Как уже сообщал «День», на прошлой неделе в Институте журналистики Киевского национального университета им. Тараса Шевченко состоялась встреча главного редактора «Дня» Ларисы ИВШИНОЙ со студентами и преподавателями этого учебного заведения (а приятным сюрпризом для выступающей стало присутствие на ней профессоров Львовского и Харьковского национальных университетов). Как отметил директор Института Владимир РИЗУН, встречи в таком формате в возглавляемом им учебном заведении введены недавно — в рамках практикума по специальности. По его мнению, двухчасовая лекция главного редактора «Дня» по насыщенности соответствовала сточасовому курсу. Эта встреча действительно стала своеобразным обобщением всех предыдущих выступлений Ларисы Ившиной, проходивших во время презентаций книг «Україна Incognita» и «Дві Русі» из «Библиотеки «Дня» в Киево-Могилянской академии, в Чернигове, в Каменец-Подольском университете, в Острожской Академии... В то же время речь шла и о вызовах нового года — года, в известной степени решающего для дальнейшего развития Украины.
Состоялся и традиционный конкурс «Дня» на лучший вопрос. Его победителями стали студентка второго курса Александра ДОЦЕНКО (она получила двухтомник из «Библиотеки «Дня» с дарственной надписью Ларисы Ившиной) и студентка второго курса Наталья ПОЛЯНЧУК (призом для нее стал фотоальбом с ретроспективой работ фотовыставок «Дня»). Сегодня мы предлагаем вашему вниманию наиболее интересные фрагменты этой встречи.
ИСТОРИЯ И ПОЛИТИКА
Лариса ИВШИНА:
— Вся новейшая история Украины — это история того, как страна упорно не хотела жить лучше. Но это упорство одновременно означает чрезвычайно большую силу инерции, к преодолению которой должны приложить руки, голову, темперамент, энергию молодые журналисты. Тем более, что есть еще большой простор для сотрудничества. Например, в этом году мы в пятый раз проводили фотоконкурс газеты, который без преувеличения стал средством для формирования сообщества людей со своим взглядом на мир. Ведь фотография притягивает к себе даже тех людей, которые не читают. И если нельзя убедить словами (а за последние годы слова девальвировались очень сильно и разочарование охватило даже самых романтичных), фотография может убедить, потому что она действует немного иначе. В нашей газете мы вообще очень много внимания уделяем фото. И свои фотовыставки мы могли бы провести только с помощью нашей бильд-редакции, но мы очень хотели, чтобы к этому присоединились и другие украинские фотолюбители и профессионалы, которые хотят соперничать, потому что наличие конкурентной среды важно и для наших фотокоров. Я уже многократно это повторяла: в наших конкурсах побеждают не свои, а лучшие. И этот принцип следовало бы перенести в общественную жизнь, в экономику, в политику. «Лучшие» означает высокий конкурентный стандарт. Если в политике интеллектуальный потенциал мало задействован, то это блокирует общественное развитие. Например, во время выборов по мажоритарной системе бывает, что люди в связи с материальными проблемами выбирают того, кто согласен решить им какой-то узкий вопрос (построить дорогу, потому что работает в какой-то строительной корпорации, или что-либо еще). И когда такие политики приходят, они очень часто не могут решить компетентно какой-то юридический вопрос. Более того, они не могут быть искусными профессиональными ораторами. И потом все это гротескно проявляется, и кое-кто начинает считать, что украинское общество не может выдвинуть людей, которые бы побеждали даже в таких простых вещах, как публичная дискуссия (что подтвердила программа «Свобода слова» на НТВ, посвященная Тузле, где наши политики были, грубо говоря, побиты). Вот почему нужно привлекать других для того, чтобы и свои не дремали, чтобы двигались, в нашем случае — чтобы фото было эффектным, чтобы отражало тенденции.
Второе направление — издание книг — пример абсолютно нетипичной для газетной журналистики работы. Почему мы, кроме издания ежедневной двуязычной газеты и англоязычного еженедельника, занимаемся еще и этим? Я считаю, что для модернизации украинского общества нужно четко ответить на вопросы, еще не выясненные для многих украинцев: кто они, откуда, к какой нации принадлежат, какую историю имеют, что должны отстаивать, кто их друзья, кто — конкуренты, что хорошо, что плохо. Первая книга, которую мы сделали, «Україна Incognita», вышла год назад и стала своеобразным бестселлером (ее первый тираж стремительно разошелся) была обращена к людям, которые бы хотели залатать страшные дыры в своем сознании: в Украине есть целые поколения людей, которые своей истории не учили и ее не знают. Кстати, я убеждена, что те, кто идет на государственную службу, и народные депутаты должны сдавать экзамен по знанию украинской истории и владеть украинским языком (речь идет об украинском языке не как исключительном знании, но как об обязательной норме, за которой должно следовать знание других языков). Но знание украинской истории особенно важно именно сегодня. Двенадцать лет, на мой взгляд, — время, достаточное для построения молодого государства «под ключ». У нас пока что разобранная хата — с недостроенными стенами, с недостроенной крышей, где гуляют ветры, склоняющие ее то в одну, то в другую сторону. Очевидно, здесь нужна не только политическая воля, но и, в первую очередь, просветительская работа. Недопустимо с точки зрения национальной безопасности, когда на двенадцатом году существования молодой страны мы можем услышать в Донецке: «наш президент — российский лидер». Это не значит, что с этими людьми нельзя было работать, это не значит, что они не могли понимать трудности становления своей страны. Это значит, что никто не занимался просветительством. Этот вопрос становится особенно актуальным, учитывая всплеск радикальных националистических настроений в России, вызванный новым образом российского государства. Для нас это не только вызов к конкуренции, это — очень тревожный сигнал. Следующий год — это год 350-летия Переяславской Рады. Переяславская Рада — не фантом, это процесс, который привел Украину к утрате ее суверенитета и во многом к утрате ее духовного пространства, что повлекло за собой тяжелые увечья в течение веков. Речь идет о необходимости использования исторического инструментария в политике. Для того, чтобы понимать вообще, то ли история ходит по кругу, то ли это мы ходим по кругу. Почему мы не можем перейти в другое качество? Иногда у нас говорят очень легко — в Украине нет элиты. Нет, в Украине есть элита, и я думаю, что ее сектор очень велик. Другое дело, что у нас эта элита не затребована, и не созданы условия для того, чтобы она была задействована во всех сферах жизни.
Именно в будущем году Украине предстоит выбрать Президента, а значит — вектор развития, и либо повысить стандарт отношений с НАТО либо завязнуть на этом пути. И если уж говорить о векторах развития, то вторая наша книга «Дві Русі», посвященная истории отношений Украины-Руси и Московского царства, вышла очень вовремя. Ведь произошла приватизация части истории, и это создает нам очень большие проблемы. Например, мой хороший знакомый рассказывал, что однажды в Петербурге стал свидетелем того, как экскурсовод, остановившись у картины Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», смог рассказать об этой картине, ни разу не употребив слова «Украина»... Это — конкурентный мир, в котором мы позволяем себе «лежать на печи». А нужно, чтобы общество было в тонусе, и в первую очередь это касается всех, кто задействован в информационной, в идеологической сфере. Старая система держалась 70 лет не только благодаря страху, но, в первую очередь, благодаря исключительному умению забивать мозги. Еще и по сей день — это просто фантастично — люди верят не реалиям, а тому, что является пропагандой. И когда украинские каналы транслируют с большим умилением «Брат», «Брат-2», какой-то сериал, где благодушный «дедушка» в исполнении Льва Дурова спрашивает: «А правда, что Ялта стала украинским городом? А как же так получилось?»... Удивительная амнезия, что украинские каналы эти фильмы показывают, не то что не делая купюр, а вообще не комментируя — ни до, не после. А все эти российские «ментовские» сериалы... Это абсолютная безответственность. И в наших опросах мы поднимали вопрос — если мы отказались от построения собственного, социально ответственного ТВ, не означает ли это, что мы отказались от построения собственного государства? Я так поняла, что украинское общество, к сожалению, не готово к определенному акту «руконеподатия»... Во всех проявлениях. А общество к этому должно быть готово. Если в твоем присутствии происходит какая-то грубая вещь и ты не встал и не вышел, значит, ты с этим согласился, значит, ты не уважаешь себя. И если например, в год, когда все украинство хотело бы рассказать миру о Голодоморе — этой невыразимой трагедии 1933 года, на украинском канале идет реалити-шоу «Голод», я считаю, что это — абсолютно аморальный шаг. И владельцы каналов должны об этом знать, и работающие там журналисты, и эти их так называемые менеджеры. Вот о чем мы должны говорить со своими аудиториями. Весь потенциал должен быть задействован для очищения общественной атмосферы. Слишком много лжи, слишком много лицемерия, слишком много цинизма. Как новому пробиться, как ему выжить? Убеждена, что газетное дело — это не только то, что сегодня вышло в газете. Это то, что может жить длительное время и быть полезным, помогать кристаллизовать среду.
О БЕГЕМОТЕ В БОЛОТЕ И ЗАПРОСЕ НА УСИЛИЯ
Владимир ЗДОРОВЕГА, Львовский национальный университет имени Ивана Франко, профессор, доктор филологических наук:
— Вы говорили о невостребованности. У нас действительно очень много людей, которые, если говорить галицкой фразой, не хотят «пхатися в брудну політику». Как, на ваш взгляд, можно сделать так, чтобы этот интеллект был задействован? Чтобы в политики пошли не случайные люди, чтобы политики хотя бы советовались с людьми умными, опытными, знающими? Это первый вопрос. И второй — в чисто журналистском аспекте. Газета «День», мне кажется, — это одно из изданий, а может, и единственное издание, двуязычное издание, которое делает доброе дело в плане поднятия украинского интеллекта. Почему тираж газеты все-таки мал? Связано ли это с отсутствием спроса или это, грубо говоря, чисто коммерческая вещь, потому что я прекрасно понимаю, что издание двуязычной газеты (да еще и англоязычного дайджеста) — это очень дорогое дело, и увеличение тиражей не приносит прямых прибылей (как многие думают). Я могу сказать, что во Львове, скажем, пятничный номер газеты «День» купить практически невозможно. Другие, даже солидные и уважаемые газеты есть и лежат иногда неделями, а «Дня» нет. Можно ли было бы что-то сделать?
— Вот те две причины, о которых вы сказали, присутствуют одновременно. Небольшой тираж — это свидетельство того, что газету, читая которую нужно немножко поработать, могут «потреблять» далеко не все, даже умные люди. Потому что нужно иметь не только какой- то запрос на это знание. Многие думают: «Если я буду это все знать, понимать, куда я все это пристрою? Зачем же я буду себя мучить, наращивать свой потенциал?» Все-таки это газета, требующая запроса на внутреннее развитие. А никто ничего не стимулирует в обществе в принципе. Можно сказать, что наибольшая травма, которая была украинскому обществу нанесена, — это истребление узкого сектора людей, способных к самостоятельному мышлению. А наши новые условия нуждаются именно в самостоятельном мышлении, умение продуцировать идеи. Мне уже приходилось как-то говорить, что для того, чтобы гибко меняться, нужно иметь твердые принципы. И твердые принципы, и самостоятельное мышление — большой дефицит в посттоталитарном обществе. Если общество, государственные институции обращают внимание людей к этому, может расти сектор людей, которым это нужно. Если нет (а все эти годы очень мало выращивалось, потому что конкуренция была опасна) — это может привести к ситуации, которую имеем на сегодня — если на прошлых выборах выбирали из двух зол меньшее, на этих выборах, возможно, придется выбирать меньшее из двух кошмаров. В то же время теория Ивана Вакарчука о «живомертвой кошке» (см. № 231 «Дня») как раз подводит к тому, что насколько все плохо, настолько все начинает выздоравливать, настолько начинает побеждать абсолютно другая тенденция. И потому я очень надеюсь, что будет увеличиваться сектор людей, которые поставят на собственные силы, на собственное развитие, на понимание того, что Украина может быть высококонкурентным государством. Это то, о чем сказал Саакашвили — мы можем быть региональной супердержавой. Это не комплимент, у нас в принципе все для этого есть — территория, возможности. Да, мы их тратили очень беспечно, не думая о том, какими будут последствия, но все это еще в большой степени есть. А что касается менеджмента, то, конечно, и в этом есть проблема, ведь умело продать такой продукт, как «День», — это тоже нужно иметь большие таланты. Все-таки людей умных, которым это нужно, в Украине намного больше. Хотя мы не теряем времени зря. И каждый раз даже наши неутомимые поездки по Украине, даже эти наши проекты — «Україна Incognita», «Дві Русі» поворачивают к нам другую часть аудитории. Но, с другой стороны, иногда бывает так, что люди, вместо того, чтобы поддерживать «свое» издание, пишут: «Подпишитесь, помогите. Я с газетой сросся, я без нее не могу, но и подписываться я не могу, потому что у меня выбор — молоко или газета». И это тоже сдерживает рост тиража. Но как бы ни было тяжело, я всегда считала, что нельзя снижать планку. Вы знаете, озоновый слой тоже очень маленький, но такой нужный...
А что касается политиков — как сделать так, чтобы они были другими, — это вопрос сегодня очень драматичный. Много было шансов, которые мы бездумно «проехали»… Страна во многих случаях могла бы быть впереди России. Я не буду лукавить, и в случаях того, что называется «украинский Путин», она бы была абсолютно спокойно впереди. Но, во-первых, у нас внутренние проблемы. Во-вторых, нашим конкурентам очень выгодно, чтобы мы себе сидели «пiд вишнею», чесали в затылке и очень долго размышляли. Они уже сотрудничают с двадцаткой, они могут заветировать наше продвижение в НАТО, они — даже после российских выборов — в неплохих отношениях с США, и госдеп Соединенных Штатов сказал — нормально, в принципе, экономика развивается. Ни арест Ходорковского, ни все остальное не пошатнет те интересы, которые больше, чем шум правозащитников. И я многократно хотела просто отрезвляющим душем побрызгать на людей и спросить — неужели украинцы не помнят, что миллионные жертвы в Украине замалчивались и Советский Союз был признан? Это большая политика, она — жестока, она, несмотря на новое одеяние, иногда либеральное, может делать такие опасные кульбиты, что те, кто очень долго дремал, могут быть за это наказаны. И эти шансы — следующий год, год президентских выборов, и пересмотр политической системы — чрезвычайно серьезные. Недавно у нас вышел материал о том, что это — время «Ч». Это действительно так. И нет другого варианта. Если политика будет определяться людьми, которые сами конкурентоспособны, которые устанавливают высокую планку для общества, — общество будет подтягиваться и выздоравливать. В ином случае... Как говорится, распад системы может продолжаться бесконечно. Возможно, многие люди считают, что их это не касается, но это не так. Это, в принципе, запрос на усилия от каждого члена общества.
Федор ДЫБАНЬ, студент первого курса:
— Считаете ли вы, что газета «День» влияет на сознание украинского гражданина? Способствует ли она развитию нового поколения в национальном духе, то есть формирует патриотизм, любовь к Родине (в противовес российской пропаганде на отечественном ТВ)?
— По мере сил, хотя далеко не всегда мне нравится то, как мы это делаем и что мы можем. Но задача во всяком случае стоит такая — делать интересную газету, нужную мыслящему украинцу. И я вас убеждаю, что для думающих украинцев мы свое дело делаем. Всем, кому это не нужно (ведь думать — тяжелая работа), мы, безусловно, помочь ничем не можем. Если человек не хочет думать, ему такие газеты не нужны. Они его раздражают, они ему просто показывают, что есть люди, какие-то мечтатели, которые хотят «вытянуть бегемота из болота», а бегемоту в болоте хорошо и «не нужно нас никуда тянуть». Но у нас есть прекрасные авторы и читатели. Например, Владислав Комов — бывший врач, которому за восемьдесят. Это, возможно, один из наших самых старых и мудрых авторов. Он как-то написал в «День»: я врач, и потому знаю, что ваша газета прибавила мне десять лет продуктивной жизни, поскольку, когда я для вас пишу, то я листаю словари, смотрю какую-то справочную литературу и т.п. И такой отзыв для нас — возможно, один из самых лучших комплиментов.
Александра ДОЦЕНКО, студентка второго курса:
— Вы называете Россию нашим конкурентом. Обычно конкуренты борются за что-то. За что мы боремся с Россией? — Мы — новые страны, возникшие на мировой арене. В уже сложившемся мировом порядке есть рынки, возможность работать на которых определяют даже образы стран. Какие страны больше понравятся, какие продемонстрируют лучший потенциал, к тем будут лучше относиться, к тем придут деньги, с теми будут сотрудничать крупные современные концерны. Кто-то будет мусорной свалкой, а кто-то — рынком, принимающим наукоемкие технологии. Это — конкуренция. При всем том, если эта конкуренция ведется честно, по правилам — можно очень хорошо относиться друг к другу. Но если один из конкурентов более сильный и хочет другому связать руки и, например, через своих лоббистов в Украине призывать: «В Европу — вместе с Россией», хотя Россия в Евросоюз не собирается, потому что она самостоятельное огромное государство с колоссальными ресурсами... А мы намного меньшая страна, и у нас нет таких ресурсов. Соответственно, у нас голова должна работать в десять раз лучше и быстрее. И это тоже конкуренция.
Дмитрий ИЛЬНИЦКИЙ, студент первого курса:
— Лариса Алексеевна, вы говорили, что наше общество не готово к акту «руконеподатия» России. Если ваше мнение действительно таково, тогда почему ваша газета дублируется на русском языке?
Екатерина ГРЕБИНЬ, студентка первого курса:
— Пани Лариса! Вы говорите о недостаточном уровне национального сознания украинцев. Так почему вы сами выпускаете двуязычную газету? — Речь шла не о «руконеподатии» России, а вообще о способности к таким проявлениям самоуважения. Более того, я считаю, что с самого начала нужно было меньше призывать «Прочь от России!», а больше работать над построением собственного государства. И я, например, считаю, что иногда Россия дает поразительные образцы эффективности и внутренней консолидации. И много в России есть энергичного и интересного. Один из примеров этого я имела возможность наблюдать во время своего последнего визита в Москву. Там, рядом с храмом Христа Спасителя открыли новое кафе-ресторан. Ресторан называется «Вертинский». Это очень модное сейчас место. Построил этот ресторан Степан Михалков — сын Анастасии Вертинской и Никиты Михалкова, внук Вертинского. Интерьер ресторана напоминает интерьеры Китая 40-х годов, где Вертинский в то время жил в эмиграции и где встретился с матерью этих прекрасных актрис — Марианны и Анастасии. И вот это креативное кафе-ресторан, где звучит голос Вертинского, киевлянина, является украшением московской вечерней жизни, местом встреч. И это — проявление создания символов и идей. Поэтому — какой России не подавать руки? Я об этом вообще не могу говорить. Речь идет о «руконеподатии» непосредственно тем, кто плохо относится к нам и при этом ведет себя грубо.
А если говорить о нашей двуязычности, то о формуле языковой среды я уже говорила: «украинский язык как обязательный, язык твоего народа». Русский язык не должен отрицаться. Хотя, конечно, сейчас мы находимся в таком раздражающем состоянии, когда сами на украинском языке в быту почти не общаемся (просто это требует каких-то усилий, и мы на эти усилия не идем), а потом имеем претензии к нашей общей языковой среде... Нужно просто распрямить плечи и говорить уверенно на украинском. Но, конечно, и на всех прочих языках. Единственное условие — украинский язык не должен быть вместо чего-то. Что касается нашей газеты, все-таки мы, мне кажется, украинская газета по сути, украиноцентричная газета. И если удобно для части наших читателей доносить нашу позицию на русском, я все-таки считаю, что можно это делать. А свои претензии вы высказываете тем, кто не делает свою газету на украинском. Это будет очень правильно. У нас иногда очень любят вместо того, чтобы проявить принципиальность по отношению к тем, кто вообще ничего не делает и у кого не возникает желания что-либо делать, критиковать тех, кто прилагает дополнительные усилия. А если бы мы, например, отказались от своей русскоязычной версии и часть читателей, которая не хочет даже наши украиноцентричные мысли читать на украинском, от нас отвернулась бы, было бы хорошо?..
Алена БОРТНИЧЕНКО, студентка второго курса:
— Вы упомянули эпизод из российского сериал, герой которого удивлялся, что «Ялта стала украинским городом», и отметили, что такие моменты нужно вырезать. Не будет ли это шагом к цензуре? Есть ли другие пути преодоления проблемы — например, за счет увеличения общего объема украинских передач?
— Путь к цензуре? В своих интересах государство должно понимать, что оно себе позволяет, а чего оно себе не позволяет. О какой цензуре может идти речь, когда украинский канал транслирует оскорбительные высказывания в адрес украинцев, и это не комментируется? При том и художественная ценность упомянутого фильма — нулевая. Поэтому нужно быть в таких вопросах решительными. Не дали, не пустили в эфир и объяснили, почему. И дело не в том, что сериалы вообще рассчитаны на определенную аудиторию. Если бы речь шла о некоем «мыле» без идеологической нагрузки! В этом случае идеологическая нагрузка есть. Персонаж Льва Дурова (которого до сих пор многие воспринимают как любимого актера) удивляется, что Ялта стала украинским городом. «Как же так вышло? Нужно ведь это исправить!» — подтексты такие. И мы вот это проглотили, как галушку, и сидим? Это рассчитано на определенную аудиторию потребителей телевизионного мыла? Так в первую очередь такому сегменту телевизионной аудитории не нужно давать разрастаться.
Юлия БОРИСОВА, студентка первого курса:
— Как вы считаете, украинская молодежь в большинстве своем апатична из-за того, что она не получила здорового патриотического воспитания в семье, в учебных заведениях, или, возможно, она сама виновата в этом? Как поднять активность молодежи? Что вы для этого делаете?
— Каждый должен понять, как он хочет прожить свою одну жизнь. И безусловно, лучшая помощь здесь — пример людей, живущих рядом с тобой. Пытаться жить так, как живут лучшие из них, — намного интереснее, чем жить с теми, кто только притворяется, что живет. Нужно развитие, должно быть образование, должны быть поступки, интересные идеи и сплачивание вокруг добрых дел. Это первое. Что касается патриотизма, только говорить о том, что ты — большой патриот, любишь Украину и все — слишком мало. Мы очень много потеряли от того, что сначала доверяли лишь людям, которые умеют только говорить об этом, а сами не могут ничего сделать. И из-за этого, возможно, во многом девальвировались и патриотические лозунги первого десятилетия существования независимой Украины. Все многое потеряли от того, что когда-то не смогли выдвинуть конкурентоспособные фигуры на должности на местном уровне (например, на должности губернаторов). Конечно, освобождали их и по другим мотивам, но много было таких, кто свой патриотизм ничем не подкрепил. И эти угрозы, к сожалению, не проходят. Они являются постоянным вызовом. Итак, сначала — эффективность, профессиональность, высокая конкурентоспособность, конкретные результаты. Тогда ты — патриот. Тогда можно даже не употреблять это слово. Если ты действительно таков, люди тебя распознают. Хотя, к сожалению, не всегда — у нас еще много «барабанов», зомбирующих население.
Мария КОМИСАРОВА, первый курс:
— В вашей газете нередко работают иностранные журналисты (например, из Германии). С какой целью вы принимаете их на работу? Неужели в Украине не хватает хороших специалистов, которые могут объективно освещать события?
— Если говорить об иностранных журналистах, которые стажировались в нашей газете, то это действительно интересный феномен, который должна была бы отметить наша политологическая мысль и наша журналистика. Потому что как всегда мы считаем, что мы — худшие, забитые, темные, нецивилизованные и дикие в придачу и нам можно только через окошко смотреть на тех великих людей, которые живут за границей. На самом деле все сложнее. И, конечно, им есть чему у нас поучиться. И они к этому открыты, они намного более динамичны, всегда охотно пользуются шансами научиться. К нам уже приезжали британцы (по месяцу работали), и немцы из различных изданий. Что за этим? Во-первых, мы хотим жить в объединенной Европе, так что мы должны смелее смешивать стили, различать их и понимать, что лучше, что хуже — чтобы преодолеть в себе страх конкуренции с другими. Это для нас важно еще и потому, что на том фоне мы всегда, как правило, выигрываем. И это преодолевает и лечит наши комплексы. Нашему обществу вообще нужны квалифицированные психотерапевты, которые бы развеяли наши мании и комплексы. Но психотерапевтическую функцию может выполнять и пресса. Я считаю, что наша газета также в известной степени ее выполняет. Ведь когда мы показываем лучших, показываем, как они конкурируют и побеждают, это вселяет веру в тех многих, кто способен на что-то. Один из таких примеров, о котором написал в нашу газету спецкор программы «Факты» (ICTV) Михаил Малый, — львовянка Олеся Хромейчук, которая во время учебы в Оксфордском колледже продемонстрировала там такие результаты, что ее пригласила на чай королева Елизавета II. Когда Европа была без нас, она потеряла не меньше, чем мы без нее. Кроме того, можно сказать, что они какие-то вещи решили и привыкли: так — лучше. Если бы они видели, как бывает еще лучше, они бы пересмотрели некоторые свои образцы. А это действительно так — мы их удивляем, они нас удивляют, причем, что касается нашей истории, то мы, можно сказать, уже жили в объединенной Европе. Это была Европа Магдебургского права. И это был прообраз Евросоюза. Мы многим мэрам во время наших путешествий по Украине предлагали обратиться в магистрат Магдебурга с просьбой провести конференцию городов, имевших Магдебургское право. Ведь нужны психологические и эмоциональные шаги, которые связывали бы нас с тем миром, от которого мы были искусственно оторваны. И приезды иностранных журналистов для нас — это просто какое-то микроскопическое проявление нашей большой кооперации с мировой журналистикой. Да, наша журналистика больна многими болезнями, но не такая уж она забитая, чтобы стесняться принимать зарубежных гостей. Я была во многих редакциях зарубежных СМИ (в том числе — в Германии). И могу сказать, что и у них свободы иногда бывает меньше, чем они бы себе того желали, учитывая многие проблемы — не обязательно политические, а, например, коммерческие, рекламные. Несвобода же хитрая — она является во многих образах.
Наталья ПОЛЯНЧУК, студентка второго курса:
— В вашем выступлении прозвучала мысль, что словам больше не доверяют, поэтому становятся особенно важны фотографии. Какой рецепт вы могли бы предложить для восстановления силы и правдивости слова? Также хотелось бы узнать, какая пропорция, по вашему мнению, должна быть между словами и фотографиями в газете?
— Пропорция, конечно, определяется, бильд-редакцией газеты, а иногда — главным редактором. Талантливое фото требует пространства, его нужно осторожно «посадить» — так, чтобы его увидели. Рядом с какими-то вялыми строками, в которых нет энергии, конечно, нужно давать энергичный снимок. Такая пропорция, очевидно, оправдана. Но фото — самостоятельный жанр. Нельзя считать, что если девальвируются слова, фото поможет. Нет. Просто применение слов нам нужно пытаться приблизить к содержанию. Кажется, все слова написаны. Великие гении литературы использовали все эти слова наилучшим образом. Но ведь смысл не в том, чтобы их переставлять слева направо, а в том, чтобы из этих слов извлечь новые смыслы, потому что, то, что вчера означали эти слова, сегодня может иметь новый оттенок. И настоящие журналисты, которые развиваются, и газеты (как и люди вообще) всегда могут быть интересны. Ведь главный секрет людей — общение. Есть люди, которые всю жизнь интересны друг другу. В чем феномен? В развитии. В изменчивости. В том, что человек всматривается в мир, что-то отбрасывает, что-то берет новое, что-то продуцирует. Так же можно вернуть словам содержание. И философ Сергей Борисович Крымский как-то сказал: «Есть газеты, как зеркала, а газета «День» — это окно». От такого человека это услышать для меня важнее любой награды. И если мы можем открыть для кого-то какой-то новый смысл, то, я считаю, это и есть приближение к тому, чтобы восстановить доверие к словам. Какому-то человеку вы верите, какому-то — нет. Так же и с газетами.
