Несколько дней назад, 16 февраля, из новостей стало известно, что в Боярке две ученицы 7-го класса отравились неизвестными веществами. Одна девочка умерла. Впоследствии полиция сообщила, что школьницы купили в аптеке безрецептурный спазмолитик и приняли по 40 таблеток, что и привело к тяжелой интоксикации.
Через несколько дней СМИ рассказали об аналогичном случае в Умани. Некое копирование. Правда, на этот раз обошлось без летальности, потому что школьницы приняли значительно меньшую дозу препарата (по 10 таблеток).
Что касается первого случая, то Уполномоченный Президента Украины по правам ребенка Николай Кулеба предполагал, что отравление «связано с опасными интернет-ресурсами». Сами же пострадавшие объясняют свой поступок тем, что хотели привлечь внимание родителей — это известно из комментариев правоохранителей средствам массовой информации.
Сразу же с комментариями выступил и начальник Департамента защиты детей и противодействия насилию офиса Генерального прокурора Юлия Усенко, отметив, в частности, в заметке на Facebook, 2021-й начался с 18 самоубийств и попыток их совершения: «Возраст детей — от 10 до 16 лет. Причиной роста числа самоубийств некоторые источники называют активизацию так называемых групп смерти наподобие «Синего кита». И в каждом отдельном случае важна работа подразделений киберполиции по выявлению таких опасных контентов, принятие мер к их блокировку».
Руководительница ведомства отмечает, что отрабатываются версии негативного влияния интернета, склонения к самоубийству, отношений с семьей и сверстниками, законность продажи лекарств детям. В то же время добавляет, что девушки не были склонны к самоубийству, в противовес правоохранителям, заявляет, что проблем в семье и со сверстниками эти ризиканты не имели. И призывает объединиться в противодействии этим явлениям и негативному влиянию на подростков опасного контента в Интернете не только правоохранителям, но и родителям и работникам учреждений образования: «Нужно действовать уже!».
А пока на государственном уровне решается этот вопрос («Нужно действовать уже!»), «День» обратился за толкованием трагических событий в Боярке и Умани к опытному психотерапевту Игорю КОРНИЕНКО — кандидату психологических наук, заведующему кафедрой практической психологии Львовского областного института последипломного педагогического образования. И далее в разговоре — о несформированных моделях поведения подростков, контексте семьи, страхе — как базовой эмоции, а также — признаках, по которым родители должны были обратить на ребенка внимание. Но прежде всего Игорь Алексеевич высказал следующее замечание.
БЕЗЗАЩИТНОСТЬ И ПРИМЕР ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ
— Пятьдесят один процент людей, которые пользуются интернетом и, в частности, социальными сетями — это дети в возрасте от 15 до 18 лет. На мой взгляд, это — ужасно! — говорит психотерапевт. — Обратите внимание хотя бы на такой факт: вся молодежь в общественном транспорте — в смартфонах! Примерно тридцать восемь — сорок процентов детей этого возрастного диапазона просматривают страницы, где есть информация о насилии. А у подростков такого возраста еще до конца не сформированы модели поведения. Модели поведения, которые ретранслируются из источников, где есть насилие, дети воспринимают за чистую монету — как пример для подражания.
Еще один момент, который касается тех конкретных случаев в Боярке и Умани с таблетками, — здесь есть основополагающая, базовая вещь: дети воспринимают это как игру, как будто все происходит понарошку.
Кроме того, следует учитывать индивидуальные особенности детей, особенности характера, акцентуации характера, обострение тех или иных черт.
Более широкий контекст — семья. Ведь дети не воспитываются на улице!
Также нужно анализировать их отношения и стиль общения со сверстниками. Потому что для детей такого возраста характерна реакция группирования. Для них большая ценность — мнение их референтной группы, а не, например, мнение родителей или учителей.
Важно и то, что дети такого возраста не могут установить причинно-следственные связи, то есть не осознают последствий своих поступков, не умеют адекватно оценивать свое поведение. А с учетом масштабности влияния интернета на сознание детей можно говорить об их беззащитности перед таким влиянием.
ПОТЕРЯ ИНТЕРЕСА К ЖИЗНИ
— Много обработала на своем очень долгом журналистском веку разных тем с психиатрами и психологами. И все говорили о страхе как базовой эмоции. А вот эти дети — они разве не имеют страха? Тем более перед чем-то совершенно неизвестным, запретным?
— Да, страх, инстинкт самосохранения — это базовый инстинкт всех живых существ, от ящериц и змей и заканчивая человеком. Почему у этих детей страх притупляется, нивелируется? Повторю: дети до конца не способны оценивать последствия своего поведения. Это — во-первых. Во-вторых, дети, которые много времени проводят в интернете, в социальных сетях, подверженны фейсбук-депрессии (уже есть такой медицинский термин). А это значит, что у детей, которые много времени проводят в интернете, появляются признаки классической депрессии. Я не могу говорить конкретно о тех девушках, которые отравились таблетками, но в целом такое явление присутствует. У них меняется режим питания, сна, возникают резкие перепады настроения. А все потому, что социальные сети, где можно завести неограниченное количество друзей, заменяют ребенку живое общение. В то же время неограниченное общение приводит к перенасыщению общением, что, в свою очередь, приводит к потере интереса к собеседникам в соцсетях. И здесь опасность в том, что с потерей интереса к интернет-пользователям ребенок может вообще потерять интерес к жизни. И вот такие дети являются наиболее уязвимыми. И здесь следует говорить о контексте семьи, потому что ребенок очень часто чувствует себя одиноким в ??семье. Разумеется, он будет искать прибежище там, где его выслушают, посочувствуют, поймут.
— Хотя на самом деле все с точностью до наоборот ...
— Но все эти группы в соцсетях кем-то и для чего-то созданы. А дети не осознают степени собственного риска. Потому что родители их не научили. Поэтому ребенок вовлекается в эти группы, в это общение. Дети начинают пользоваться социальными сетями в 9 — 10 лет, и это — большая опасность. Сейчас этому способствует дистанционное обучение. Здесь нет гарантии, что после выполнения задания (или вместо выполнения задания) ребенок не заходит на другие сайты. То есть нет одной причины. Речь идет о целом комплексе, конгломерате причин — общественных, социальных, индивидуальных и контекста семьи.
ЭТО НЕ ВОПРОС К ШКОЛЕ
— Известно, что из-за отравления и смерти одной из девушек отстранили от должности директора учебного заведения. Даже не устранили временно от выполнения обязанностей, а уволили. Мне лично не понятно, за что? Разве директор должна была проверять карманы учеников? Как это? Почему вина возлагается на педагогический состав, а не родителей?
— Я думаю, перекладывание вины на школу — это абсолютное отражение советских времен, когда вся воспитательная работа была сведена к работе в школе. Эта тенденция сохранилась и до сих пор. Помимо того, в законе об образовании четко указано, что педагоги — предоставители образовательных услуг. То есть задача школы — образование. Поэтому, на мой взгляд, увольнять директора лицея — это неправильно с точки зрения формальной логики. И незаконно. Есть культовая книга Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц», где сказано: «Все мы родом из детства». Это классика! То есть в любой ситуации, в первую очередь, и я абсолютно в этом убежден, виновата семья. Школа виновата только в одном случае — если дети на необитаемом острове, где нет никаких внешних влияний — только влияние школы. Приведу пример. В сутках — 24 часа. В школе ребенок проводит максимум 8 часов. А где ребенок находится еще 16 часов? Это вопрос к школе? Или это вопрос к родителям? Могу сказать (опять же — гипотетически): где происходят такие случаи, там нет доверительных отношений между родителями и детьми. Даже при внешнем благополучии такой семьи, за красивым фасадом может скрываться много-много негативных вещей, которые плохо влияют на ребенка. Если ребенок постоянно проводит время в интернете, в социальных сетях, это прежде всего означает, что он избегает чего-то, избегает реальной жизни, реального общения. С кем должен прежде всего общаться? С близкими людьми — с мамой и папой. Это — социальная проблема. У нас семьей должны были бы заниматься многие институты, организации. В частности, прокуратура — соблюдением законности в отношении прав ребенка, службы по делам детей разных уровней, социальные службы детей, семьи и молодежи, ювенальная полиция и так далее. Но реально, повседневно, никто этим не занимается. Разве что время от времени — когда что-то происходит.
ОДИН РАЗ МАЛО — ПУСТЬ БУДЕТ 150 РАЗ
— На что должны обращать внимание родители? Процесс отдаления и уединения может быть растянут во времени ... Какие признаки того, что с ребенком что-то не так?
— Есть целый ряд индикаторов. Самое главное — доверительные отношения с ребенком. И не на уровне вовремя ребенка покормить, хотя и это, несомненно, нужно делать. Также важным является общение с ребенком. И это не должно выглядеть как «Угу» во время мытья мамой посуды. Дети очень интуитивны — чувствуют, когда их не слушают. Ученые отмечают, что в среднем родители общаются с ребенком семнадцать с половиной (!) минут в сутки. И это в основном общение на темы «Ел — не ел», «Какие оценки в школе?», «Оденься теплее», «Вынеси мусор». Чтобы ребенок удовлетворил базовую потребность в общении, предельный минимум — час в сутки. И это должно быть общение с глазу на глаза. Ребенок должен чувствовать, что интересен родителям.
Следующее — различные контроли за ребенком со стороны родителей. За детьми нужно наблюдать: сколько времени проводит у компьютера, в телефоне, где имеет свою страницу в соцсетях, какая это страница? Что касается поведенческих проявлений, то ребенок, зависимый от социальных сетей, может быть очень импульсивным, у него может быть синдром дефицита внимания с гиперактивностью.
Очень характерны колебания настроения. Если такому ребенку запретить быть у компьютера, это вызывает бурные, неадекватные реакции.
Это — маленькие индикаторы, указывающие на зависимость от соцсетей, от интернета. И это — важные сигналы.
Есть программы родительского контроля, благодаря которым можно, например, блокировать сайты, которые просматривает ребенок.
Еще должен отметить, что сейчас срочно, из-за тех случаев, которые произошли, начнут проводить профилактическую работу с детьми. Из собственного опыта знаю, что очень часто это происходит формально. То есть школьникам будут говорить о том, на какие сайты нельзя заходить. Но это может вызвать и обратный эффект. Потому что запретный плод — сладок. Поэтому профилактическая работа должна быть очень взвешенной, чтобы не навредить. Запрещать ничего нельзя. Нужно объяснять и убеждать. Ребенок 8 — 12 лет — почти сформировавшаяся личность. По Фрейду, ребенок как личность формируется до 5-летнего возраста, неофрейдисты говорят, что до трех лет. Поэтому с ребенком нужно говорить доверчиво, нужно объяснять.
Один раз мало — пусть будет 150 раз.
Ведь речь идет о жизни ребенка.
Фото предоставил Игорь Корниенко
