Первый раз ходить по улицам красивого зарубежного
города, видеть много необычного, еще больше ожидать; заглядывать в лица
людей, в лица памятников, в окна и дворы домов, ловить звуки полузнакомого
языка — это лучше, чем смотреть фильмы Феллини. Яркий, не всегда понятный
поток чужой жизни завораживает воображение, отдельные впечатления сами
собой складываются в мозаичные картины, может не совсем корректные, но
особенные, выразительные. Хорошо знаешь, что нельзя серьезно анализировать
житье-бытье другого народа, если находишься в стране всего несколько дней,
в голове, однако, идет дым от «компьютера сравнения», который накладывает
увиденные картины на оставленные дома.
ИНТЕРНАЦИОНАЛ В СТАРОМ ГОРОДЕ
До полудня было еще далеко, но солнце жгло не на шутку.
Немногочисленные туристы прятались в тени зонтиков кафе или сидели под
стенами Замка просто на мостовой. В ожидании богатых седоков отдыхали раскормленные
лошади, впряженные в старинные тарантасы; скучали без клиентов официанты;
молчала шарманка под известным всей Польше тополем, единственным на площади
Королевского замка деревом.
А воздух дрожал от торжественных, как траурный марш, звуков,
очень знакомых, хотя уже подзабытых, — Интернационал! Исполнителя отыскать
было нетрудно — в центре площади, на ступеньках пьедестала триумфальной
колонны сидела немолодая полная женщина и, с гордостью отбросив голову
немного назад, вдохновенно, хорошо поставленным голосом пела пролетарский
гимн. Никто не обращал на нее никакого внимания и именно поэтому, возможно,
я решила подойти. Представившись и попросив разрешения сесть (на ступеньки
пьедестала), завязала разговор. История обычная — передо мной был «обломок»
старого режима, жена бывшего партийного функционера довольно высокого ранга,
«персонально знакомая с Брежневым». Пением Интернационала г. Малгожата
Руг-Швестек «борется за потерянное равенство, напоминает людям о счастливом
недавнем прошлом». А также агитирует вступать в Коммунистическую партию.
«Много желающих?» — «Нет — народ погряз в материализме, ему некогда, он
зарабатывает деньги!» «А как власть относится к ее публичной диссидентской
деятельности и именно здесь на площади, где всегда много иностранцев?»
— «Им плевать на меня, у них демократия, — говорит с некоторым сожалением
женщина, — но я все равно буду здесь сидеть и петь. Бесплатно, обратите
внимание!» На это «бесплатно» певица сделала особый акцент, намекая, очевидно,
на тот факт, что все другие аттракционы Старого города стоят недешево.
«Страдают ли сегодня варшавские коммунисты от какой-либо дискриминации?»
«Ну что вы! Только когда мы идем улицами под красными знаменами в большие
пролетарские праздники, правые забрасывают нас тухлыми яйцами. Попробовали
бы они это сделать 10—12 лет назад!» (Святая правда!) Меня всегда интересовало,
где люди берут тухлые яйца для подобных мероприятий. Госпожа Малгожата
сполна удовлетворила мою любознательность: «По-видимому, сами высиживают,
западные предатели!»
«Так, — по словам лапидарных древних римлян, — проходит
слава мира!»
КОНЦЕРТ ШОПЕНА
В летний тихий день, под вечер дамы и господа собирались
в Лазенсковском королевском парке на один из бесплатных концертов, которые
проводятся там еженедельно. Некоторые слушатели явились заблаговременно,
за час- полтора, чтобы занять немногочисленные садовые скамьи. Те, которые
пришли позже или соблазнились прогулкой по роскошному парку, расселись
на газонах, на бордюре небольшого декоративного пруда, на травке под деревьями
или прямо на чистых дорожках. Независимо от возраста, пола или вечернего
туалета. В конце концов, никто не остался без удобного места — со всех
сторон было видно небольшую эстраду с роялем, над всеми возвышался на пьедестале
Фредерик Шопен. (В тот же день в костеле Святого Креста довелось увидеть
место, где похоронено сердце великого композитора. После его смерти сердце
оставалось в Париже, но в 1945 году парижане, в знак уважения к подвигам
польского народа во время войны, передали святую реликвию Польше. На плите
из светлого мрамора написано: «От соотечественников».)
Многочисленная публика, которая собралась в Королевском
парке, представляла, судя по одежде, все прослойки общества. Приятно поражало
то, что на концерт классической музыки пришло много молодых людей; кто
большими компаниями, кто семьями с малыми детьми. Большинство слушателей,
как это бывает также у нас, составляли женщины. Когда- то Александр Пушкин
написал: «Нет на свете царицы краше польской девицы...». К сожалению, сегодня
молодые полячки мало отличаются от своих ровесниц в других странах — одинаковый
модный стиль всех равняет. Польских девушек, однако, отличает от наших
большая скромность туалетов и значительно меньшая обнаженность (там очень
редко можно встретить на улице молодую леди с голым животом или в белье).
Но варшавские пожилые дамы — это особая тема. Какие изысканные туалеты
(независимо от того, дорогая эта одежда или дешевая), какое внимание к
своей внешности! Чувствуется, что это уже не кокетство, а форма уважения
к окружающим или, скорее, проявление самоуважения, нежелание сдаться, опуститься.
На этих старых женщинах ничто не казалось смешным — ни шляпки, как у британской
королевы, ни романтические шарфы на шеях, ни перчатки, как будто бы неуместные
на таком демократическом концерте.
К сожалению, исполнение произведений Шопена было довольно
посредственным, — наша Национальная филармония демонстрирует, обычно, лучший
средний уровень. Невозможно, однако, полностью испортить звуки мазурок
и вальсов Шопена, тем более, в таких несравненных парковых декорациях.
Слушатели щедро награждали пианистку не совсем заслуженными аплодисментами,
а после окончания долго не расходились — выясняли с соседями программу
и время следующего концерта. Уже легли легкие сумерки, где-то далеко наверху
ветер нежно перебирал листву исполинских деревьев парка.
ВОСТОЧНАЯ РЕЗЕРВАЦИЯ
Есть в столице Польши международный автовокзал под названием
«Стадион». Расположен он в районе Прага, откуда рукой подать к центру Варшавы
— по мосту через Вислу и ты в Старом городе, на парадных красивых улицах
Краковское Предместье или Маршалковская. С этого «Стадиона» мы должны были
отправиться из Польши на восток. А перед этим прибыли на Главный железнодорожный
вокзал Варшавы — ультраевропейский, идеально чистый и очень удобный для
пассажиров. Что-то подобное ожидали увидеть и на международном автобусном
вокзале. Там, однако, нас ожидал большой сюрприз.
Автовокзальная площадь, которая находится рядом со спортивным
комплексом и большим парком, издалека выглядела как огромный, несовместимый
с окружающим, мусорник. Первое впечатление не обмануло — это действительно
была свалка. Вдребезги разбитый асфальт (словно не ремонтированный еще
со времен войны) был хаотически уставлен старыми кривыми облезлыми ларьками
и заржавевшими погнутыми контейнерами, которые служили складами и торговыми
точками. Небольшое автовокзальное здание напоминало вокзал на нашей глубокой
периферии, где денег на ремонт не видели со времен царя Гороха, т.е. никогда.
Везде слонялись оборванные грязные люди, которые имели вид одновременно
жалкий и хищный. Нас предупредили, что покидать, особенно с вещами, определенный
невидимый круг в центре автовокзала опасно, что в туалет лучше не заходить
и что не стоит гулять одному в лабиринте автобусов на стоянках.
Эти автобусы! Вместо суперсовременных сияющих красками,
лаком и стеклом городских столичных автобусов мы увидели здесь архаичные,
разбитые и грязные рыдваны «советского» типа, давно списанные в других
местах в утиль. Главным открытием, однако, были международные рейсы — на
Калининград, Брянск, Санкт-Петербург, Мариуполь, Львов, Гомель, Минск и
тому подобное, даже в Грузию. Все они отправлялись исключительно на территорию
СНГ, все туда принадлежали, все отражало наш с вами современный стиль жизни.
Стиль «третьего мира». Прошу не обижаться — этот мир уж
слишком выразительно проявлял себя на «Стадионе». Вот из окон автобуса,
который стоит в самом центре площади, начинают выбрасывать большие куски
картона, коробки, вату для упаковки, горы масляной бумаги. Все это образовывает
на перроне большие кучи, на которые ни одна душа, в том числе и административная,
не обращает никакого внимания. Но ничего особенного и не происходит — вся
площадь уже устлана, как соломой, подобными отбросами. В тени другого автобуса
на асфальте расположилась группа людей, которая ревизует вещи (по- видимому
покупки) из мешков — раскладывают, перекладывают, даже примеряют. Немного
дальше господа обедают. В центре сидит, широко расставив ноги и опираясь
на колесо автобуса, толстая, полуголая (от жары) немолодая женщина и пьет
вино прямо из бутылки. Разговаривает она (по-русски) так громко, что весь
«Стадион» может наслаждаться ее изысканным «черным» лексиконом. А два наших
водителя сидят на ступеньках автобуса и сравнивают технические качества
своих металлических кистеней, вспоминая случаи их применения во время опасных
рейсов.
Как видим, с автобусами и пассажирами все быстро и исчерпывающе
разъяснилось, но как же с варшавским — столичным — автовокзалом? С этой
клоакой в центре города? К сожалению, не было времени обратиться в администрацию
вокзала за информацией. Очевидно, что администрация, потеряв надежду навести
порядок на «Стадионе», ограничивается тем, что ночью вывозит оттуда грузовики
мусора. Возможно также, что этот вокзал доживает последние времена, что
его запланировали снести в процессе реконструкции района Прага. Скорее
всего, так оно и есть.
Каждый большой город мира, каждая столица имеет свои малопривлекательные
«скелеты в шкафу», как говорят англичане. Но я очень хотела бы покинуть
величественную Варшаву через другие ворота, так и не узнав о существовании
Международного автовокзала «Стадион».
