Сегодня у Сергея Кичигина два повода для торжества — собственное 50-летие и выход 100-го номера газеты «2000», с чем мы Сергея Александровича и поздравляем. От подобающих по такому случаю традиционных пожеланий решили воздержаться (их и так будет в избытке). Зато хотим пожелать юбиляру и впредь оставаться неутомимым интеллектуальным провокатором. Звучит, может, и необычно, однако вполне в духе г-на Кичигина. К тому же, не будь этого его редкостного дара (и умения находить неординарных партнеров), не появились бы в 92-м году «Киевские Ведомости» — первый по-настоящему эпатажный газетный проект, который (нравится это кому-то или нет) изменил лицо отечественной журналистики.
Рисковость Сергея Кичигина и Александра Швеца заключалась и в вынесении табуированных тем на первую полосу, да и вообще — в создании на фоне «фольклорной» волны, грозившей захлестнуть всех и вся, газеты на русском языке. Но при этом — по-настоящему украинской, патриотичной, доказав таким образом, что одно другому не помеха.
Затем случился раскол «Ведомостей», который, по сути, спровоцировал передел в газетном мире. Что из этого вышло, вопрос другой. Но и С. Кичигин, и А. Швец доказали свою самодостаточность, создав новые масс-медийные проекты. Сегодня Сергей Александрович делает популярную украинскую газету, практически постоянно находясь в Канаде, общаясь с сотрудниками по электронной почте. Да и сама «2000» — во многом газета для некой виртуальной страны. Не столько для той, которая есть, сколько для той, о которой мечтает Кичигин — сытой, благополучной, открытой, любознательной... Вполне, признаться, симпатичной.
Вчера мы позвонили Сергею Кичигину, который сейчас находится в Киеве, чтобы задать несколько вопросов.
— Как вы оцениваете развитие украинской журналистики за последние десять лет, и какие основные тенденции могли бы отметить?
— Оцениваю очень и очень оптимистично. Мне нравится то, что происходит. Но негативно я воспринимаю те настроения, которые пытаются вокруг журналистики искусственно нагнетать. В частности, бесконечное дискутирование на тему свободы слова и якобы гонения на прессу в Украине. Когда я в киоске свободно покупаю, что хочу, вплоть до самого экстремистского издания, что в, как мы говорим, демократических странах вообще-то невозможно. Но утверждение о притеснении прессы не имеет под собой каких-то оснований.
Что же касается тенденций, то мне очень нравится, что появляются новые формы, совершенно уникальные, украинские. Например, на телеканале «Злагода» есть ведущий, стилизованный под Ленина, который в Разливе беседует с политиками. Это неожиданно, смешно, хотя и кич, но привлекает. Вот эта тенденция — поиски собственных форм — очень важна. А когда говорят о том, что, мол, олигархи захватили те или иные издания — это тоже хорошо, потому что хуже, когда как в России, где государство, по сути, контролирует все СМИ. У нас же подконтрольность их разным кланам позволяет им быть... объективными, потому что нет такой тенденциозности, которая есть в Москве. Мне кажется, наша пресса, несмотря на все нападки в ее адрес, значительно более демократична, чем большинство других СМИ на территории СНГ.
— О вас всегда много говорят, и зачастую дают неоднозначные оценки. Что вам было слушать обиднее всего?
— Неоднозначные — это значит хорошие и очень хорошие? (Смеется). Я в последние годы совершенно искренне пытаюсь руководствоваться библейскими ценностями, которые учат нас прощать. Я раньше не понимал слова молитвы: «Прости нам долги наши, как мы прощаем должникам нашим». Вернее, воспринимал буквально, дескать, человек тебе должен, а ты о долге должен забыть. А потом до меня дошло, что речь идет не о том. Прости нанесенные обиды — и тебе простятся обиды. Поэтому у меня нет обид, как это ни странно. К тому же ничего такого страшного для меня не было сказано. Я, может быть, хорошо воспитан родителями, потому ничего особенно плохого не сделал.
— У вас есть политические взгляды? Какие они?
— У меня есть политические взгляды, но они, мне кажется, не популярны в Украине, поскольку крайне либеральны. Я — за максимальное разрешение всего, что только возможно — всех газет, телепрограмм, экономической модели, за максимальное сужение контролирующих органов. В общем, я — экстремальный либерал. Когда мои сотрудники спрашивают: «Что писать?» — я говорю: «Что видишь, то и пиши, главное, чтобы интересно было».
— Вы в свое время выпустили бестселлер под названием «Как уйти от налогов». Он тогда был очень актуален. А что сегодня так же актуально для нашей страны?
— Это вопрос очень серьезный, я часто об этом думал. Нужна — хоть это и покажется странным — государственная программа, которая воплощалась бы жесткой волей, построения капитализма. Или, если хотите, воспитания капитализму. Что имеется в виду? Например, вас обвесили в магазине — и люди жалуются: «нас обвесили». И пишут об этом серьезно, что этим занимается какая-то инспекция. Какая инспекция? Просто тот, кто обвесил, должен знать, что этот покупатель больше никогда не придет в этот магазин. Или идешь в любой ресторан, а там в меню значится: выход продукции. Это полная дикость, потому что это договор между тобой и этим рестораном. Он продаст тебе 5 грамм и потребует за это 100 долларов, он так оценивает свой труд. Это все должно стать нормой. Когда разгромили фашизм, что в Японии, что в Германии, американцы им навязали конституцию, экономическую модель — и у них пошло нормальное развитие. У нас тоже нужно прививать это с детства. А наши дети продолжают регулярно смотреть по телевизору «Тихий Дон» и другие советские фильмы. То есть, речь идет о привитии буржуазных взглядов, чтобы мы гордились тем, что мы богатые. Почему, например, говорят, что человек не декларирует свои миллионы. Может быть, не потому, что он скрывает, а потому, что знает, что в обществе это будет воспринято крайне отрицательно. На Западе, в Америке гордятся, что среди них есть такой человек, у которого много денег. А у нас это ненавидят. Вот я и пытаюсь изменить ситуацию, в частности, с помощью газеты «2000».
