Его называют грузинским Гансом Христианом Андерсеном, Гурам Петриашвили в Грузии снялся в 33 фильмах (среди них, в семи фильмах в главных ролях) и в Украине ещё в трёх фильмах, а также сам снял много фильмов, написал сотни сказок и стихов, которые издаются на разных языках мира, в том числе и на украинском. Гурам Петриашвили—верный соратник первого президента Грузий Звиада Гамсахурдиа. С конца 1992 года грузинский писатель остается Полномочным представителем Гамсахурдиа в Украине. «День» встретился с писателем на ярмарке детской книги, где прошла презентация его новой книжки «Казки маленького мiста» и расспросил о том, как ему живется в Киеве и над чем он работает сейчас.
— Гурам, скажите, пожалуйста, вы давно пишите сказки для детей?
— О, я сказочник с сорокалетним стажем. Когда родилась моя первая дочка Олико, я много играл с ней, называя ее разными ласковыми именами, и вдруг назвал ее «мой динозаврик». И этой же ночью написал для нее сказку про маленького динозаврика, который не хотел есть траву, а все время смотрел на солнце. Ночью солнце спускалось и целовало спящего динозаврика. И однажды на теле динозаврика появились рыжые пятна, такие, как солнышко, а сам он превратился в жирафа. Вот такая сказка. И с тех пор я пишу сказки для детей. Пишу в основном о маленьком городе, о его людях и его проблемах, обо всем, что там происходит.
— Почему вас привлекает маленький город? Вы не любите мегаполис?
— Я пишу про маленький город не потому, что не люблю больших городов, а потому, что сам
родился в Сванетии, а вырос в маленькой деревне около Тбилиси Диди-Лило.
Мои родители были учителями. Отец был директором школы и его часто перебрасывали из одного района в другой. Туда, где он был нужен. Мой отец Мелентий Патриашвили работал директором школы, я его очень любил и люблю до сих пор. Он научил меня так жить, что несмотря на то, что мне 66 лет, я всегда знаю, что отец где-то рядом. Иногда я иду по улице и чувствую на себе взгляд, останавливаюсь и понимаю, что это был взгляд моего отца. В маленьком городе все на виду, поэтому писать про него интересно. В нем все выпукло, ничего нельзя спрятать и нельзя солгать. Я рос очень свободным человеком, и когда начал писать, еще в юности, то мои родители были всегда очень чутки и тактичны, они никогда не заостряли внимание на том, пишу ли я стихи или ещё что-то...
— Как вы оказались в Украине?
— Моя жена родом изЧернигова, она приехала в конце шестидисятых поступать в пединститут в Тбилиси. Она поступила, а потом мы уехали с ней вместе в Украину, где в Черновцах она училась в университете. Мы с ней потом жили вместе в Грузии до 1992 года. Я первый из грузинской интеллигенции, кто пришел в национально- освободительное движение, которое на всенародных, многопартииных выборах Грузии 1990 года приняло участие, как блок Звяда Гамсахурдиа. Мы победили и я стал депутатом Верховного Совета Грузии. Но после прихода к власти Шеварнадзе я стал в Грузии персоной нон-грата и мне открытым текстом сказали: «Уезжай, спасайся. У тебя жена, кажется, украинка? Вот и езжай туда». Мы тогда ничего не взяли и уехали, сначала уехал в Грозный, а потом — в Украину. Первое время жили в Чернигове, где я снял 50 фильмов об украинской культуре, написал несколько книг. Кстати, там недавно была презентация моих книг. А с 1996 года живу в Киеве, работал на Укртелефильме, где тоже снял несколько фильмов. Одни из последних: о талантливейшем актере Анатолий Хостикоеве и гениальном поэте Украины Миколе Винграновском.
— Как вы успевали снимать кино, писать сказаки, стихи? Как хватало на все времени?
— Сказки и стихи — это моя жизнь. Ко мне приходят мысли чаще всего в те моменты, когда я иду или еду, то есть по дороге. И когда чувствую, что из этого что-то получится, я прихожу домой и записываю эти мысли в записные книжки, у меня их масса. Своей голове я даю задание, чтобы она думала и обрабатывала эти находки. В это время душа работатет. Я не работаю, как другие писатели, за столом, у меня спина болит и мне нужно обязательно лечь, подложить подушки под спину. У меня комната в киевской квартире, которую мои жена и дочь называют берлогой: там только мой беспорядок и мне нельзя там мешать.
— Что вы сейчас пишите, Гурам? В ваших стихах летают бабочки, светлячки есть дерьевья, цветы...
— Сейчас я написал несколько новых стихов для грузинского журнала, и при этом не сидел перед чистым листом. Я недавно болел, был простужен и за эти несколько дней все новое записал. Очень люблю японских мастеров, но у меня основа стиха — эмоция, чувство. Еще я придумал свою форму стихов — сказка.
— Вы же пишете на грузинском языке, а вот Киев, он что вам навевает? Здесь все другое, отличное от Грузии, правда?
— На мое сознание, как на грузина в первую очередь, очень сильно влияет невозможность общаться на грузинском языке так, как мне хочется. И когда я хочу окунуться в родную атмосферу, то открываю поэму Шота Руставели и погружаюсь в текст полностью, чтобы моя душа как бы вернулась в Грузию. Грузинский язык описать словами невозможно: в нем силен глагол, а для меня этот язык самый прекрасный язык в мире. Однажды мне один украинский патриот сказал: « Вот наша мова, заняла второе место во всемирном соревновании языков». На что я ему ответил: « Как твой родной язык, может быть для тебя вторым? Какой же ты тогда патриот? Твой родной язык должен быть первым всегда и во всем. Разве Пушкин согласился, чтобы для него русский был вторым? Для меня грузинский — это целый мир, планета...А в грузинском глаголе есть направление, цель, сила, это — наше отличие. Я не понимаю людей, которые где-то долго живут и не любят место, где они живут. Я люблю украинцев: они толерантны, спокойны, очень терпеливы. А в Киеве у меня есть свои места, где мне всегда очень хорошо. Очень мне хорошо на Крещатике, возле Прорезной или Бесарабского рынка, мне очень радостно и одновременно грустно бывает на Подоле. Я не могу много гулять по Киеву — уже тяжело, однако, одним из моих любимых мест смело могу назвать Киностудию Довженко. Там естьособенный сад, который посадил сам Мастер, и я приходил и прихожу сюда и весной, чтобы сесть под яблоней, прямо на траву, и писать. Довженко был одним из самых больших гениев 20-го века и я рад, что могу посидеть под деревом, которое он посадил. Мне же здесь ничего не мешает. У меня в Киеве много друзей. Я дружу с Миколой Шудрей, Миколой Обезьюком, Михайло Сопивником, Леонидом Череватенко, Олексо Починком, Иваном Андрусяком, Станиславом Бондаренко. Мои последние сказки перевел на украинский Станислав Репьях, очень классный переводчик, тонкий, умный. Мне в Киеве хорошо.
— Гурам, о чем вы мечтаете?
— Я вам переведу свое стихотворение на русскиий, оно так и называется: «Главная мечта» и звучит оно примерно так: «Пусть все враги наши будут на коленях, и чтобы они уже не могли враждовать. И чтобы мать-Грузия нас ласкала по голове, и чтобы мы стояли все на горе все вместе. И чтобы нам петь хотелось». Вот такие стихи, такая вот мечта. 20 лет назад мои сказки были переведены на болгарский. И вот, два или три года назад болгарская писательница Мария Станкова в интервью на вопрос, как она будет себя вести со своими будущими детьми, ответила так: « Я буду для них - Пеппи Длииный Чулок и буду им читать сказки Гурама Петриашвили». Так что можно сказать, что моя мечта почти что сбылась. Но как писатель, я не могу быть счастлив, когда так много несчастий вокруг.
