966 год. Летописец свидетельствует: «И умножишася зело разбоево». Церковники, ввиду участившихся разбойных нападений просят князя Владимира, позднее названного Великим, чей портрет изображен на одногривневой купюре, казнить преступников. До него смертная казнь на Руси не практиковалась, месть за убийство оставалась личным делом родственников убиенных. Если же убийце удавалось скрыться, не попасть «под горячую руку», то он мог и откупиться, уплатив так называемую «виру» — выкуп.
1054 год. Смерть Ярослава Мудрого (см. купюру в 2 гривни). Сыновья Ярослава начинают «новую жизнь» — отменяют смертную кару. Но уже в годы татарского нашествия кровожадные кочевники возвращают ее в полном объеме, рубят буйные головушки направо и налево... А в Судебнике 1398 года смертная казнь предусмотрена уже за третью кражу, так в те годы боролись с воровством.
Во времена гетмана Мазепы (см. 10 гривен) его современники достигли больших высот в «искусстве предсмертных агоний?) — пытки. Дознание, пытка стали ритуалом, ею вырывали признание, считавшееся венцом доказательств. Тайное следствие, жестокое дознание, публичная казнь — этот триумвират правил по всей Европе, практически не вызывая протестов. Правда, предпринимались попытки отмены смертной казни: первой попыталась императрица Елизавета Петровна. Целых 10 лет, до «особого распоряжения», казнь не применяли. Тюрьмы были переполнены приговоренными к четвертованию, повешению, аркебузированию, колесованию. Спустя 10 лет, 30 сентября 1754 года пришел таки высочайший указ: бить кнутом и ссылать на каторгу. Били, но не многие дожили до каторги: большинство забивали насмерть, гибель под плетью была не менее мучительной, чем разрывание лошадьми или сваривание живьем в котле, что практиковали во времена Ивана Грозного.
Глубокое отвращение испытывала к публичной казни и Екатерина II, но и она не удержалась от соблазна изрубить на части ненавистного Емельку Пугачева «со товарищи».
1799 год. Павел Первый, пруссофил и чудак, снова отменяет смертную казнь. Благое сие намерение почило в бозе весьма скоро — начали вешать даже дворян. С 1806 по 1825 годы были казнены 1614 человек. Правда стали «гуманнее» — на кол уже не сажали, в Европе гильотина заменила неуклюжий топор палача — «ветер перемен». Изучив списки приговоренных к смерти, трудно не согласиться с выводами основоположников марксизма-ленинизма о том, что смертная казнь в XIX веке была инструментом политического террора.
Наконец, во времена уже не столь далекие, а именно 27 апреля 1906 года во всеподданнейшем докладе гр. Витте говорилось о том, что «Россия стремится к строю правовому на основе гражданской свободы». 19 июня Дума отменила смертную казнь. Но уже через несколько дней по приказу Остзейского губернатора были казнены первые 8 человек... Благие намерения смыла история.
В советское время смертную казнь отменяли трижды — 26 октября 1917 года (расстрелы начались через три месяца), 17 января 1920 и, наконец, в 1947 году. В 1949 году страна ГУЛАГа и голодомора, набравшись наглости, даже внесла предложение об отмене смертной казни на Генеральную Ассамблею ООН. Но уже в начале 60- х все вернулось на круги своя, когда пытались казнями обуздать волну хищений соцсобственности. Впрочем, довольно безуспешно.
Как видим, попытки отменить «высшую», «исключительную» меру наказания предпринимались неоднократно. Но — каждый раз это было чисто политическое решение, и стоило ситуации измениться, как оно разбивалось о суровую реальность. Каждый раз это происходило в период повышенных ожиданий, попыток начала «новой жизни». Однако сам по себе вопрос о целесообразности еЮ применения больше характерен все же не для нашего времени, а для конца XIX века. Еще тогда специалисты по уголовному праву отмечали, что институт смертной казни, несомненно, вымирает. Для начала отменили казни публичные, отмечая, что «развращая грубые элементы населения и разжигая в нем самые несимпатичные инстинкты, зрелище смертной казни представляется в высшей мере тягостным для культурного человека нашего времени», что доказывает, что вера в «устрашительность воздействия» утрачена. Публичные казни сначала были отменены в Соединенных Штатах, с 1857 года — в Пруссии, с 1868 — в Англии, с 1881 в России.
И вот, наконец, Украина, 1999 год. Потеряют ли таинственные палачи-расстрельщики свою страшную работу? Если смертная казнь уходит — то надолго ли?
Стоит задуматься о мотивах, о той ситуации, в которой находился Конституционный суд, принимая столь ответственное решение. Почему оно принято лишь сейчас, а не два, три года назад, когда Украина взяла на себя соответствующие обязательства перед Советом Европы. Вопреки распространенному мнению, Конституционный суд — орган весьма весомый политически. Конституционное право является наиболее концентрированным выражением политики. К сожалению, до сих пор не выработаны механизмы выполнения решений КС, их исполнение традиционными способами весьма затруднено, о чем говорилось на праздновании 3-й годовщины суда 14 октября 1999 года. Решение об отмене смертной казни — это ещЮ и достаточно серьезный дебют нового председателя суда В. Е. Скомороха, сменившего на этом посту И.Тимченко. В то время, как председатель Верховной Рады одним из главных событий уходящего года назвал ратификацию договора с Россией, КС вносит свои поправки, недвусмысленно поддерживая противоположный вектор внешней политики — дальнейшее сближение с ЕС. (Ведь уже 20 января делегация Украины должна отчитаться перед Советом Европы по поводу добровольно взятых на себя обязательств.) Причем, это происходит после президентских выборов, в тот момент, когда парламент находится в состоянии плохо скрываемой эйфории по поводу утверждения нового премьера. 51 народный депутат, которые сделали запрос по поводу соответствия смертной казни Конституции, еще вчера горячо аплодировали Виктору Ющенко. Случайно ли это? Вряд ли. Тем более, учитывая тот факт, что весной нам предстоят крупные выплаты внешних задолженностей, и властям крайне необходимо показать Западу, какие мы «белые и пушистые». Чисто технически, однако, момент для вынесения столь судьбоносного решения выбран не очень удачно. Это нужно было сделать неделей раньше, до отставки Бориса Ельцина, которая затмила всЮ и вся. Тогда, возможно, и резонанс в мировой прессе был бы куда значительней.
Итак, как мы видим, в решении КС присутствуют как политическая окраска, экономическая целесообразность так и повышенный уровень ожиданий. Однако структура преступности в стране остается прежней, автомат Калашникова по-прежнему всенародно любим — как последний довод в бандитских разборках и как средство законного лишения жизни тех же бандитов, маньяков, убийц. Тех, кто верит в «устрашительность» казней, по-прежнему раз в десять больше, чем тех, кто в это не верит.
Более того, в решении КС присутствует элемент и вовсе утопический, а именно то, что государство не имеет права казнить своих граждан даже в военное время. Пока ещЮ ни одна держава, когда речь идет о жизни и смерти ее самой, не отказывала себе в праве распоряжаться жизнью своих граждан. И в самом деле — если можно посылать на смерть солдат, то почему нельзя уничтожать шпионов или изменников? Армия в нашей стране ещЮ существует, а значит признается и принципиальная возможность ведения войны. Абсолютное большинство наших парламентариев, как и судей, о войне знают лишь понаслышке. Не удивительно, что преобладает состояние благодушия и расслабленности. Но, когда «грянет час роковой» — и от маниловщины сей не останется и следа.
Мне могут возразить — идет процесс гуманизации законодательства во всем мире. Каждый год в одной из стран отказываются от сарital punishment'a. В 1948 году в Париже была подписана Декларация прав человека, затем Европейская Конвенция по правам человека и т.д. Но стал ли мир от этого добрее? Нет, не стал. Еще в 1789 году Конвентом Франции была принята Декларация прав человека и гражданина, а уже через год процесс отрубания голов был механизирован — заработала первая гильотина. Миниатюрные гильотинки стали игрушками французской ребятни, и одному Богу ведомо, сколько они переказнили кошек, собак и голубей. Ликвидация смертной казни не помешала европейцам сбрасывать на головы югославам по две тысячи тонн бомб ежедневно — это происходило лишь год назад. Может быть, эта кровавая вакханалия служит выражением возросшей гуманности? Нет, но лишь ещЮ одним подтверждением того, что десять заповедей Христа никогда не лежали в основе практической политики.
Теперь перед парламентом встанет серьезнейший вопрос: что дальше? Что же делать с четырьмя сотнями смертников, дожидающимися решения своей участи? Тюрьмы в стране переполнены, простой амнистией проблему не решить, нужен новый уголовный кодекс. В стране, в которой производство лежит в руинах, правоохранительная система деградирует, теряя лучшие кадры, тюрьмы исправно поставляют в общество уголовников. Примерно треть попавших туда становятся рецидивистами, профессиональными преступниками.
Проблема тюремного перенаселения решалась бы проще, не будь в стране столь высокий уровень безработицы, ведь у нас всего 6% наказаний осуществляется штрафами, две трети узников отбывают сроки за имущественные преступления. Заменив тюрьму штрафом, можно было бы на добрую треть сократить число заключенных.
В годы советской власти тюрьмы несли соответствующую идеологическую нагрузку, перевоспитывая попавших туда правонарушителей, потенциально политически опасных бунтарей во всеми презираемых делинквентов, а проще говоря — уголовников. Впрочем, так обстоят дела не только у нас, а и в Европе. Как показал Мишель Фуко в недавно изданной и у нас книге «Надзирать и наказывать», все попытки реформировать французскую пенитенциарную систему, предпринимавшиеся за последние 150 лет, кончились провалом. Вывод французского историка и философа заставляет задуматься: тюрьма — политический институт государства. Функция еЮ — производство делинквентов. Если в последние годы роль тюрьмы несколько уменьшилась, то лишь потому, что появились иные методы контроля и воспитания граждан: карточка социального страхования, компьютерный учет и масс- культура. Одна из причин глухого недовольства правительств стран Запада быстрым развитием Интернета — этот очаг вольности и анархии никак не удается взять под контроль.
Все эти соображения, также как и множество других, должны иметь в виду господа народные депутаты при принятии нового УК. Четверть миллиона тяжких преступлений, что совершаются в Украине за год, не дают повода для лишнего оптимизма. А учитывая то, что ядро преступного мира все больше срастается с властью, влияет на политику, пытаясь отменить законы в нужном для себя направлении, то сам смысл слова «гуманизм» вызывает всЮ большие сомнения. Гуманизм — да, это прекрасно, но для кого? Сколь гуманно по отношению к родственникам растерзанных им жертв помилование Оноприенко? Вероятно, можно говорить о гуманизме в том или ином конкретном случае, но когда такие решения принимает государство — это уже политика, цели которой изначально не гуманны.
Заменить расстрел длительным заключением, значит заменить быструю смерть медленной, от недоедания и туберкулеза. Вместо расстрела — гниение заживо. Гуманно ли это? Одно дело — закон, другое — судебная практика, третье — исполнение наказаний. То, что прекрасно выглядит на бумаге, в жизни может оказаться гораздо хуже.
«Историческое» (так в духе риторики брежневской эпохи уже успели его прозвать полубульварные СМИ), решение КС — безусловно сильный политический ход, быть может самый сильный за весь период его существования. Сегодня Украину- невесту «сватают» две большие семьи: усталая, но сытая Европа и полуголодная Россия, вгрызающаяся в Кавказские горы.
С одной стороны — деньги, кредиты, с другой — газ и нефть, рынок сбыта. Власть не может обойтись без денег, население не сможет выжить без газа и отопления. Решение КС — это всего лишь эпизод в политической борьбе. И все же его надо приветствовать. Оно укрепит имидж Украины как страны демократической, оно трезвое и мужественное. Будем же трезвы и холодны умом и мы с вами, взглянем в будущее без розовых очков: одних только законодательных усилий мало. Многое еще в мире должно измениться, прежде, чем мы сможем быть уверены в том, что смертная казнь ушла и больше никогда не вернется.
