Неизвестность часто пугает. Особенно когда речь идет о родных, новостей от которых нет месяцами или годами. Закон называет таких людей пропавшими без вести. Как и где их разыскать, как получить хотя бы какую-нибудь информацию о возможном месте нахождения — в целом, такая процедура законодательно более-менее выписана. Что касается людей, пропавших в зоне боевых действий или на оккупированной территории, такой механизм прописывает новый законопроект №5435 «О правовом статусе лиц, пропавших без вести», который недавно группа народных депутатов зарегистрировала в Верховной Раде.
«Как и раненые, больные, лишенные свободы и погибшие, пропавшие без вести являются пострадавшими от конфликта лицами и имеют право на уважение и защиту. Однако этой категории лиц уделяется недостаточно внимания, — говорится в пояснительной записке. — Законопроект закрепляет право людей знать о судьбе своих пропавших родственников, определяет процедуру розыска лиц, пропавших без вести, от подачи заявления о розыске и до его прекращения».
ПОИСК БЕЗ СТАТИСТИКИ
Данным законом государство принимает на себя больше обязательств относительно розыска лиц, пропавших без вести, и для родственников это является шансом положить конец неизвестности. Так, в соответствии с законопроектом, в Украине должна заработать комиссия по вопросам лиц, пропавших без вести, которая будет координировать обмен информацией и поисковую деятельность. Сейчас эти функции рассеяны между государственными институтами и рядом общественных инициатив.
Также предусматривается создание Единого реестра данных о пропавших лицах. Пока официальной статистики не существует. Например, у общественных объединений есть разные данные относительно количества пропавших гражданских — от 300 до 1500 человек. В Международном комитете Красного Креста замечают, что это число может достигать нескольких тысяч человек. Если объединить эти данные в одну базу, государство будет иметь более-менее общую картину, соответственно — более четко будет реагировать на запросы граждан, ищущих своих родственников.
Кроме прогрессивных положений, законопроект имеет недостатки. Первый касается социальной защиты родственников пропавших лиц — это предлагали вписать в закон представители общественности. «Государство должно было бы назначать родственникам определенную помощь или пенсию, пока не будут найдены пропавшие без вести. Также мы предлагали установить ряд имущественных и неимущественных прав для пропавших лиц. Например, опеку над имуществом, потому что часто родственники обращаются с вопросом, что можно делать с ним на время отсутствия людей. Еще один пункт касался сохранения места работы для пропавшего лица», — объясняет Алена Лунева, координатор правового направления общественной организации «Восток-СОС».
Законодатели надеются, что эти важные детали можно будет прописать во время внесения правок в закон в ходе первого и второго чтений в сессионном зале.
Еще один недостаток законопроекта касается комиссии по вопросам лиц, пропавших без вести. Теперь планируется, что это будет что-то наподобие координационного штаба, то есть заседания будут происходить время от времени. Активисты настаивают — это должен быть постоянно действующий орган, который будет принимать заявления от родственников, вносить их в реестр и проверять, как ведутся поисковые работы.
«Сейчас розыском этих людей занимается Национальная полиция. Это значит, что, если лицо пропало в зоне боевых действий или на оккупированной территории, полиция ничего не может с этим делать, — продолжает Алена Лунева. — Ведь розыск ведется так же, когда человек вышел в тапочках в Киеве и не вернулся домой. Однако поиски лица, пропавшего в ходе боевых действий, требует других методологий».
НЕГОСУДАРСТВЕННЫЕ СТРУКТУРЫ — ЦЕННЫЙ СОЮЗНИК
Если эти замечания не будут учтены в подзаконных актах, механизм не заработает должным образом, подчеркивают правозащитники. Сейчас система поиска пропавших без вести работает неэффективно. Часто регистрация в полиции заявления родственников не имеет никакого продолжения, такие обращения даже не вносят в Единый реестр досудебных расследований — в частности, когда к исчезновению причастны украинские военнослужащие.
«Это вопрос ненасильственного исчезновения, которое нуждается во внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс, потому что человек не просто куда-то пошел, а оказался под властью государства или государственных агентов, военных в частности. Об этом нас часто спрашивают, когда родственники пропавшего подозревают, что к этому причастны военные, — замечает Алена Лунева. — Часто родственников пропавшего человека, которые приносят заявление в полицию, перенаправляют в военную прокуратуру, а оттуда — опять в полицию».
Поэтому граждане чаще обращаются к общественным инициативам, которые консультируют, что делать, чтобы уголовное производство в конце концов открыли и установили статус пострадавшего лица. Таким образом общественность владеет не менее важной информацией о пропавших без вести, чем государственные структуры. Поэтому еще одно замечание юристов — общественные активисты должны войти в Комиссию как полноправные члены, а не на принципах консультативного органа, как прописано в законопроекте.
«Общественные и международные организации, причастные к розыску лиц на неподконтрольной территории в том числе, имеют значительно больше информации, чем государственные органы, — добавляет Алена Лунева. — Негосударственные структуры будут ценным союзником для государственных, потому что мы работаем во многих городах, в частности и на оккупированной территории».
