Когда говорят, что человек сам хозяин своей судьбы, то учитель географии из Датыня Владимир Мельник теперь в это не верит. Он холостячил до 40 лет и в последние годы «уже и не знал, о чем с девушками разговаривать». А в один обычный, как пишут, июльский день два года назад вышел из дома и во дворе у колодца увидел прекрасную незнакомку...
Скажем только, что соседской тете Насте, к которой из далекого Екатеринбурга приехала в гости Лена, пришлось вечером идти за забытым у колодца ведром воды... Потому что при первой же встрече в их душах «что-то екнуло». Это «что-то» заставило ее оставить работу и учебу, довести долгожданный развод с предыдущим мужем до логического завершения, сменить миллионный город на малоперспективное полесское село в Западной Украине, которая для нее — что другая планета. Но в нем живет ее любимый, который называет поступок Лены «подвигом» и за него готов носить ее на руках.
Этой истории (которая в русском варианте звучит как «Человек предполагает, а Господь располагает», а в украинском, очевидно — «Судженого конем не об'їдеш!») уже не первый год. Но посторонний человек, узнав о поступке Лены, обязательно удивится: «Из Екатеринбурга?!» А затем еще удивленнее добавит: «В Датынь?!!»
— На свадьбе мой двоюродный брат, подполковник в отставке, спросил: «Где же тот Герой Советского Союза? Показывайте эту женщину!» — рассказывает Володя, который и сам, вероятно, верит и не верит в собственное счастье. — Иногда я ее спрашиваю: ну как ты рискнула, в такую даль? Я бы на такой шаг не знаю, осмелился бы... Уже мой другой двоюродный брат, который в школе психологом работает, говорит: «Почему ты не можешь поверить? Если человек осмелится, это уже все, возврата нет!»
— Я и сама себе удивляюсь, честно говоря, — Лена говорит на том приятном, «настоящем» русском языке, который свойственен только истинным россиянам. — Может, если бы не эта встреча, сидела бы, дальше опуская руки... А тут такие силы взялись, почувствовала смысл жизни. Ни о чем не жалела: ни о работе, ни об учебе. Родители, когда в Питер переезжали и меня с собой брали, переубеждали: зачем, да еще куда? Не в город, а в село, в Украину, в которой неспокойно.... Подруги вообще были в шоке: что, тебе здесь мужиков мало? Ну не хотела я никого, кроме Володи! Мне нравится этот дом, эта семья, его отец...
Когда два года назад руководитель частной екатеринбургской юридической фирмы Ярослав Николаевич Загорулько предложил своему офис-менеджеру Лене, у которой, знал, были семейные проблемы, поехать на его родину в Датынь, никто не ожидал невероятного, казалось бы, продолжения отпуска...
— Он сказал: «Лена, забирай дочку, месяц отдохнете у моей мамы, там прекрасные люди и чудесная природа». Отправил нас сюда на месяц — а оказалось, что навсегда!
— Она уехала после отпуска в августе, и начались телефонные звонки. Я сначала думал: ну, пообщаются молодые — как она доехала, как он соскучился... Я же не знал, что они уже пароваться надумались! Только каждый день если не она ему звонит, так он ей. И все шепотом, чтоб я не слышал... — вспоминает отец Володи Иван Федорович.
— Иногда и не было уж о чем разговаривать, а звонишь, чтобы голос услышать! — говорит Володя.
— А на который день знакомства вы ей предложили выйти за вас замуж?
— Я предложил... Да вроде и не предлагал! Само собой получилось. Это было в ее и моей душах.
В сентябре Лена приехала к Володе на день рождения.
— Если бы мне раньше о таком сказали, не верил бы! Можно поехать на день рождения в другое село, можно приехать в Датынь из Ковеля или Луцка... Но за три тысячи километров?!
Уже 9 декабря на вокзале в Бресте он встречал Лену с дочкой.
— Поезд прибывал в семь вечера, было темно. Я до конца не верил, что она действительно едет ко мне навсегда. Поезд остановился, двери вагона открылись. Она стояла с желтой сумкой и держала за руку Христинку. Была, как мне показалось, растерянной и грустной... Я вспомнил, как говорил ей в предыдущий приезд: «Если ты останешься в Екатеринбурге, я твой выбор приму и пойму. Я люблю тебя, но главное — чтобы тебе было хорошо! И если я буду знать, что ты счастлива там, буду рад за тебя». Но она была здесь, и я понял, что пришла очередь для моего подвига — создать ей такие условия, чтобы ни о чем не жалела.
В доме Мельников навстречу вышла... настоящая фотомодель. Во всяком случае именно это сравнение первым приходит в голову, когда видишь Лену. Она моложе Володи на 12 лет.
— ... На зеленому горбочку у вишневому садочку притулилася хатина, мов малесенька дитина. Стала стиха виглядати, чи не вийде її мати. І до білої хатини, немов мати до дитини, вийшло сонце, засвітило і хатину звеселило... — 8-летняя Христинка с такой душой декламирует стишок на таком красивом украинском языке, что никогда не поверишь: почти всю сознательную жизнь она жила в другой стране и разговаривала на другом языке.
Володя аж светится от гордости. Рассказывает, как красиво она рисует, как быстро освоила, чтоб не скучать в первом классе, программу второго, потому что в России в школу идут в семь лет, а в Украине в шесть. Хвалил, что у нее самая лучшая дикция, — неспроста же победила на конкурсе чтецов среди учащихся младших классов Датынской школы... Сначала дочь Лены называла маминого любимого мужчину Володей или Вовой. Потом сама, без принуждения, перешла на слово «папа». На его день рождения нарисовала картинку: старый, с обрезанным верхом орех у дома, в котором с их приездом «сонце засвітило и хатину звеселило», и семья: дедушка, папа, мама и она. Датынцы могут часто видеть, как идет Христинка с дедушкой в церковь, потому что «має до того охоту».
— Откуда это у нее, и не знаю. Не от дедушек, не от бабушек, мы же все некрещенные были. Сюда приехала, говорит: хочу окреститься! Сначала надо мне, потом маме это сделать! Окрестились с ней в то лето, когда в отпуск сюда приезжали...
После ранней смерти матери Володя хозяйничал с отцом вдвоем. Не умел корову доить? Научился! Так же научился печь хлеб, обрабатывать огород, стирать и готовить.
Не испугал ли ее, коренную жительницу уральской столицы, сельский быт?
— Поначалу трудно было, — признается. — И люди в селе не такие, как в городе, где никто никого знать не хочет.
— Корову доит, хлеб печет, в этом году первый раз сама пасху испекла! — говорит муж.
— Свои огурцы, капуста, перец, картофель, лук... Помидор столько было в прошлом году, что не знали, куда девать. Салатов каких только не «закрутили»! И готовит она хорошо! — не скупится на похвалу свекор.
— Вот только социальный уровень в селе — на нуле! — переживает Володя. — Детей все меньше рождается, на Пасху утром — свист, крик, матерные слова... Есть только библиотека, и все. Пойти некуда! Это не город, где можно в музей или кто-то с концертом приедет...
— В городе тоже не все в музеи ходят, — рассудительно говорит Лена. — Володя какое-то время все о городской квартире говорил, а мне здесь нравится. Только из-за того, где жить — в селе или в городе, — у нас и были стычки...
— Не ссоримся, потому что я хотя и упрямый, но ей — уступаю. И пожил в Луцке на курсах три недели, голову почесал: транспорт дорогой, без собственного жилья нельзя. А здесь сегодня утром встали — дождя еще не было, тепло, пахнет все... Яблони свои, вишни, малина, смородина («Абрикос» — добавляет Лена)... Ульи вон под окнами. Раньше все было мне немило, никуда не хотел идти, вот и занялся пасекой.
Все время, пока мы разговариваем, рассматриваем фотоальбомы — Лены и Володи (кстати, они одинаковые — с кадрами из «Титаника» на обложке), самый главный теперь член семьи Мельников — четырехмесячный Богданчик — ведет себя удивительно тихо. Зевнул — хочет спать. Покривил ротик — значит, хочет кушать.
— В Ратном плохо у нее роды приняли, не было врача, — переживает дед.
— Дело было ночью, в больнице очень холодно... Ми обвенчались 1 февраля, на свадьбе все заказывали сына через год. И Богданчик как раз через год, 31 января, и родился. Но намучилась я, плод большой, 3900. Чувствую, у меня серьезные схватки, но дежурного доктора нет, терплю. Не могу уже! Сколько мучиться? Акушерка говорит: да часа три! А я чувствую, что-то не то. До подоконника дошла — и кричать начала. Прибежали, тут же и родила. А сказали, что сын — сразу слезы радостные...
— Я хотел сына! — говорит Володя и осторожно берет мальчишку на руки.
— ... У нашім краї на землі нічого кращого немає, як тая мати молодая з своїм дитяточком малим. Буває, інколи дивлюся, дивуюсь дивом, і печаль охватить душу, і стане жаль мені її, і зажурюся, і перед нею помолюся, мов перед образом святим тієї матері святої, що в мир наш Бога принесла... — голос Христинки на моем диктофоне не хочется стирать другой записью, а хочется слушать и слушать снова. Почему она выбрала это длинное стихотворение Шевченко, когда отец попросил «щось прочитати»? Наверное, девочка душой чувствует, какое настроение господствует в их семье, так и прильнет к отцу, а особенно к дедушке. Но как же проницателен был поэт, когда писал эти строки (и он, без сомнения, был бы не против, если бы мы поменяли в стихотворении имя Ивана на Богдана, ведь разве это стихотворение не о них, не об истории их любви и теперь уже их семьи?):
— ... Весела, рада, Боже мій! Несе додому свого Богдана, і їй здається: все село весь день дивилось на його... Ой, скільки дива там було, а більше не було нічого... Щасливая!..
