Наиболее унизительным наказанием еще во времена античности было изгнание из родной страны. В наши дни в некоторых случаях такой способ считался бы даже гуманным. В последнее время именно побег к чужим берегам является едва ли не единственным спасением для человека. Полвека назад такого человека назвали бы «беженцем» с последующим толкованием значения термина: «лицо, которое находится вне пределов родной страны вследствие хорошо обоснованных опасений стать жертвой преследования по признакам своей расы, религии, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или из-за политических взглядов и не может или не желает воспользоваться защитой своей страны».
Сегодня количество ищущих безопасного убежища в мире достигает около 10 миллионов 300 тысяч человек. Из них наибольшее количество «осело» в Иране и Эфиопии, а лидируют по численности групп беженцев иракцы, сербы, черногорцы и турки.
Украина с этой проблемой столкнулась относительно недавно. Сразу после распада Советского Союза, вследствие конфликтов и этнических «чисток» в бывших его республиках, первыми «ласточками» у нас были приднестровцы. По словам помощника по вопросам общественной информации Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ) Натальи Прокопчук, на сегодняшний день в Украине зафиксировано почти 3 тысячи человек, которые имеют статус беженца. Еще 800 человек желают найти убежище в Украине. Однако получить его, как оказывается, не так просто — с 2002 года (именно с тех пор действует новая редакция Закона «О беженцах») это удалось единицам. Для того, чтобы получить статус беженца, следует иметь серьезные опасения стать жертвой преследования на родине. В то же время процесс выяснения такого факта через страну происхождения беженца может продолжаться до трех месяцев. Как отметили в Государственном комитете по делам миграции, этим нередко пользуются экономические мигранты, проще — люди, которые ищут лучшей жизни в странах Западной Европы. Обращение за получением статуса беженца и срок его рассмотрения легализирует пребывание таких людей на нашей территории, освобождает от незаконного пересечения границы и используется как возможность разрешения дальнейшего курса направления к земле обетованной. Однако «липового» беженца — нелегального мигранта — сразу депортируют. А вообще, в течение трех месяцев, пока судьба беспризорных иностранцев решается, их должны размещать в так называемых «пунктах временного размещения искателей убежища». По информации Госкомнацмиграции, у нас существует такой только в Одессе. На содержание 50 мест этого пункта государство расходует ежегодно 900 тысяч гривен. Этого, как уверяет Наталья Прокопчук, хватает для поддержания более или менее приличных условий жизни. В ближайшее время одесский пункт планируют расширить еще на 100 мест, а также создать пункт в Киевской области на 150 мест, в Харьковской — на 100 и около Мукачево — на 50 человек. Для сравнения: в Эстонии, где количество беженцев всего 10-12 человек, создано 81 место, а в Латвии на 14 беженцев — целых 250 мест. Потенциальное количество беженцев, которое может принять Польша, — 2125 человек, Венгрия — 2691, Чехия — 2438, а Словакия — 1170 человек.
Безусловно, найдется немало наших соотечественников, которые на призыв гуманного отношения к иностранным изгнанникам могли бы с возмущением сказать что-то подобное: «Своих голодных ртов хватает!» Однако, когда речь идет о пункте беженцев в Украине, как высказалась Наталья Прокопчук, «не имеется в виду какая- то иммиграционная квота, развитие нашей экономики и возможность использования ее этими людьми. Мы говорим о принципах защиты прав человека. В Украине очень большой процент пенсионеров. Нам нужны рабочие руки, как квалифицированные, так и неквалифицированные. Есть довольно много вакансий низкой квалификации (заработная плата, к тому же, составляет там 500—600 грн.), на которые украинцы, например, киевляне, не очень охотно идут. Эти люди могут быть полезными в сферах, где есть потребность в рабочих руках, тем более, что они имеют равные с украинцами права и реальные основания здесь оставаться».
Акбар Хурасени стал гражданином Украины месяц назад. До этого времени он 15 лет жил у нас со статусом беженца. Еще в советские времена министерство обороны Афганистана направило его на обучение в Киевский художественный институт, потому что хотели в своих рядах иметь художника. Ко времени окончания Акбаром института режим в его стране изменился, и он со своим умением оказался лишним человеком, который грубо нарушает мусульманские каноны — изображает людей на своих полотнах. На одном из них Акбар успел увековечить всемирно известный памятник — статую Будды, которую разрушили недавно при Талибане. Сейчас Акбар Хурасени — довольно известный художник в творческих кругах Украины. У него состоялось 12 персональных выставок. Вообще афганцы составляют 52% беженцев в Украине. Сегодня они часто — с высшим образованием, а то и двумя, с научными степенями, полученными в наших университетах. Они хорошо владеют русским и украинским языками. Уже более десяти лет возвращаться на родину им опасно. При режиме Талибан — или моджахедов — женщину, которая закончила высшее учебное заведение, на следующий же день забросали бы камнями. Афганцы и иракцы — самые многочисленные группы, которые вынуждены жить в чужих краях вследствие этнической дискриминации.
Наши зарубежные соотечественники разделяют с ними не только среду существования, но и его условия. Как это часто случается с гражданами Украины, кандидаты наук среди беженцев также «стоят» на базаре, переквалифицируются в автомехаников или в водителей трамвая. Различные неправительственные организации, в том числе УВКБ, помогают им с оплатой курсов местного языка или профессиональной переориентации. Однако поддержка государства ограничивается одноразовой выплатой в размере 17 гривен. Их дети ходят в местные школы, а родители, так же как и украинцы, складывают копейку к копейке, чтобы хотя бы один ребенок в семье получил высшее образование. Они живут нашими проблемами и считают Украину второй родиной. Однако им все- таки намного тяжелее, потому что плату за квартиру и за обучение с них берут как с иностранцев. Не говоря уже о том, что социальная стигматизация в отношении беженцев еще в силе — им не доверяют, их опасаются.
