Ворона, персонаж общеизвестной басни, потеряла сыр, потому что зевнула. Если бы у нее была, как говорится в народе, голова на плечах, то не слушала бы хитрую Лису. Что же касается собственно сыра, то современная ситуация с этим продуктом не такая однозначная, как в литературном произведении, и предполагает несколько иную мораль. «Пострадавшие» от этой ситуации вспоминают тот день — 20 января 2006 го, когда Москва объявилаКиеву мясо-молочную «войну». С тех пор — потери, потери, потери... На всех фронтах.
«МЕРТВАЯ» ЛИНИЯ
«Конечно же, все началось с политики», — считают собеседники из Славутского маслокомбината. Как раз накануне «войны» на этом предприятии прошли успешные испытания новейшего сыроваренного оборудования, сделанного в Голландии. Изготовили первые крупные партии твердых сыров. «Эдам», «Гауда», «Российский»... Тонны продукта!
Собственники предприятия (а они — в Киеве) направили на реконструкцию цеха 20 миллионов гривен. По-видимому, не предвидели последующего хода событий. На дороге к необъятному рынку соседнего государства для них установили шлагбаум, который, как говорится в народе, ни пешком не обойдешь, ни конем не объедешь. «Контролеры из России в Славуту не прибыли, на дорогую импортную технологическую линию даже не глянули. Изготовленные сыры остались на складе», — рассказывают рабочие комбината.
На дверях реконструируемого цеха прицепили амбарные замки. 43 обученных рабочих остались без работы. Кто рассчитался, кто взял отпуск с туманной перспективой на то, что он, отпуск, когда-то закончится.
Недалеко от Славуты — Полонное, где завод оказался в тех же руках, что и маслодельный. Почетным гражданином Полонного был светлой памяти Иван Яковишин. Он заслужил честь и почет от сограждан городка тем, что являлся непревзойденным сыроваром. «Из Москвы и тогдашнего Ленинграда получали одобрительные отзывы о плодах вдохновенного труда Ивана Григорьевича», — вспоминает директор Полонского завода Иван Скоц.
То были времена пресловутой разнарядки, планового производства. Тогда сыры из Полонного ни в Хмельницком, ни даже в Киеве никто не видел. Были в категории не общедоступных. Однако Иван Скоц, рассказывая, что перешли от сыра к производству масла, отдает предпочтение Славуте. Мол, здесь, в Полонном, была допотопная технология, а там — новейшая. Директора в определенной степени можно понять. «Наемный человек», — говорит о себе. Поэтому в его словах угадывается тоска по прошлому, когда говорит о сырье, т.е. о молоке — бывшее и нынешнее. Мол, тогда сыры пахли лугами, душистым сеном.
Такие же интонации и в голосах собеседников из Славуты, которые не считают возможным назвать свои фамилии. Потому что не знают, собственник из Киева одобрит или нет то, что они такие искренние в своих воспоминаниях и наблюдениях...
А острота текущего момента состоит в том, что в Славуте перерабатывают только каждую десятую тонну молока, надоенную на большой ферме. Остальное — от т. н. индивидуальной коровы. Поэтому, чтобы этому сырью дать толк, нужно еще его очистить, обеспечить термизацию, охлаждение... И то еще не все. Потом оно, такое молоко, выдерживается, после этого пастеризуется и, наконец, направляется в производство сыров.
Это далеко не то молоко, которое надаивается от большого стада и здесь же «отправляется» в холодильные камеры.
В ПОИСКАХ ЛИСЫ
Заместитель начальника главного управления сельского хозяйства и продовольствия облгосадминистрации Сергей Хома говорит: «В 2005-м предприятия края отправили в Россию 9101 тонну сыров. Это было до «войны». А после нее среди экспортеров осталась только Хмельницкая маслосырбаза, одно из шести предприятий страны.
Директор маслосырбазы Людмила Беседа обращает внимание на высокий профессионализм контролеров из Москвы. Мол, если политика и имела какое-то значение для начала «боевых действий», то в руках «неприятеля» были железные аргументы. Так что же смогла противопоставить этим аргументам Людмила Беседа? Ясное дело, новый цех по производству твердых сыров произвел определенные впечатления на контролеров. Однако прежде всего они спросили: а откуда же молоко?
«60 процентов собранного молока производится на больших фермах», — сообщила Людмила Беседа. Везут это сырье даже из далекой от Хмельницкого Летавы Чемеровецкого района, ближних Голоскова Летичевского и Малой Клетной Красиловского районов.
Мы заметили: если в Славуте принимают из больших ферм только по одной тонне из каждых десяти тонн молока, то в Хмельницком — по шесть тонн. Есть разница? А как же! Она, эта разница, состоит в том, что соответственно больше микроорганизмов в молоке, надоенном от т. н. индивидуальной коровы, чем от той, что в стаде. Поэтому, пока тем микроорганизмам дают на заводе «последний и решительный бой», из сырья, так сказать, испаряются все запахи лугов и осенне-зимних воспоминаний о них, овеществленных скормленным сеном. А дополнительные расходы? К сожалению, на заводе в Славуте вопросы о себестоимости продукта и даже закупочные цены на молоко остались без ответов. «Коммерческая тайна», — объясняли.
«Ежемесячно отправляем на рынок России до 200 тонн сыров в ассортименте», — отмечает Людмила Беседа, утомленная успешными конкурентными поединками «за молоко» и рынок сбыта. Она права в том, что на большое молочное стадо охотятся заготовители со всех сторон.
Среди многих персонажей этого обширного «литературного произведения», по-видимому, не было и нет Лисы. Пострадали все. А прежде всего — индивидуальные владельцы коров. Цена за литр молока «упала» до 50— 60 копеек. Кстати, доподлинно известно, что для производства килограмма твердого сыра необходимо десять литров молока. Следовательно, расходы на сырье для производства этого килограмма — шесть гривен? Пока что не замечено, что на отечественном рынке сыры дешевеют. Меньше 21 гривни за килограмм в магазинах не просят.
ПОТЕРИ, ПОТЕРИ И ЕЩЕ РАЗ ПОТЕРИ
И еще спрашивается в задаче: разве только тот свет, что в окне? Неужели необозримый внешний рынок упирается клином в одно-единственное соседнее дружественное государство, где строгие контролеры? Похоже на то, что таки упирается. Еще и как! Или продукт не такой, или маркетинг не тот, или еще какая- то беда мешает. К сожалению, нет у местных сыроваров того топора, которым прорубили бы окно хоть в Европу, хоть в Азию. Еще не смастерили.
Вместо вышеупомянутого инструмента пошел в ход нож. Потому что после «войны» индивидуальная или персональная корова, которая была едва ли не единственным средством для существования большинства крестьян, стала убыточной. Что возьмешь от горемычной скотины, если надоишь от нее 5500 килограммов молока за год? В лучшем случае — 3 тысячи гривен выручки. А что же ей нужно дать вместо этого для обеспечения именно такого годового надоя? Ученые определили обоснованный рацион кормления, сбалансированный по питательным веществам и микроэлементам (в килограммах): сена — 2600, кормовой свеклы — 4200, силоса — 2200, зеленой травяной массы — 10000, зерновой дерти — 2200. И все это, обратите внимание, нужно вручную вырастить, собрать, сохранить на стойловый период содержания, скормить, выдоить, навоз убрать...
Поэтому крестьяне края ответили на этот ценовой удар злой судьбы соответственно: на 1 июля 2006 г. в подсобных хозяйствах осталось 163,8 тысячи коров. Это на 6,7 тысячи голов меньше, чем было на 1 июля 2005 г. Даже устала рука колоть скотину.
«Тенденция к сокращению поголовья сохраняется», — констатирует свои печальные наблюдения директор агрофирмы «Маяк» Полонского района Владимир Марченко. В агрофирме «Маяк» большое молочное стадо. Здесь, говорят, ездовой фермы получает до тысячи гривен зарплаты в месяц. Безработные из соседних сел смотрят в сторону ездового и завидуют. В «Маяке» горя не знают: трудовая занятость полная. «Прибавьте к тем, кто работает непосредственно на фермах, еще и занятых на кормовых угодьях», — говорит Владимир Марченко.
У директора «Маяка» свои счеты с проигранной «войной»: «Уровень рентабельности производства молока до «начала боевых действий» достигал 70 процентов, а теперь — едва ли не вдвое ниже». Хотя согласился, что «жить и быть можно». Только бы, как говорится, не было хуже. Заготовители молока не знают, с какой стороны к Марченко лучше всего подступиться. Потому что сырье из фермы «Маяка» — на вес золота.
К сожалению, таких «маяков», где есть молочное стадо, в крае по пальцам одной руки пересчитаешь. Вот если бы была «война», навязанная не извне. А внутренним неприятелем, контрреформатором. И она, та «война», еще не закончилась. Если на 1 июля 2005-го на фермах агропредприятий было 52,6 тысячи коров, то на 1 июля 2006-го — на 4,2 тысячи голов меньше. Куда ни глянь, здания- фермы, словно после бомбардировки «катюшами».
Пришла пора отстраивать разрушенное «войной» животноводство. Потому что если и дальше так пойдет, то сыр будет оставаться в ловушке. Уже и на внутреннем рынке. Поэтому «борцы за мир» прежде всего решат острую социальную проблему — занятости в селе.
Так была ли Лиса?..
