Сегодня начнет свою работу II Национальный конгресс по биоэтике. В его работе примут участие ученые из США, Канады, Бельгии, Франции, Люксембурга, Польши, Словакии, России, Беларуси и т.д Планы у делегатов — наполеоновские, но в первую очередь они будут говорить о том, что вызывает сегодня в мире так много споров — генетически модифицированные организмы, клонирование и ДНК-технологии. Насколько оправданы эти исследования и что ожидает науку в будущем — в материале сотрудника Института агроэкологии и биотехнологии.
Славянская наука имеет свою специфику. Она сформировалась еще в XIX веке, и, конечно же, определялась прежде всего развитием технологий, в которых, несмотря на склонность подковывать блох, славянские исследователи были далеко не так успешны, прежде всего из-за нищеты. Именно поэтому приходилось сосредотачиваться на разработке концепций, пытаясь компенсировать свою определенную технологическую неполноценность. Такое положение дел было типичным и в XX веке: восточная наука сохраняла свою концептуальность и нищету, а западная — технологичность, детальность и обеспеченность…
ПРОБЛЕМУ ГОЛОДА РЕШИТ ДНК
ДНК-технология — сегодня одна из ключевых высоких технологий. По стоимости своей продукции ее можно сравнить с такими мощными отраслями, как машиностроение, химия, электроника. Реально и по прогнозам, в XXI в. полученные с ее помощью продукты составят не менее 20% всех товаров, поступающих на мировой рынок. В развитых и динамично развивающихся странах ДНК-технологию относят (в зависимости от страны) к первому, второму, третьему из приоритетных направлений. Она включена во все программные документы, посвященные стратегии развития, публикуемые ООН, ЕС, правительствами отдельных государств. Количество публикаций по вопросам, связанным с ДНК- технологией, в мире огромно. Только в библиотеке Конгресса США более миллиона источников, опубликованных только за последние 20 лет.
Парадигма ДНК-технологии определяется глобальными социальными задачами. Основные цели ее развития — решить проблему голода, создать эффективные средства лечения людей и защиты окружающей среды, предложить альтернативные экологически чистые технологии с низкой энергоемкостью и высокой степенью утилизации сырья в сельском хозяйстве, металлургии, энергетике и других отраслях. Многие считают, что единственный выход сейчас, в связи с глобальным загрязнением, потеплением и т.д. — переход к биологическому этапу развития цивилизации. В связи с этим должны вырабатываться новая парадигма существования и новый стиль мышления. В общем — это новый этап эволюции старой цивилизации. Необходима новая биологическая культура, а следовательно, широкое биологическое и экологическое образование людей.
Все направления ДНК-технологии тесно взаимодействуют, составляя единое целое. С одной стороны, микроорганизмы — продуценты традиционных биотехнологических продуктов (например, пиво, хлеб и т.д.), усовершенствуются методами ДНК- технологии; традиционные микробиологические производства все чаще осуществляются методами ДНК-метаболики. С другой стороны, при промышленном выращивании микроорганизмов и клеток, полученных методами ДНК-технологии, обычно используют принципы, аппаратурные решения и методы традиционной биотехнологии.
В начале 70-х годов ХХ века были достигнуты результаты, революционизировавшие науку и производство во всех отраслях, и на их базе возник ряд новейших технологий, получивших название «высокие технологии» («high technology» или «high tech»). Так, в 1971 г. американская компания «Интел» разработала первый микропроцессор, в 1972 г. в США была создана первая рекомбинантная ДНК (возникновение генной инженерии и ДНК-технологии).
Ключевые высокие технологии, благодаря которым научно- технический прогресс вышел на новые рубежи, — это микроэлектроника, информационные технологии, ДНК-технология. Они объединяют множество высокотехнологичных направлений (например, ДНК-технология включает генную, клеточную, белковую инженерии, протеомику, метаболику и другие отрасли). Высокими являются и более частные технологии — лазерная, мембранная и т.д. Множество высоких технологий в аэрокосмическом комплексе, в оборонной промышленности. Возникают также отдельные технологии в традиционных отраслях, например, в металлургии (непрерывная разливка стали), машиностроении и т.д., обладающие основными свойствами высоких технологий. В современном мире место государства, его потенциал все больше определяется развитием в нем ключевых высоких технологий. Увеличение численности высококвалифицированных специалистов становится главной формой накопления в современной экономике, а люди, их разум — самым ценным стратегическим ресурсом. Судя по эмиграции из бывшего Союза и сейчас, за этот ресурс идет не менее ожесточенная конкуренция, чем за сырьевые ресурсы. В качестве примера: по последним подсчетам из Украины выехало около 90 тысяч человек с высшим образованием; из России — около 300 тысяч научных сотрудников, заработная плата каждого в настоящее время в развитых странах составляет от 2 до 10 тысяч долларов в месяц… Страны, не способные финансировать научные исследования и развитие наукоемких производств, привлекать высококвалифицированных специалистов, в эпоху развитых технологий быстро отстают, и все возрастающий разрыв очень трудно ликвидировать, т.е. в современном мире это — «отставание навсегда».
НАУКА СТАНОВИТСЯ АРЕНОЙ ДЛЯ ЖЕСТОКОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ
Ясно, что высокие технологии — область стратегических интересов и объект государственной и международной политики. Исследования и разработки в области высоких технологий требуют огромных ресурсов, привлечение которых становится невозможным для отдельной, даже самой развитой страны. Поэтому и возникают межгосударственные объединения, такие как Евросоюз.
Продукция высоких технологий — «high tech» — занимает все большую долю в валовом продукте развитых стран, определяя уровень их экспорта и конкурентоспособность на мировом рынке. Практически вся их экспортная продукция создана с участием высоких технологий.
Время между фундаментальным открытием и его широким внедрением уменьшилось до нескольких лет. Неудивительно, что некоторые фундаментальные исследования с самого начала планируются и производятся только исходя из их прагматического возможного применения в рамках высоких технологий и им предшествуют обширные маркетинговые исследования. Высокие технологии нередко используют объекты, о существовании, структуре и свойствах которых ученые узнали лишь сравнительно недавно, их трудно представить себе в рамках обычного здравого смысла. Типичный пример: главный из объектов, «главный герой» новейшей ДНК-технологии, ген, во многих аспектах до сих пор остается не до конца изученным.
Коммерциализация фундаментальной науки имеет как положительные, так и отрицательные последствия. Положительные очевидны — большие объемы финансирования жизненно необходимы для современной науки, которая не может существовать без развитой инфраструктуры, дорогостоящего оборудования, квалифицированного вспомогательного персонала, высокой степени информатизации и т.д. Но вмешательство государства и коммерческих структур приводит и к негативным последствиям. Вырабатывается новый режим существования науки: наука все больше становится ареной жесткого экономического соревнования стран, корпораций и отдельных ученых. Достаточно вспомнить только программу «Геном человека». Современные знания в своем большинстве становятся собственностью фирм. Это серьезно вредит делу и замедляет научные исследования. Засекречивание научных результатов как на уровне государств, так и на уровне отдельных фирм ведет к замедлению темпов научных исследований. Науке вредит и то, что она становится элементом массовой культуры, престижа, «лычкой» для некоторых государственных чиновников. Некоторые научные идеи (типа клонирования) становятся интеллектуальным китчем и предметом государственной и фирменной спекуляции.
В связи с быстрым развитием фундаментальных наук и их очевидным прикладным значением меняется мораль общества и его некоторые основополагающие представления. Например, старость, бывшая в традиционных обществах почетной, стала теперь постыдным заболеванием. Люди определенного возраста делают пластические операции, чтобы их старость не бросалась в глаза коллегам и начальству. Модно быть молодым и здоровым. То есть естественные процессы жизни человека в обществе становятся постыдными. Я этого не осуждаю, это просто другой взгляд, к которому нужно привыкать и считаться с ним. Другая сторона таких изменений заключается в серьезных социальных последствиях в условиях, когда в постиндустриальных странах продолжительность жизни растет благодаря достижениям «high tech», а рождаемость падает (дети — потеря темпа, особенно для работающей женщины) и происходит старение населения. Это требует притока молодых высоко- и низкоквалифицированных кадров из слаборазвитых стран.
То есть развитие «high tech» в постиндустриальных странах, особенно в США, оказывается зависимым не только от импорта сырья, но и от импорта умов. Фундаментальную науку, основы высоких технологий, составляющие базис превосходства США, давно создают в основном эмигранты, сначала из Западной Европы, ослабленной войной, потом — из Восточной (Европы и Азии). А в решении проблемы увеличения числа собственных ученых не поможет даже клонирование гениев: дело в менталитете, происхождении, культуре, идеологии, а не в генетике.
Развитие «high tech» обостряет проблему неравенства между бедными и богатыми, теми, кто вступил в постиндустриальную эру, и теми, кто в силу разных причин не смог этого сделать. В результате целые страны, народы, слои общества становятся объектом структурного и культурного насилия и не чувствуют себя защищенными от возможности прямого насилия. Это ведет к появлению крайне опасных форм протеста — росту религиозного фундаментализма, национализма среди тех, кто чувствует себя обездоленным, кого не устраивает тотальное наступление чуждых ценностей. В развитых странах Запада, где высок уровень социальной защищенности всех слоев населения и аутсайдеры больше страдают морально, чем материально, эти настроения в их крайних формах не получили пока широкого распространения.
Весьма противоречивы и взаимоотношения высоких технологий и экологии. С одной стороны, высокие технологии нередко выступают как альтернативные технологии, для которых характерно более эффективное использование природных ресурсов, территорий, меньшее загрязнение окружающей среды, чем для заменяемых ими традиционных технологий. Многие высокие технологии, особенно биотехнология, используются при создании замкнутых технологических схем, утилизации отходов, эффективного контроля уровня загрязнения, ликвидации последствий аварий. Это позволяет трактовать многие острые экологические проблемы как чисто технические.
ЦЕНА ПРОГРЕССА
При нынешней численности населения и уровне потребностей людей в мире существование человечества возможно только при использовании всех достижений научно-технического прогресса. В ближайшее время человечество явно не готово резко сократить свои потребности, а существенное уменьшение населения возможно лишь в случае каких-то серьезных катаклизмов — сценарий, который придется по вкусу лишь небольшому количеству воинственных «ястребов» или ультразеленых любителей дикой природы.
Один из наиболее оптимистических вариантов будущего представляет концепция устойчивого развития, принципы которого были декларированы в 1992 году на конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де- Жанейро. В документах этой конференции (известная «Agenda 21» — «Повестка дня на XXI век») высказана озабоченность «проблемой увековечения диспропорций как между странами, так и в рамках отдельных стран, обостряющимися проблемами нищеты, голода, ухудшения здоровья населения, неграмотности и продолжающимся ухудшением состояния экосистем, от которых зависит наше благосостояние». Утверждается, что «комплексный подход к проблемам окружающей среды и развития, большее внимание будет способствовать удовлетворению основных потребностей, повышению уровня жизни всего населения, более эффективной охране и рациональному использованию экосистем, обеспечению более безопасного и благополучного будущего. Ни одна страна не в состоянии добиться этого в одиночку; однако мы можем достичь этого совместными усилиями — на основе глобального партнерства в интересах обеспечения устойчивого развития». В этой связи большое внимание уделено развитию высоких технологий, их широкому внедрению в развивающихся странах.
Развитие «high tech», весьма резко расширив возможности человека, обострило давно возникшие этические проблемы. Какую цену можно платить за получение научных знаний, развитие научно-технического прогресса? Какова допустимая степень риска при исследованиях и создании новых материальных благ? Должны ли быть принципиальные моральные ограничения при исследовании окружающего мира? В былые времена в Европе существовал мощный внешний по отношению к науке ограничитель — церковь. Сейчас церковь в значительной мере утратила свои позиции, ее роль частично выполняет общественное мнение, подогреваемое прессой и общественными организациями, мощное движение «зеленых» (чего стоит их классический наезд на генетически модифицированные организмы…) Хотя, в общем, очевидно, что корни этой борьбы лежат в конкуренции между химическими и биотехнологическими компаниями. В результате такой борьбы выяснилось, что для «high tech» в демократических странах могут создаваться равно непреодолимые преграды на пути реализации действительно нужного или, наоборот, опасного проекта.
Положение в области высоких технологий в Украине довольно печально: отъезд ведущих ученых, уход продуктивно работавших специалистов в более высокооплачиваемые области или в «челноки» и на базары, недостаточный приток молодежи создали «черные дыры», и невозможно найти исполнителей даже на хорошо финансируемый проект. Количество и масштабы таких «обезлюдевших» зон трудно оценить. Старение науки и восстановление научно- технологического потенциала, особенно его кадровой составляющей, требует таких огромных затрат, на которые наша страна вряд ли будет способна в обозримом будущем.
КАК СОХРАНИТЬ УКРАИНСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ
Еще в середине девяностых можно было говорить о том, что Украина стоит перед выбором: либо окончательно утратить научно-технический потенциал, наличие которого отличает ее от слаборазвитых стран, либо развивать его и вступить в постиндустриальную эру в области высоких технологий. Нашлись эксперты, в том числе (что печально) и из самой науки, которые утверждали, что в нищей стране наука «избыточна» и ее надо сократить, что существование мощной науки в Украине — слаборазвитой стране — не по возможностям. Эту точку зрения высказывал также ряд международных экспертов из Организации экономического сотрудничества и развития. Похоже, что именно благодаря таким совместным усилиям возможности выбора у Украины сузились, если вообще не исчезли.
Во всем мире наука и образование финансируются из бюджетных средств и рассматриваются как важнейшая часть жизнеобеспечивающего потенциала страны. В США, стране, считающейся образцом рыночной экономики, две трети финансирования фундаментальных исследований идет из федерального бюджета и лишь около одной трети финансируется за счет прикладной науки (включая ее военные отрасли). В Украине с ее переходной экономикой рассуждения о самофинансировании науки несостоятельны. Коммерциализация достижений науки сдерживается экономическим кризисом, в котором находится промышленность, — отсутствует платежеспособный спрос на готовые разработки, тем более нет средств на перспективные исследования.
Выход только один: осознать, что само сохранение научного потенциала — это и есть сохранение независимого государства в будущем. Именно исчезновение этого потенциала, который традиционно так дешево ценится славянами, окончательно превратит страну в рынок сбыта «high tech», созданных с участием наших соплеменников, но уже в других странах… Это будет уже не наша история…
