Каждый год 22 июня киевлянка Майя Георгиевна Евменьева в 4 утра вздрагивает: ей 82, и она хорошо помнит, как началась война. Не удалось попасть на фронт, воевать, но пришлось работать на военном заводе в городе Сивокар на выпуске бомб.
На фронт ушел брат, молодой офицер, талантливый поэт Леонид Анисимов. Военная судьба редко бывает счастливой. Брат погиб при освобождении города Новая Одесса на юге Украины. Там и похоронен в братской могиле. Ежегодно 17 марта сыновья Майи Георгиевны Леонид и Александр приезжают сюда, чтобы почтить память дяди и всех, кто погиб в том бою.
С 1942 года хранит Майя Георгиевна письма от брата и его стихи. Листочки пожелтели, чернила выцвели, но остались на них пометки военной цензуры — оказывается, не все можно было писать с фронта домой.
Внук Павел отдал бабушке свой компьютер, и бабушка собственноручно перепечатала дорогие ей письма, внучка Катя сверстала, а внучка Ира подготовила бесценные фотографии. Майя Георгиевна надеется, что когда- нибудь удастся издать книжечку писем и стихов Леонида Анисимова, в которой отразился не только его внутренний мир, но и трудный и жестокий мир войны.
Здравствуй, дорогая мамочка!
Ты, наверное, считаешь, что я уже давно убит, что меня давно нет в живых. Нет, мама, я ещe жив и что это так, ясно из этого письма. 15 августа прошлого года я попал в окружение и, не желая сдаваться в плен, вынужден был переодеться в штатское и блуждать по немецкому тылу до настоящего времени. Почти 6 месяцев я блуждал по Украине, исходил еe из края в край пешком, питался тем, что дадут жители. Это целая эпоха жизни, и еe не могу тебе описать в этих коротких строках. Мама, я всегда помнил о тебе и в трудные минуты жизни, а их было много, мысленно советовался с тобой. Я несколько раз пытался перейти через фронт, но это мне не удавалось до настоящего момента. 21 января 42 года я, наконец, перешeл через фронт. Теперь я нахожусь в Ростове- на-Дону под следствием. Не знаю, чем все это кончится, но, во всяком случае, я так буду иметь возможность уведомлять тебя; считаю, что всe идeт хорошо.
Темные ночи
Темные ночи, конечно, прекрасны.
Тем, что умеют все тайны хранить.
Знают лишь звезды, они ж неопасны,
Трудно им то, что услышат, открыть...
Им, как и людям, ко мне безразличным,
Тайны свои я всегда открывал.
Слушали звезды с молчаньем приличным.
Я же ответа, конечно, не ждал...
Вот и теперь, свою тайну открою
Этим, как камень, холодным друзьям.
— Розу люблю я! ... Люблю всей душою!
Слышите? — крикнул я звездным огням...
Здравствуй, дорогая мамочка!
Пишу тебе с донских степей, с тех мест, которые недавно были освобождены нашими частями от фрицев и их сообщников. Здесь ещe кругом видны следы ожесточeнных боeв, подбитые танки, сожженные машины, убитые кони и ещe многое другое. А вот при дороге лежит труп фрица, награждeнного Гитлером двумя железными крестами. Вот он, наконец, и получил то, за что воевал, т.е. полтора метра земли, на которой его будут растаскивать вороны. И поделом! Им будет на нашей земле всем такая участь...
Мамочка, я жив и здоров, нахожусь все там же. Мамочка, в ответе пишите подробнее о вашей жизни. Пишите всe, всe! Пусть особенно пишет Майя. Вот, пока всe.
Здравствуйте, мамочка и Маюся!
Сообщаю вам, что сегодня отбываю на фронт! На передовую! Если всe будет благополучно, то вышлю свой новый адрес.
Сейчас, несмотря на то, что точного адреса вашего не знаю, всe же аттестат вышлю и снова на весь срок, какой можно, т.е. на год.
На сумму в 400 рублей, а большую не разрешают.
Желаю счастья вам, мои дорогие!
До свиданья! До встречи! Я вернусь!
Здравствуй, мамочка!
Я уже около 10 дней участвую в боях. Бои идут довольно сильные. Мы наступаем, но фрицы, черти, упорно обороняются. Я пока жив и здоров, хотя над головой у меня и прожужжало немало пуль, осколков и снарядов. Ну, да что об этом писать! Это война, и вы должны понимать.
Здравствуйте, мамочка и Маюся!
Сообщаю вам небольшую новость: после 21 дня боeв мы снова отошли на прежнее место и сейчас находимся опять в 8 километрах от передовой. Не знаю, сколько времени здесь пробуду, но пока сообщаю о том что, так сказать, является фактом. Передовая в наше время — это весьма тяжeлое испытание, но что она из себя представляет, можно понять, только испытав еe на себе. Вот стих о ней, он написан под гром разрывов и дробь пулеметов:
Здесь дым, здесь грохот, суета.
Здесь каждый миг кому то горе.
И так от утра до утра
Грохочет бой, как в бурю море!
Мамочка и Маюся, пишите больше о себе. Я здесь радуюсь каждой весточке из дому.
Здравствуй, дорогая мамочка!
Сейчас вот сижу в окопе, недалеко от «фрицев», и пишу эти строки. Нам здесь ходить нельзя, даже высовываться и то нужно очень осторожно, иначе может заметить, и тогда будет плохо, так сказать.
Мы от Днепра в 20 км, но, наверно, скоро будем около него, а возможно и дальше. Ну, какая моя жизнь, ты можешь понять, если учтeшь, что снаряды и пули являются ежеминутно. Но это, однако, уверяю, не помешает мне вернуться к вам, мамочка.
Мамочка, я тебе долго не писал и в этом очень, очень виноват перед тобою...
О, мамочка! Прости меня, я виноват.
Здравствуйте, мамочка и Маюся!
О чeм же вам написать? Вот я смотрю вокруг и ничего такого хорошего не вижу. Погода сейчас стоит пасмурная и дождь то и дело прорывается сквозь облака, падая на землю холодными каплями. Грязь... Летом непрерывным нашим спутником была пыль, а теперь еe сменили грязь да холод. Если прибавить пули и снаряды, то картина войны станет чуть- чуть, может, понятной.
Если мы разговариваем, то все разговоры о доме, о жизни прошлой... Если мы думаем, то все наши мысли направлены тоже к далeкому дому... Если мы стреляем, то стараемся больше убить фрицев, чтобы скорей приблизить их конец. Так мы живeм. Так и я живу, мамочка!
Другое дело там у вас! Пишите больше о своей жизни! Пишите обо всeм. Мамочка, вот особенно ты пиши.
Привет с передовой!
Здравствуй, дорогая Маюся!
Пишу тебе с передовой. Сейчас здесь затишье. Мы молчим, и фрицы молчат. А вчера? Вчера здесь без конца рвались снаряды, свистели пули, фрицы лезли в контратаку. Все их контратаки мы отбили.
Теперь мне интересно узнать о ваших делах. Как там? Пишите. Жду.
Привет Мамочке! Леонид.
Конверта нет.
ПИСЬМО 79
Здравствуй, дорогая Маюся!
Мы сейчас наступаем так, как не наступали никогда. Грязь по колено, но мы идeм непрерывно вперед. Ничто нас не может остановить. Огромные трофеи: тысячи автомашин, сотни орудий, десятки танков и прочее, и прочее. Короче говоря, воюем. Пишите мне скорее.
Здравствуй, дорогая Маюся!*
Отвечаю на письмо, датированное 23.01.44 г.
Маюська, так ты по-прежнему увлекаешься морем? Маюся, это хорошая мечта! Но вот я вернусь, и мы с тобою тогда обязательно побываем у моря и, пожалуй, даже поплаваем по нему. Вот будет время! Мы поедем туда, в Сочи или Батуми, в эти уже знакомые мне города. Но ладно — это будет.
Море для тебя нечто святое, но и это хорошо, так что и здесь я согласен с тобою. Вообще с мыслями твоими, высказанными в этом письме, я полностью согласен.
Привет мамочке!
Маюська, прости за то, что небрежно написано. Пишу в землянке под вой и грохот снарядов. Так что прости.
Это было последнее письмо Леонида Анисимова домой. 17 марта 1944 года он погиб.
