Михаил со мной говорить не захотел. Почти что послал. Я тоже в долгу не осталась. Правда, ума хватило выразиться мысленно. Но на моем лице, верно, такое отразилось, что Нина Николаевна не выдержала и сказала: «Да не сердитесь вы на него, голубушка! Расстроен он: буфет, над которым столько корпел, не купили, вот и разнервничался. А вы со мной поговорите. У меня тоже судьба интересная. Книгу написать можно. Хотя здесь про каждого не то что одну книгу — сериалы снимать, почище «Бедной Насти» будет… Я ведь еще несколько лет назад мужняя жена была. При работе, квартире. Потом враз все полетело. Муж умер, захотела квартиру на меньшую обменять. Доверилась знакомым, а они меня обманули, переселили в меньшую жилплощадь, которая позже чужой квартирой оказалась, а мою-то уже продали! Никакой суд не помог. Оказалась на улице, бомжевала, попивать даже начала… Натерпелась! А потом в «Оселю» попала, и знаете — не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь у меня есть семья и столько близких людей, которым я нужна! Я ведь куховарю в нашей общине — очень важную обязанность выполняю…».
Женщина счастливо улыбнулась и что-то еще хотела сказать, но тут ударил молоток («Продано!»), и я побежала смотреть — что же выставляется следующим лотом на этом удивительном аукционе, где каждая вещь отреставрирована руками бесприютных. Вернее, вчерашних бесприютных, а сегодня — жителей общины взаимопомощи «Оселя», расположенной в пригороде Львова, Винниках, в бывшем монастырском домике.
А выставлялся старинный гуцульский сундук начала ХIХ столетия, который, говорят, перед тем был весь черен, на себя не похож, теперь же стоил 600 гривен и достался известнейшему львовскому модельеру Оксане Караванской. Интерес к аукциону был такой, что Оксана, хотя еще с аппаратом Илизарова из-за перелома ноги, но все- таки в Исторический музей приехала. Стоять ей было тяжело, сесть негде, так муж купил ей еще и старинный стул. Все хлопали, радовались. То ли за Оксану, то ли за мастера, который столько труда к этому сундуку приложил, что теперь глядеть на это отчищенное резное изделие было одно удовольствие.
Как же сумели люди, которые еще недавно — кто в алкогольном, кто в еще каком чаду пребывал, делать своими руками такие чудеса? Ведь, как правило, вкусившие от горького плода бесприютности заражаются еще одной болезнью — ничегонеделаньем. И уже в таком отчаянии пребывают, что менять ничего в своей судьбе не хотят. Мысли заняты одним: найти теплый угол, отоспаться, и чтобы кто-то подкормил…
Зенек, как его все тут зовут, а в действительности Зенон Пущизна, гражданин Польши, волонтер, реставратор по профессии. Десять последних месяцев только тем и занимался, что обучал жителей «Осели» своему мастерству. Нет, он не заставлял никого, да и как их к чему- нибудь принудишь, двери ведь открыты — вольный ветер душе хозяин. Так вот, Зенек приходил в мастерскую и начинал работать. Поначалу окружавшие его люди только смотрели, а потом понемногу стали помогать. Теперь многие уникальные вещи могут своими руками из пепла возрождать, воссоздавать заново.
— Они на удивление быстро приобретают навыки. Хотя, честно говоря, сдвинуть с мертвой точки такие личности непросто. Бывало, резец бросали — не буду работать! А я вижу, что руки от похмелья трясутся. И это означало: «включай» спокойствие и понимание. Очень много нужно терпения, важен особый психологический подход.
— Пан Зенон, вам ведь за это ничего не платят, какой интерес жить вдали от дома и ежедневно вкалывать за «спасибо»?
— Вот именно из-за этого «спасибо» и не уезжаю, а еще из-за улыбок и пережитых вместе радостей — потому что жизнь меняется, потому что работа спорится. А в Польше такие граждане находятся под большей опекой общества, чем у вас. Выходит, я здесь нужнее.
Таких же принципов придерживается и Оксана Довбуш. У нее интересная должность — мастер-инструктор. Учит, как делать мебель определенного стиля: объясняет, как производить роспись, придавать мебели законченный вид. То есть она, почти девочка, учит красоте видавших виды мужчин и женщин. И, знаете, ей это удается.
Поддержать сообщество взаимопомощи «Оселя» пришли люди, которые сами затеяли невероятные проекты. Кто помогает ВИЧ-инфицированным, кто учит рисовать и лепить детей, у которых родители алкоголики. Или Вячеслав Чижевский, этот посадил на планеры ребятишек, переживших Скныливскую трагедию.
А Олеся Саноцкая вообще потрясла. Представьте себе худенькую молодую женщину, художника по образованию, то есть эстета по конституции души, которая берет под свою опеку бомжей и все хлопоты по организации их жизненного пространства. Она и Роман Прочко задумали «Оселю», посмотрев, как работают с бесприютными в Польше. Осуществить затею у нас было очень непросто. Но когда стали работать, поняли, что не одиноки, что когда движешься по дороге, встречаешь многих, кто протянет тебе руку помощи. Подготовили свой инновационный проект и выиграли грант Всемирного банка. До июня банк будет помогать кормить бесприютных. Фонд «Эмаус» отремонтировал канализацию в доме. Горсовет Винников выделил помещение под мастерскую. Теперь сюда поучиться реставрационным навыкам, поработать приходят не только те, кто постоянно живет в «Оселе», а и жители Винников, Львова. Из тех, что тоже попали в беду.
Высокий красавец Роман, лет 28-ми, с иголочки одетый, из приходящих, рассказывает о себе с заметной гордостью: ведь он, которого все в округе считали законченным алкоголиком, не пьет уже четыре месяца. Кстати, Роман, раздосадованный, что не купили буфет, который они с приятелем реставрировали, приобрел его сам за 950 гривен. Верно, очень много вложил в это мебельное произведение, многое передумал и перестрадал, пока держал в руках то резец, то кисть.
— Он приходит к нам, чтобы избежать опасного окружения, которое потянет за рукав и опять нальет, — говорит Оксана. — А у нас принципы: не пить, по возможности не проявлять агрессии и не красть. Последнее карается особенно строго.
— Неужели так все просто? Выдвинуть требования, заняться трудотерапией, и человек, как Феникс, возродится?
— Конечно, все непросто. Кто приходит и остается, а кто и двух дней не пробудет, убегает. Бывало, что и четвертую бригаду вызывали, что к алкоголикам выезжает. Я в 10 минутах от «Осели» живу, приходится ночью стрелой лететь. А то все как-то у меня тихонечко запили. Нашли на чердаке металл, продали его и купили самогонку. И — покатилось! А ведь думали: только по глоточку, ведь уже три месяца ни-ни. Решили себя испытать, дескать, не может быть, чтобы опять потянуло. Но у алкоголика ведь одним глоточком не оканчивается. Пришлось опять с нуля начинать. У нас свой психолог Оксана Гринчишин, к тому же большинство входит в группу анонимных алкоголиков, Роман Прочко проводит программу АА «12 шагов». Вот так и живем.
— Но ведь скоро поддержка Всемирного банка кончится, чем тогда будете кормить людей?
— Мужчины уже подыскивают работу, пускай самую тяжелую и неквалифицированную, но они и на это согласны. Мечтаем о своей полноценной столярной мастерской, тогда и заказы брать можно будет. Да и мало ли какие еще идеи придут?! Знаете, между такими организациями, как наша, существует солидарность, жизненный принцип — помогать тем, кому сложнее. Тот же принцип распространяется и на каждого в сообществе. Каждый вечер обсуждаем прожитый день, планируем завтрашний. Раз в неделю приходит автобус, и мы едем раздавать горячие обеды тем, кто в них нуждается. «Каритас» готовит пищу, а мы раздаем. Минувшей зимой не хватало на всех в «Оселе» теплой одежды, так Игорь Гнат и его «Региональный центр социальной адаптации» привез зимние вещи.
…Геннадий сказал: даже тогда, когда надежда умирает, она опять возрождается. На аукцион он пришел в приподнятом настроении. Всю ночь помогал делать ремонт женщине с двумя детьми. Он еще никогда не попадал в такую ситуацию — помогать женщине, которая нравится, и возиться с ее детьми... Совсем мальчишкой угодил за убийство в тюрьму. «Оттрубил» десять лет от звонка до звонка. Шесть лет тому назад вернулся домой, во Львов, а сестра в квартиру не пускает. Никто его не мог поддержать — родители умерли, друзей растерял, в кармане ни копейки. Как правило, такие быстренько попадают в тюрьму опять. Геннадий выстоял. Перебивался случайными заработками, а когда стало совсем невмоготу, пришел в «Оселю». Как узнал про приют? Да ведь у таких, как он, свои беспроволочные телефоны работают. На вопрос: во что верите? ответил просто: в счастливый случай, в Божье милосердие, а после того как встретил Оксану, стал верить и в людей.
Стыдно признаться, но в какой-то миг у меня потемнело в глазах, и я стала задыхаться. Поддержавший меня Чижевский, моментально «прощелкавший» ситуацию, уже на улице сказал:
— На нашем языке это называется «выгореть». Непрофессионально работаете, близко к сердцу все принимаете. А так никому не поможешь.
Улыбнулась, извиняясь, и, почти оправдывая себя, подумала: ну ладно я, бестолковая, не знаю, как себя вести, а что же наше растерявшееся государство? Почему позволяет такому количеству людей оказываться на улице? Ведь это не только по их личной вине, а и от общей правовой незащищенности. Как сказал один из жителей «Осели», Владимир, очень интересно рассуждающий о жизни вообще и о его, бесприютного, ситуации в частности: «Мы все — большой организм. Если что-то в этом организме болит, не обращать внимания — глупо. Ведь бывают болячки, которые могут этот организм изъесть изнутри. Поэтому люди, имеющие власть и деньги, обязаны чаще задумываться над общественными язвами, чтобы эти язвы не обратились против них».
