С Анной Чижовой мы познакомились еще в 2016 году, когда она и другие вынужденные переселенцы с востока Украины боролись за право жить и платить за потребленные услуги в давно заброшенном властью (и упорядоченном ими) здании XIX века в самом центре Одессы, на улице Успенской, 4 («День» писал о затруднительной ситуации в материалах «Мы ведь тоже громада!» и О «большой обеспокоенности» и... формализме). Напомним, именно там известный фотограф Александр Хоменко сфотографировал Иру – маленькую «Фею переселенцев», которая помогла ему получить «Приз призов» на ХІХ Международном фотоконкурсе «Дня». Он также распространял информацию о трудностях, с которыми сталкивались переселенцы. Впрочем, это не мешало людям и о себе заботиться (пани Анна имеет собственную небольшую вышивальную мастерскую), и другим помогать: женщина вместе с мужем до самого широкомасштабного вторжения россии в Украину собирали и отправляли помощь в Авдеевку.
Наш новый разговор с Анной Чижовой мы начали с вопроса о том, как дела на Успенской, 4:
— На Успенской, 4 с августа до февраля месяца был выключен свет, то есть зимовали мы вообще без электроэнергии, хотя и везде об этом писали. А 25 февраля нам свет включили – мы восприняли это как молчаливую договоренность, мол, разберемся после победы. В общем-то живем, работаем.
«СНАЧАЛА БЫЛО ОЧЕНЬ СТРАШНО»
— Как вы восприняли события, начавшиеся 24 февраля?
— 24 февраля я услышала какие-то странные звуки — это было не похоже на взрывы, которые я слышала в Донецке, но они меня удивили. Муж тоже проснулся, стали прислушиваться. Через некоторое время, а может, мне показалось, что прошло какое-то время, муж закричал: «Быстро встала и легла в коридор!». Он уже набросал там одеял, подушек, разбудил детей, они тоже легли в коридоре. Мы сидели там, в шесть заработал генератор (зимой его включали по несколько часов в день, чтобы мы не померзли), поэтому мы включили телевизор и оттуда услышали о нападении. Мой муж Юра — резервист первого эшелона, 79 бригада. Его вещи уже были заранее упакованы, он взял рюкзак и пошел в военкомат, затем позвонил и сказал, что там суета, он будет добираться в часть своим ходом. Сел на маршрутку и поехал в Николаев. Тогда 79-я бригада стояла на луганском направлении, и в Николаеве была недоукомплектована часть, но ребята успели. Дальше вы знаете: Николаев закрыл собой Одессу.
24-го в обед муж был уже на позиции, а мы с сыновьями (одному 19, другому 14, я не хотела оставлять их дома) пошли вязать маскировочные сетки. Девушки из сообщества «Ради мира в Украине» все эти восемь лет не прекращали вязать сетки и отправляли их в АТО-ООС, я присоединилась к ним примерно полтора-два года назад. Несколько часов несколько дней в неделю мы собирались — во вторник, четверг и воскресенье, кто когда может.
Поэтому 24 февраля мы с ребятами там вязали до двух часов, а потом решили, что надо расходиться и с завтрашнего утра уже работать над ними каждый день. Итак, мы вместе 27 дней без перерыва вязали сетки с Юлией Кривенко, главой этой организации. Девушки открыли разные филиалы по Одессе: один — в школе со старшей, другие — где-то в спортивном зале контролируют этот процесс, потому что не хватает людей, умеющих вязать. А вязать очень много людей приходит, почти вся Одесса вяжет.
Влюбилась я в Одессу! Раньше я никак не привыкала к этому менталитету, и вот это произошло. Было так: у нас не было большого запаса рыболовных сеток — а они являются основой для маскировочных, вечером 26 февраля Юля мне говорит: «Аня, я не знаю, что делать дальше, нет сеток». «Седьмой километр» закрыт, ведь везде было закрыто. И тут мне пришло в голову, что я с 2019 года ФЛП, и говорю: «Подожди, Юля, я же в вайбере в группе ФЛП с тех пор, как они протестовали». Я собиралась удалиться оттуда, даже не читала их сообщений, но в тот вечер написала в ту группу: «Предприниматели «Седьмого», отзовитесь, пожалуйста, очень нужна рыболовная сетка и ткань!» Администратор группы сбросила мне номер телефона — вот этот и этот помогут все достать... Потом, когда нам нужны были уже не только маскировочные сетки, но и футболки, одежда для ребят, мы просто писали: «Предприниматели «Седьмого»…» И чудо в том, что 26-го вечером я написала в вайбер это сообщение, а 27-го утром в нашем волонтерском центре были коренастые ребята: болгары, сирийцы, турки, — которые заносили прямо тюки упакованной ткани! Когда я это увидела, то поняла: я влюблена в Одессу! С 27 февраля это мой город! Они зашли прямо к нам в центр, посмотрели: как вы эти ленты рвете? Ага, три сантиметра. И они не резали, а просто разрывали ткань. Где-то полчаса посидели, порвали эту ткань и говорят: нет, это не работает. И пошли. Я подумала, что вообще ушли. А они через час возвращаются с другой тканью наших цветов, но уже порезанной. Они открыли свой швейный цех и прямо там электроножами нарезали эти ленты. И они несли, несли, несли, пока все не закончилось. Липучка на бронежилеты, вся нужная нам ткань…
Сейчас уже «Седьмой» работает, но именно эти первые дни были самыми тяжелыми, и их помощь была самой ценной.
Мы снимаем помещение для нашей вышивальной мастерской, и месяц она не работала, так как я была на маскировочных сетках. А потом хозяин этого помещения позвонил и говорит: «Аня, ну, может, хотя бы на несколько часов уже выходили бы, ведь понемногу люди начинают уже выходить». И городские власти тоже просили, чтобы предприниматели выходили. Говорю, что попробую на несколько часов. А именно Юлия Кривенко сказала мне, что ребята просили шевроны. Так я и вышла. И так я зашла в мастерскую и теперь выйти не могу (улыбается). Теперь я без перерыва на работе с шевронами.
Сейчас можно смеяться и сколько угодно шутить, но было очень страшно — в первые часы, дни, недели полномасштабного вторжения. Потому что тот опыт вернулся снова, и это был такой липкий ужас... Мы же понимали тогда: кадыровцы зашли в Донецк, чтобы утопить город в крови, запугать людей. Так и случилось с Мариуполем, Бучей, Ирпенем... Поэтому в первые дни я вязала и плакала, вязала и плакала... И в страхе всюду носила при себе большой рюкзак с документами. Теперь уже, когда прошло полтора месяца, я понимаю, что это было не обязательно, но где-то две недели я таскала за собой этот рюкзак. Сейчас уже немного прошло, как-то втянулись.
«СЕЙЧАС ВАЖНЫ ВСЕ, КТО РАБОТАЮТ НА ПОДДЕРЖКУ ГРАЖДАН И ВСУ»
— Что вас сейчас поддерживает морально?
– Вера в победу. Но она была у меня с первых дней. Поддерживает то, что я нахожусь в своем патриотическом сообществе. Я, моя семья, подруги – делаем все для победы, наш папа под Николаевом в 79-й бригаде. Наверное, поддерживает то, что ты на своем месте и понимаешь, что каждый твой шаг важен для ВСУ. Иногда наступает апатия — не из-за уныния, а из-за утомляемости. Особенно когда только что открыла мастерскую и пошли заказы на шевроны, примерно через три дня мне уже захотелось закрыть мастерскую и выбросить телефон, потому что их ну очень много. Я понимаю, что разбомблены Харьков, Мариуполь, всем ребятам нужны шевроны, они пишут-пишут-пишут, а я не чувствую морального права кого-то отшить первым, а кого-то подвинуть назад. То есть приходят ко мне одесситы, которые уже тоже отправляются, а я ему говорю: а кого же мне подвинуть — Мариуполь или Харьков? Но ведь и он мне родной!
Вижу, что очень многие фирмы уже выставляют вышиванки, футболки с вышивкой. Мне бы тоже хотелось именно на красоту шить, и порой мне досадно: давайте сначала ВСУ обеспечим, а потом уже будем о красоте думать. Но, к сожалению, меня не слышат.
Хотя я поначалу не хотела уходить из маскировочных сеток, потому что считала эту работу самой важной: эта организация обеспечила ПВО Одессы, блокпосты, и заказов все больше. Но старший Антон после дистанционных пар в институте идет вязать сетки, меньший Егор после школы идет или ко мне в мастерскую, или тоже туда на сетки. Один день похож на другой, поэтому уже есть определенная истощенность. А по воскресеньям мы уже всей семьей после костела идем на вязание маскировочных сеток. Пожалуй, это и помогает морально, так как не остается времени на «рытье» в новостях. Сейчас важен любой труд: и маскировочные сетки, и швеи (которых, кстати, очень не хватает в Одессе — цеха готовы принять на отшив заказ, а люди выехали за границу); так же нужны пекари, продавцы — все, работающие в поддержку граждан и ВСУ. У меня даже настольная лампа сломалась, и я в первые дни не знала, где ее купить, потому что все было закрыто. Те, кто их продают, тоже важны!
