Давно уже у маман мечта была все эти ужасные сериалы смотреть на большом экране. Чтобы видеть, к примеру, море в каком-нибудь «Исцелении любовью» почти в натуральную величину. Не как на любительской фотке, а широкоформатно, словно на картине Айвазовского. Полный прилив с бризом!
Начались муки с выбором аппарата. Разные марки и расстояния по диагонали. Колебались между 25 дюймами (63 сантиметра) и 29 (72 сантиметра). Когда с размером и маркой прояснилось, стали приглядываться к дизайну: там было отчаянно много серебряного, здесь — слишком черная траурная рамка.
Так и дрейфовали по супемаркетам.
По радио и TV непомерными скидками периодически напоминала о себе сеть «Эльдорадо». То перед праздниками «-20 %». То после 20.00. Эти зазывания приводили туда толпы, жаждущих шары.
А там дополнительно на каждом изделии надпись: «Найдете дешевле — мы отдадим 110% стоимости». Так оно закреплялось в обывательской башке.
Одна знакомая захотела наказать распоясавшихся рекламщиков и обнаружив, что в двух ближайших к «Эльдорадо» супермаркетах фены стоили меньше, принесла свой, с чеком. Дабы отхватить обещанные сто гривен! И только когда она кровожадно объявилась в магазине, разобрала под цифрой «110 %» набранной крупным шрифтом, приписку маленькими буквочками — «Разницы в стоимости».
Вместо ста гривен получалось — семь!
Пока вырывала продавщицу из рук покупателей — уже умаялась. Та замученным голосом подтвердила: «Да, можем выплатить разницу». Но припомнить подобный случай не могла. Но «хотите — оформляйте». Знакомая поняла, что чем еще полдня провести в «Эльдорадо» из-за семи гривен — лучше повеситься на новом фене.
Какая-то азиатчина таится в нашем евросервисе!
Заваливаем на «эльдорадную» территорию — ящики камеры хранения сломаны. Чтобы попасть в «Эльдорадо», отправляемся в соседний супермаркет, оставляем вещи в их камере и возвращаемся. Маневры!
Единственно — ассортимент широк. В этом «Эльдорадо» маман и влюбилась в один 29-дюймовый «Панасоник». Действительно, коралловые рыбки в нем прямо как в аквариуме шастают. Размер у него, правда, тоже как у морского аквариума. Но красота стоит жертв! Цена гиганта — 2399 гривен. А рядом с ним чуть менее эффектный экземпляр — за 1890. Почему?
Подзываем редкоусого продавца в желтом фирменном джемпере:
— Почему такая ценовая разница между этими двумя телевизорами?
Он отрешенно смотрит по очереди на оба экрана. Чувствуется, чем дальше, тем больше страшится что-нибудь брякнуть.
— Наверное, этот очень качественный, — наконец протянул он.
— А тот — некачественный?
— И тот тоже качественный, — хмуро возражает усатый, — но меньше.
Затем, тихо пятясь, пропадает.
Ловим другого в таком же цыпленочном свитере, лысого, с золотой цепью на шее, разбитного с виду. Оглядев два указанных «Панасоника», он энергично затараторил:
— Тот, который стоит меньше, собирали в Беларуси, а другой — в Малайзии.
— Малайзия лучше собирает братьев-белорусов?
— Да уж, наверное.
— А вот конкурирующие магазины утверждают, что в «Эльдорадо» сами и собирают из комплектующих.
— Ага, — иронично усмехнулся лысый, — у нас в каждом магазине подпольный цех.
Тут он стал нахваливать выбранный нами экземпляр:
— Очень удачная модель. Победитель разных конкурсов. Он раньше на три тысячи тянул. В нем что есть современного — все понапихано. Все достижения!
— И что же там напихано? — интересуюсь я.
— Телетекст.
— Это как? На него сообщения SMS приходят?
— Нет, — поясняет он, — по нему погоду можно узнать.
— Погоду можно и выглянув в окно узнать, — возражаю я.
— В нем, — повторил он, — все лучшее, даже новости по телетексту.
Кто же откажется от хороших новостей? Убедил. Выбираем малазийского красавца.
Лысый консультант:
— Отлично! Через две недели будет развозка, мы вам доставим со склада такой же.
— Может, вы не поняли? — говорю. — Мы выбираем именно этот, нам его изображение нравится на фоне остальных. Его конкретно мы и хотим забрать.
— Он тут месяц стоит. На нем пыль и грязь скопилась, — стал он ругать телевизор, который только что называл идеальным.
— Нам нужен этот.
— Ну, забирайте, — сдался он, почесав цепь под джемпером.
— Но его же надо отнести к кассе? Это же не утюг, — говорю.
— Сейчас я посмотрю, был у нас тут один тип в службе доставки, — сказал консультант и исчез.
Минут через 15 я поймал его уже в другом месте, где он никак не мог ввести в компьютер фамилию покупателя, мрачно стоящего рядом. Лысый пожаловался:
— Только второй день систему ввели, что-то в ней не то...
«У вас все — не то!» — хотел заорать я, но сдержался и, расстегнув жаровню пальто, спокойно спросил:
— Где же служба доставки?
— Нету сегодня.
— А как же европейский сервис?
— Наше дело — что? — заявил лысый. — Выписать аппарат. А дальше делайте с ним, что хотите.
— Нет уж! — начал я свирепеть. — До кассы вы его дотащите!
— Ладно, — миролюбиво согласился он. И с гордостью за свою профессию добавил. — Я вам покажу, как это делается. Его просто нужно тащить по полу.
Он вдвоем с редкоусым уложил «Панасоник» в коробку и буквально бегом стал толкать перед собой по скользкому полу. Потом, еще более лихо, отправил последнее достижение техники по наклонной плоскости — со второго этажа на первый.
Представляется утреннее сообщение в газетах: «Произошла авария между и телевизором «Панасоник» и холодильником «Филипс». Жертв нет. За исключением самих столкнувшихся...»
Хотя публики в «Эльдорадо» было немного, у кассы змеилась длинная очередь. «Поберегись!» — закричал лысый, разгоняя ее телевизором, и по ковбойски лихо «осадил» его перед кассой. Деваться было некуда и народ вжался в стену, образовав скромный эскорт сопровождения. Продавец, оттеснив назад публику со всякой бытовой мелочью, великодушно разрешил:
— Платите. И дальше — сами.
— А как, — говорю, — мне его до проезжей части дотащить?
— Это, вы у упаковщика спросите, — присоветовал он. — Там был грузчик и тележки. Счастливо!
Однако ощущения счастья не наступило. Я дотолкал коробку до субтильного упаковщика. Спрашиваю:
— Где грузчик и тележки?
— Грузчик уволился, а тележки украли, — ответил он.
— Вы что, издеваетесь? — опять я стал накаляться. — Или я должен на этом телевизоре ехать домой, как Ваня на печи. Но щучьего веления не хватает!
Худенький упаковщик жалостливо:
— Все пять тележек угнали! Во время новогодних скидок народ уволакивал на них телевизоры, а потом не возвращал! Хотите, я договорюсь с частником?
— Валяйте!
Минут через десять появляется огромный мужик в ушанке. Он осмотрел коробку и авторитетно пробасил:
— У меня небольшой фургон, но коробка влезет. Итого — шестьдесят гривен.
Оказалось, задняя дверь не закрывается. Спрашиваю:
— Не выпадет? А то вообще смешно будет.
— Не волнуйтесь, — заверил водила. И тоном бывалого артиллериста добавил. — Я с 29-дюймовками давно дело имею...
По дороге меня пробивает: «А вдруг лифт сломан?! Он из двух дней один стоит. Светит на восьмой этаж достижение малазийской цивилизации пешком волочить...»
Начинаю теребить водителя насчет помочь донести, если что. За доплату. Он сдержанно:
— Я не против. Но до лифта!
Мысленно молюсь по поводу его функционирования.
А шофер делится сервисными наблюдениями:
— Хотите, секрет расскажу? Вы телевизор за сколько купили?
— 2400.
— Так вот, — обрадовался перевозчик, — во время скидок он стоил дороже. Для видимости одну цифру зачеркнут, другую поставят. Но народ ведется. Что тут творилось на рождественских распродажах — вы себе представить не можете!
— Отлично представляем. Осмотрев тогда эту ситуацию снаружи, внутрь решили не заходить, — сказал я.
— Правильно сделали. Видели бы вы, как магазинные грузчики доставляют аппаратуру со склада, когда покупатели не видят. И ногами, и как хочешь, заталкивают, — сдал он конкурентов, осторожно переключая на третью скорость. Как бы говоря этим жестом: а я мужчина аккуратный, без выкрутасов! Что-то в нем было от персонажа «Покровских ворот», мастера-гравера, регулярно восклицавшего: «Натюрлих, Маргарита Павловна!» Такой же добродушно- лукавый и основательный!
— Я давно вожу, и, как говорится, хватало ситуаций, — продолжил он свои мемуары. — Купили одни откормленные типы дорогущий телек с плазменным экраном. И положили на сиденье экраном вниз. Я говорю, что, может, не надо его так класть? Они: «Вези себе». Потом видел, как они пытались его возвратить — таки треснул... Но больше всех запомнилась история с одним мужиком, который в пору скидок, чтобы не дожидаться конца очереди, выписал «Панасоник», не распечатывая. Дома открывает, а там — другой телевизор — «Томсон». Он обратно в магазин, а там говорят: «По документам у вас «Панасоник»? Откуда мы знаем, куда вы его дели?!» Уж не знаю, чем там закончилось... А, конечно, с доставкой, — философски продолжил он, — трудности. Вот одной девушке пришлось довезти телевизор до девятого этажа, на лифте. Она сотку дала. Вижу, надо помочь — помогаю! — завершил он с небескорыстным пафосом.
Тут я спросил с беспокойством, поскольку помогал он только при помощи лифта:
— Слушайте, а эта коробка поместится в лифт девятиэтажки?
— Да влезет, влезет, я знаю.
Как она влезала — отдельный эпизод. Что-то в этом было (уж простите за фривольность сравнения) от первой брачной ночи: и хлопотно, и не до любви.
В открытые на максимум двери лифта коробка не протискивалась, надо было их еще раздвинуть, насколько позволяла металлоконструкция.
Как только я туда вперся — казалось, что навсегда. Приходите телевизор в лифт смотреть!
Следующий славный момент, когда с помощью соседа мы взгромоздили это вершинное воплощение электронной мысли на журнальный столик (где ранее находился его предшественник), ножки которого сразу разъехались...
Все страдания окупила зависть давней маминой подруги. Когда маман сообщила ей по телефону о 29-дюймовом приобретении, та высказалась о нашей трехкомнатной: «Где ж вам его смотреть-то? У вас до всего расстояние — метр». Только тогда стало ясно, — вещь та, что нужно.
И моря теперь дома — хоть купайся. Все твое, до самого горизонта!
