— Какую скорость вы выжимали из корабля в «Скорости-2», чтобы создать напряжение?
— Из корабля много не выжмешь. Не в скорости дело, а в атмосфере, ритме действия.
— Еще несколько лет назад вас почти не знали, вы снимались в небольших ролях, а сейчас за вами — собственная кампания, на вас лежит огромная ответственность, крутятся большие деньги...
— В первую очередь, я актриса, и это для меня самое главное. Хотя любая новая работа мне интересна. Если есть возможность заработать дополнительные деньги, я рада помочь моей семье, моим друзьям. А фильм «Готовя сэндвичи» я делала просто для удовольствия — потому что мне в руки попал хороший сценарий. Я всегда мечтала научиться снимать фильмы. Я хочу делать малобюджетное кино, мне кажется, это интереснее, чем лепить стандартные боевики.
— Хватает ли вам времени на личную жизнь?
— Я работаю — вот и вся моя личная жизнь. Я сейчас очень много снимаюсь, трудно отказаться от интересных предложений.
— Наверное, непросто найти друга, позиция которого была бы сравнима с вашей...
— Людям, которым на роду написано быть вместе, все равно не избежать встречи. А почему ты любишь одного и не любишь другого — это загадка природы. Вам кто-то нравится просто потому, что он хорошо смеется, а другого вы готовы удавить — такой он зануда.
— В «Любви и войне» Аттенборо есть простая и старая, как мир, проблема — не надо ждать слишком долго, чтобы сказать другому человеку, что ты любишь его...
— Да, только со времен Хемингуэя многое изменилось. Кино и телевидение совершенно обесценили смысл этих слов, герои нынешних фильмов твердят каждую минуту, что любят друг друга — к месту и не к месту, так что эти слова постепенно потеряли смысл. Самые лучшие, самые добрые слова, которые мне приходилось слышать в жизни, ничего общего не имели с выражением любви. Есть столько других способов показать, что ты действительно любишь...
— Склонны ли вы к романтическим фантазиям?
— Те, что были раньше, отличаются от сегодняшних. Раньше они были навеяны книгами, потом стали более реальными.
— В фильме Аттенборо ваша героиня горюет, что Хемингуэй ее не услышал... Как бы вы отнеслись к тому, если бы такое случилось с вами?
— Я предпочитаю, чтобы меня отвергли, чем всю жизнь мучиться когда-то чем-то не досказанным.
— Как вы читаете сценарии?
— Мое правило — никогда не соглашаться на роль, если сценарий несовершенен. Иногда из десяти выбираю лишь один.
— Расскажите о вашей семье, о том, как вас воспитывали.
— Моя мать — из Европы, она немка, мой отец — американец, из Алабамы, и я немного понимаю обе стороны. Американцы невероятно патриотичны, и это хорошо, но европейцы прошли через настоящие войны. В Америке мы не знаем, что такое настоящая война, война — это где-то там, и все это не слишком касается тебя лично.
В моей семье никогда не гнались за деньгами, за амбициями, все любили друг друга. Ведь человеку, в принципе, не нужны безумные деньги, ему надо лишь иметь стол, на котором есть еда, и любимых людей вокруг.
— У вас есть самый любимый фильм?
— Есть. «Кинотеатр «Парадиз», потому что он обо всем, что я люблю — о кино, любви, романтике, жизни.
