Обидно, но мы вынуждены констатировать: сегодня военные СМИ не являются теми изданиями, которые имеют авторитет в обществе, а значит, не способны влиять на сознание масс. И это еще один аргумент в пользу того, что военная пресса нуждается не в косметическом ремонте (как, скажем, смена логотипа или формата издания), а в коренном реформировании, превращении ее из любительской в действительно профессиональную
Парадокс военной прессы всегда заключался в том, что, несмотря на немалое количество талантливых журналистов в погонах, за ней всерьез и надолго закрепился ярлык печально известной «окопной правды». Банальные репортажи с полигонов и не менее примитивные зарисовки о воинах- отличниках «боевой и политической подготовки» вызывали иронию не только среди гражданских, но и, собственно, среди самих военных.
Впрочем, на эти «произведения искусства» в военных масс-медиа всегда существовал повышенный спрос. Поэтому журналисты писали их по шаблону, не проникаясь «муками творчества», а иногда (и такие явления случались достаточно часто) не гнушались и тем, что просто переписывали материалы из подшивок старых армейских изданий, меняя только фамилии героев публикаций.
А поскольку ни генералитет, ни партполиторганы (как правило, именно они давали оценку военной прессе) не очень разбирались в журналистике, то понятно, что хитрости мастеров пера в погонах оставались без внимания людей при лампасах. Вообще, еще в советские времена военная пресса чем-то напоминала овсяную кашу, свареную на воде без соли и специй — эдакий диетический продукт, которым военные журналисты утром «подкармливали» заинтересованных именно в таком продукте седовласых генералов.
Зато на острые, критические материалы они реагировали очень болезненно. Трудно сказать почему, но военные чиновники такие материалы воспринимали исключительно как попытку журналистов… запятнать образ защитника Родины в глазах своих соотечественников. Помню, как еще в начале 90-х один из генералов (кстати, в Минобороны он и до сих пор при должности) на просьбу высказать собственную точку зрения по поводу критических материалов на страницах военных изданий заметил: мол, ничего плохого нет в том, что журналист критикует… прапорщика, который украл со склада несколько простыней. «Но критиковать офицера?.. Ну зачем, скажи мне, мы будем позорить сами себя?» Так вот вопрос: попадает ли человек в «сектор обстрела» журналистов в военных СМИ зависел не столько от степени тяжести вины, сколько от количества и калибра звезд на его погонах.
Однако, я был бы неискренен, утверждая, что военные журналисты не поднимали в своих публикациях те проблемы, которые, словно ржавчина, разрушали армию изнутри. Прозрачными намеками, а порой и просто открытым текстом они информировали высшее руководство оборонного ведомства о том беспорядке, который царит в армии. В подтверждение этого приведу только один пример, а точнее, цитату из интервью, которое генерал Виктор Стрельников (тогда еще — первый заместитель командующего ВВС Украины) дал журналу «Військо України» весной 1997 года, то есть за пять лет до скныливской катастрофы: «…то, что сегодня пилоты теряют свои профессиональные навыки (а молодые офицеры не имеют их вообще), не их вина. Это наша боль, наша беда. И требовать даже от первоклассных летчиков прежнего уровня мастерства недопустимо, поскольку опасно. Поэтому сегодня мы вынуждены упрощать сложность заданий до элементарной готовности экипажа. Но долго так продолжаться не может, ведь существует определенный уровень, ниже которого опускаться никто не имеет права. В последние годы мы летаем в семь-восемь раз меньше, чем того требуют нормативные документы. Согласитесь, печальная статистика…» Итак, еще тогда, в 97-м, Стрельников был откровенным с прессой. Он не скрывал проблему, наоборот, пытался привлечь к ней внимание высшего руководства. Но его не услышали. Или не захотели услышать?
Обидно, но мы вынуждены констатировать: сегодня военные СМИ не являются теми изданиями, которые имеют авторитет в обществе, а значит, не способны влиять на сознание масс. И это еще один аргумент в пользу того, что военная пресса нуждается не в косметическом ремонте (как, скажем, смена логотипа или формата издания), а в коренном реформировании, превращении ее из любительской в действительно профессиональную.
Нет, я не оговорился, назвав военную прессу любительской. Ведь сегодня профпригодность журналиста в погонах, а значит, право работать в центральных печатных изданиях, определяет не столько его профессиональный уровень, сколько такие факторы, как наличие академического образования или, скажем, жилья в Киеве. То есть вероятность того, что действительно талантливый военный журналист, но без «корочки» и киевской прописки, попадет служить в столицу, практически равна нулю. Во всяком случае мне такие факты не известны. И это при том, что среди военных журналистов, которые сегодня служат за пределами столицы, есть такие, которые бы за относительно короткий срок могли значительно поднять рейтинг военных изданий, имеющих статус центральных. Например, подполковник Николай Гуцуляк — публицист, как говорится, от Бога — вынужден заниматься не столько творчеством, сколько сугубо административными функциями, занимая должность начальника пресс- центра Западного оперативного командования.
К сожалению, кадровая политика по подбору и размещению кадров для военных СМИ не выдерживает никакой критики. Сегодня на кафедре журналистики Национальной академии обороны Украины (ее выпускники — это будущие редакторы военных СМИ(!) учатся люди, которые фактически не имеют опыта работы в масс-медиа. Ведь до поступления в Академию некоторые из них проходили службу на должностях, не имеющих ничего общего с журналистикой. Например, заместитель командира танкового батальона по воспитательной работе или командир авиазвена. И это еще одно свидетельство того, с какой легкостью, если не сказать безответственностью, происходит отбор журналистских кадров для военных СМИ.
Вызывает обеспокоенность и то, что за два года, в течение которых бывшие командиры взводов должны переквалифицироваться в журналистов, на профессиональную подготовку отведено времени в семь (!) раз меньше, чем на овладение исключительно военными дисциплинами. Неужели те, кто составляет учебные планы, не понимают, что обороноспособность своей страны военный журналист будет повышать не своей строевой выучкой, а умением писать. Так, как это делали классики военной публицистики — Симон Петлюра или Константин Симонов… В конце концов, сегодня нам нужно определиться и ответить на один достаточно принципиальный вопрос: собственно, в ком нуждаются военные СМИ — в действительно талантливых журналистах или «академиках» с журналистским образованием?
Перефразируя одно известное выражение, можно сказать, что военная пресса — это слишком серьезно, чтобы доверять ее исключительно военным. И это действительно так. Военным СМИ не хватает, в первую очередь, опытного менеджера, способного поставить их на качественно новый уровень. Какими собственно должны быть военные издания? Кто в них будет работать? Как будет осуществляться их финансирование и материальное поощрение журналистов? Вот далеко не полный перечень вопросов, на которые убедительного ответа не существует.
И еще один важный аспект. Военная пресса должна как можно быстрее избавиться от комплекса неполноценности. Сегодня он сказывается чуть ли не во всем: начиная с мизерных тиражей, которые имеют военные СМИ, до еще более мизерных гонораров, которыми поощряется творческий коллектив штатных работников и авторов. О каком паритете в сотрудничестве с другими изданиями может идти речь, если ни одно военное издание (в том числе и имеющие статус центральных) из-за финансовой неспособности не может воспользоваться услугами даже таких, казалось бы, доступных информационных агентств, как УНИАН, не говоря уже о таких «монстрах» как Рейтер или Ассошиэйтед пресс.
Часто сотрудничество с коллегами из информагентств сводится к банальному выпрашиванию. И, следует признать, иногда они идут нам навстречу, сопровождая свой «презент» приблизительно так: дескать, ну что с вас, военных, возьмешь? По-видимому, именно в такие минуты осознаешь, что военная журналистика находится в глубоком нокдауне, выйти из которого возможно только при условии проведения коренной реформы.
О необходимости осуществления гражданского контроля над Вооруженными силами и другими военными формированиями говорят немало. По логике вещей, военная пресса и должна стать одним из компонентов этого самого контроля. Но… Тот тираж, который имеют сегодня военные СМИ, дает основания утверждать, что общество не имеет и не может иметь исчерпывающей информации о происходящих в Вооруженных силах Украины процессах. Скажем, ни для кого ни секрет, что тираж газеты «Народная армия» (Центральный печатный орган Минобороны), может посоревноваться разве что с тиражом… обычной районной газеты. Разница заключается только в том, что последнюю можно купить в любом газетном киоске «Укрпочты», а газету «Народная армия» — нет: поскольку распространяется она исключительно по подписке. Кстати, аналогичная ситуация и с другими военными изданиями.
Не секрет, что спрос на военную прессу в обществе был всегда. Скажем, во времена Советского Союза «Звездочка» («Красная звезда») была неотъемлемой составляющей «джентльменского набора», который ежедневно поступал в почтовые ящики каждого кадрового офицера или отставника. А уже во времена обретения Украиной независимости, в начале 90-х, та же «Народная армия» в Киеве или «Армия Украины» во Львове по популярности ничем не уступали другим изданиям. Так неужели сегодня спрос на военные издания стал меньше? В известной степени, да. И на то есть свои причины.
Одна из них (и, кажется, наиболее весомая) заключается в том, что с отставкой генерала Морозова с должности руководителя оборонного ведомства, военная пресса постепенно становилась все более и более необъективной по отношению к самим Вооруженным силам. Когда я бывал в командировках в разных военных гарнизонах, многие офицеры обращались ко мне приблизительно с одними и теми же вопросами: почему вы не поднимаете проблемы, с которыми сталкивается армия ежедневно? Почему вы пишете о наших Вооруженных силах неправду? Почему выдаете желаемое за действительное?..
Не сомневаюсь, что, задавая эти вопросы, люди знали верный ответ: это делалось исключительно в угоду тогдашнему руководству оборонного ведомства, где журналистам была отведена роль халдеев, лишенных права изложить свою точку зрения на страницах специализированных изданий. Кстати, нынешний министр обороны Украины Евгений Марчук был первым, кто нашел время, а главное — желание, встретиться с военными журналистами. Хотя необходимость в таком откровенном и принципиальном разговоре назрела давно. Во всяком случае еще в 97-м один из ведущих военных экспертов достаточно метко сравнил военные СМИ с… бильярдным шаром, который катится исключительно в заданном направлении. Понятно, что к такой прессе не могло быть ни уважения, ни интереса как среди военных, так и гражданских.
Осознание этого, более того, возможность едва ли не впервые за годы независимости признать это публично — свидетельство того, что военная пресса еще не потеряна для простого читателя. Да, сегодня на страницах специализированных изданий появляются такие материалы, о которых еще два-три года назад нельзя было и мечтать. Но… Способен ли поверить в это читатель, которого мы почти потеряли? Готов ли он воспринимать военную прессу не как «окопную правду», а как самодостаточный, высокоинтеллектуальный продукт? Уверен, что на эти болезненные вопросы однозначного ответа мы не найдем. Ведь за прошедшее десятилетие информационная политика в украинской армии фактически была брошена на произвол судьбы. Подписка на периодические издания в Минобороны осуществлялась по остаточному принципу, поэтому вопрос: будет ли что солдату почитать в свободное от службы время, часто зависел от… милости спонсоров. Последние, как правило, и определяли: что именно будет читать военный и будет ли читать вообще. Конечно, в таких обстоятельствах о формировании единого информационного пространства в Вооруженных силах Украины не могло быть и речи.
Как это ни печально, но все эти годы пресса в армии воспринималась высокопоставленными чинами с большими звездами на погонах не как неотложная необходимость, а как… предмет второстепенный: мол, есть у солдата газета — хорошо, нет — ничего, перебьется. Последствия такой недальновидной политики и привели к тому, что офицеры (не говоря уже о солдатах и прапорщиках), ощущая нехватку информации о жизнедеятельности Вооруженных сил Украины, постепенно утрачивали всякий интерес к тем процессам, которые происходили в армии. Невежество и правовая неграмотность среди военнослужащих приобрели невиданный размах. Жаль, что из-за недостатка качественной специализированной прессы у офицеров целеустремленно вытравливались дух корпоративности, чувство гордости за свою принадлежность к одной из важнейших институций государства.
Итак, перед военной прессой стоит довольно сложная задача: вернуть своего читателя, убедить его в том, что те процессы, которые происходят в армии сегодня — не очередной эфемерный «этап в реформировании украинской армии», а жизненная необходимость, которая назрела давно и только теперь, пусть и со значительным опозданием, имеет все основания быть воплощенной в жизнь. А, собственно, саму военную прессу следует рассматривать не как издания, содержащие примитивные публикации на тему «как нужно защищать Родину», а исключительно как высокоинтеллектуальный продукт, на который в обществе всегда был и будет повышенный спрос.
