Прибавить что-либо к тому, что было в эти дни сказано об Иване Михайловиче Дзюбе, очень сложно (см. «День» от 22-23 июля. — Ред.). Практически невозможно. Тем более что речь идет не просто об абстрактном выдающемся представителе украинской культуры, а о человеке, с которым твои родители были хорошо знакомы более полувека назад, еще с Дзюбиных аспирантских лет. И вообще, когда Иван Михайлович видел тебя еще первоклассником, а потом приглашал на работу в редактируемую им «Сучасність» — несомненно, это требует особой ответственности. Но все же попробую написать о том, о чем никто еще, кажется, не писал.
...В последний год, когда Иван Михайлович редактировал «Сучасність», передав потом эту должность Игорю Рымаруку, к сожалению, ныне уже покойному, как раз разразился «кассетный скандал» и началась акция «Украина без Кучмы». Нам, его младшим коллегам, все казалось простым и понятным — вперед, пусть живет революция, долой антинародный режим! А Дзюба вдруг принес статью о современном положении Украины, где, в частности, довольно критически и скептически оценивалось новейшее революционное движение и его способность эффективно действовать. И редакция практически единогласно решила статью эту не печатать. Мол, не те акценты, не то понимание политического процесса. Иван Михайлович к этому отнесся спокойно (можете представить себе другого главного редактора, который бы так отредактировал на демарш своих подчиненных? я — нет), отдал статью в печать в другом месте... Прошло время — и, оказывается, именно Дзюба был прав (даже в том, что спокойно отнес статью для публикации в другое издание), а мы все были, простите за выражение, дураками. Несколько позже, когда бурлили еще большие политические страсти, Иван Михайлович написал о некоторых участниках событий следующее: «Вчера еще не понимал ничего, кроме как прихватить задаром побольше государственного имущества или как ревизовать карманы дорогих сограждан, а сегодня уже насмерть стоит не только за дух, но и за букву закона! И требует, чтобы не иначе как вся Европа, включая Папу Римского, это его героическое стояние оценила и ринулась поддерживать!»
А еще именно Иван Дзюба вместе с двумя другими известными академиками ходил в начале 2005 года к только что инаугурированному «самому украинскому президенту», убеждая назначить министром культуры того, кто действительно был (и остался сегодня) достоин занимать эту должность — Тараса Возняка, человека, сочетающего в себе качества блестящего интеллектуала и умелого менеджера. Известно, чем закончилось это напутствие: назначением министром президентской кумы..., а еще — отставкой Ивана Михайловича с должности главы Шевченковского комитета... Это я к тому, что написанное и сказанное Дзюбой следует обязательно принимать во внимание. И не просто просматривать тексты, а вчитываться внимательно, не обходя ни титла, ни запятые. Несмотря на то, что его тексты не изобилуют ссылками на модных западных авторов и не содержат изысканных постмодерных деконструкций, вы очень быстро убедитесь: Иван Михайлович очень хорошо знает все современные исследовательские направления, но он еще и знает цену словесному штукарству. Для него важна суть, которую он находит и обнародует спокойно, обстоятельно, академически, но в то же время — когда в этом есть потребность — с интеллектуальной иронией и откровенным сарказмом. Скажем, вот Дзюба рассуждает о чудовищной фигуре Сталина и сталинизме: «Сталин вошел в историю не как личность, а как символ явления, которому дал имя». Имеем право говорить о «внутреннем Сталине», присутствующем в человеческих «Я» ХХІ века: «Пока в мире есть пропасть между богатыми и бедными, пока есть нищета, и безысходность, и темнота — будет желание одним ударом разрубить социальный узел, взять социальный реванш, построить простым путем царство равенства и справедливости — таким образом, в душах многих обездоленных — как и, с другой стороны, в амбициях тех, кто хочет утвердить свою власть, «навести порядок» (для себя) «сильной рукой» (за примером недалеко ходить), — будет жить «Сталин» под разными именами, и будут находиться политики, готовые сыграть его роль».
И не только о политиках речь — фактом является традиционное «одноглазое» и искаженное виденье социальной реальности очень и очень левыми (хоть иногда они и называют себя либералами) западными интеллектуалами, которые постоянно (нередко подсознательно) влюбляются в очередного диктатора — Сталина, Мао Цзэдуна, Хо Ши Мина, Фиделя Кастро, Ясира Арафата, Саддама Хусейна, Уго Чавеса — и всегда наготове использовать все выгоды и достижения демократического мира для удержания этого диктатора на троне. Как решить эту проблему, никто не знает, но от этого она не исчезает, выступая составляющей бытия «внутреннего Сталина» в самых демократических государствах. Иван Дзюба считает, что порождает ее, прежде всего, давняя утопия социальной справедливости, связываемая им с коммунизмом: «Этичный коммунизм — идея, сопровождавшая всю историю человечества, даже когда термина этого не существовало». Таким образом, политический крах коммунистических идей в ХХ веке Дзюба считает большим несчастьем для человечества — поскольку исчезает мощный фермент общественного развития, а ничем не ограничиваемая рыночная стихия становится господствующей. «Понятное дело, под крахом коммунизма, — пишет Иван Михайлович, — я подразумеваю... прежде всего то, что попытки реализации этого проекта на протяжении всего ХХ века давали результаты, прямо противоположные ожидаемым, и оборачивались страданиями целых народов и убийствами миллионов людей. Независимо от того, могло или не могло быть иначе, — все равно можно пожалеть о такой печальной судьбе, возможно, самой большой иллюзии человечества, потому что эта иллюзия все же будила его социальную совесть...»
Собственно, здесь Иван Дзюба перекликается с совершенно иным по своему статусу и идеологическим установкам выдающимся человеком современности — Джорджем Соросом, который подчеркивает, что наибольшую угрозу для демократии теперь представляет не коммунизм, а, наоборот, рыночный фундаментализм, стремление которого к тотальному всевластию сдерживается (если сдерживается) демократией. Неожиданно? Да. Но — серьезно. И требует осмысления.
Казалось бы, ответ на поставленные Дзюбой вопросы самоочевиден: нужна новая великая цель, утопия, грандиознее коммунизма, за свободу, равенство и братство, а в то же время — бесспорно гуманная. Но не повлечет ли за собой попытка реализации такой утопии в мире, где «внутренний Сталин» остается весомым фактором социально-психологического бытия, такие же чудовищные последствия, как и попытки воплощения иногда очень привлекательных утопий предыдущих?
А теперь — о совершенно ином. В 2006 году, накануне его 75-летнего юбилея, я задал Ивану Дзюбе один-единственный вопрос: а как, каким образом он бы писал «Интернационализм или русификацию?» в наши дни? И вот что он рассказал (это звучало тогда по радио, но в прессе не печаталось): «Мы сегодня на совершенно новом и намного более опасном этапе русификации, чем это было, скажем, 50 лет, даже 30 лет, даже 20 лет назад. Почему? Тогда была перспектива или иллюзия перспективы: казалось, что все дело в том преступном режиме, и если будет сменен режим, если мы добьемся демократии, то эти проблемы постепенно можно будет решить.
Оказалось, что эта болезнь зашла настолько далеко и этот маховик русификации уже такой раскрученный, что он обладает колоссальной уничтожающей силой инерции и его уже почти невозможно остановить. То есть его можно было бы остановить, если бы сильная государственная воля этому противостояла и какие-то энергичные, целенаправленные и системные действия государства. Но, как вы знаете, за эти 15 лет не только ничего не делалось, хотя деклараций было много, говорилось много, но реально ничего не делалось, — и этот маховик еще больше окреп. Оказалось, что наша псевдодемократия не помогает, а, наоборот, она становится очень опасной в том смысле, что она развязала руки и возможности всем украинофобским силам, которые раньше сполна, возможно, не могли себя проявить, сегодня они в условиях этого понимания демократии просто распоясались. Парадокс в том, что в советские времена это в какой-то мере, нужно сказать, сдерживалось, потому что советская власть хотела сохранить лицо какое-то перед миром, перед своими гражданами и какую-то хотя бы риторическую верность своим собственным лозунгам о развитии национальных культур, национальных языков, уважение к национальным чувствам и прочее.
Сегодня этих сдерживающих факторов нет. Мы видим очень страшную картину — у нас нет нации. Мы хвастаемся, что вот какая замечательная украинская нация, какая героическая, какая миролюбивая и так далее, и так далее, моя нация, наша нация. А если посмотреть на реальность, то нации нет, есть полнации или четверть нации, мы нацию так и не успели построить, и за эти 15 лет даже многое растратили, раскрошили». Одним словом, государство Украина создано, но оно вовсе не такое, которое может стать конкурентоспособным на мировой арене, потому что этого можно достичь только на основе собственной оригинальной культуры — в самом широком понимании последней. Вот такие вот несколько штрихов к портрету Ивана Дзюбы, одного из самых нестандартных мыслителей современности, но вовсе не «белого ворона», как кто-то его уже успел окрестить. Нестандартность Дзюбы — это что-то совершенно иное, не вызывающая, не экзальтированная, не демонстративная, а нормальная, академическая и ироничная одновременно иначесть высокообразованного человека, имеющего счастье (или, наоборот, несчастье?) видеть дальше и глубже, чем другие. И хотя сейчас очень немногие из депутатов Верховной Рады Украины могут сказать, кто такой Иван Дзюба и что он написал, самим фактом своего бытия в качестве парламентариев независимого государства они в немалой степени обязаны этому достойному человеку, который отмечает 26 июля свое 80-летие.
