New Ukrainian Alternative. — Х.: Основа, 2005.
Франк ШЕТЦИНГ. Стая. — Москва: Захаров, 2005.
