Политические репрессии на оккупированном полуострове, кажется, должны устрашить тех, против кого направлены. Иногда это срабатывает, но и сами преследователи ведут себя неуверенно и скрытно. Свежий пример — из «дела Николая Семены». 29 августа Киевский районный суд Симферополя отклонил просьбу защиты журналиста предоставить постановления об отказе в удовлетворении ходатайств. Напомним, внештатного обозревателя «Радио Свобода», до аннексии долго работавшего корреспондентом «Дня», ФСБ обвиняет в совершении публичных призывов к действиям, направленным на нарушение территориальной целостности России. Сейчас Семена находится под подпиской о невыезде.
Николая Семену защищают Александр Попков, Андрей Сабинин и Эмиль Курбединов. Первый до этого был адвокатом уже освобожденного украинского политзаключенного из Крыма Геннадия Афанасьева, а сейчас, кроме Семены, работает по делу против крымского правозащитника Эмира-Усеина Куку. Тому инкриминируют участие в деятельности террористической организации, а именно — в ячейке исламской партии «Хизб ут-Тахрир», запрещенной в России. По одному с Эмиром-Усеином делу проходят еще пять человек. На этой неделе Александр Попков прибыл в Киев, и мы поговорили с ним о том, как разворачиваются дела его подзащитных.
«НИКОЛАЙ ДЕРЖИТСЯ, НО СИЛЬНО НЕРВНИЧАЕТ»
— Относительно недавнего судебного заседания по «делу Семены». Насколько обоснованным был отклонение просьбы предоставить задокументированный отказ?
— Мы уже пытаемся подавать такие смешные жалобы, которые высвечивают абсурдность происходящего. Допустим, нам следователь в чем-то отказывает. Мы просим дать нам постановление, где этот отказ зафиксирован. Следователь не соглашается. А мне нужно ознакомиться с этим документом, обдумать его. Нам сначала и выписывать ничего из таких постановлений не давали, теперь разрешают переписывать. Но когда документ на восьми листах, как это сделать?
— На прошлой неделе вы обращались к следователям ФСБ с просьбой разрешить Николаю Семене отправиться по приглашению украинского Института нейрохирургии в Киев на лечение — из-за проблем со здоровьем. Какой была реакция?
— Пока никакой. Со следователями мы общаемся либо напрямую в суде, либо почтой. Они почему-то не берут ходатайства у нас лично, просят отправлять их почтой. Это нарушает федеральное законодательство России, но следователям на это наплевать. Почтой ходатайство идет несколько дней, потом проходит через их канцелярию, и ответ идет так же — через канцелярию, почту. Глупо, но их это устраивает: затягивает дело.
— А какое сейчас состояние Николая?
— Он держится. Периодически находится на дневном стационаре, принимает процедуры, связанные с его болезнями. Он уже в возрасте и сильно нервничает. Николай виду не показывает, улыбается, смеется, но это уголовное преследование — очень сильный стресс для него.
«ВЛАСТИ РОССИИ ОЧЕНЬ ЧУВСТВИТЕЛЬНЫ К МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАЯВЛЕНИЯМ»
— Ранее вы предполагали, что осенью «дело Семены» может разрешиться. Сейчас какие прогнозы?
— Ожидаем, что осенью увидим где-нибудь поблизости свет. Пока я не вправе рассказывать часть вещей из-за подписки о неразглашении данных следствия. Мы ждем окончания досудебного расследования. Сейчас предпринимаем ряд усилий, чтобы предоставить доказательства в пользу Семены. В том числе для этого я приехал в Киев.
Фактически Николая обвиняют в том, что он призывал к освобождению Россией территории Крыма для Украины. Мы считаем, что он как гражданин Украины имел на это право. Насколько соответствует не только международному, но и российскому законодательству территориальная целостность России как субъекта, охватывающего Крым, — как минимум спорный вопрос. А в уголовном законодательстве все должно быть четко, поэтому мы хотим поставить следствию ряд вопросов об этом.
— Международная и Европейская федерации журналистов, Национальный союз журналистов Украины, участники VI Всемирного форума украинцев делали заявления в защиту Семены. Какой эффект это имело?
— Сложно говорить. Непосредственно этого влияния не видно и никогда не будет видно, потому что наши суды и следователи заявляют, что они независимые, объективные, работают только в рамках закона. А что происходит под ковром, мы не знаем. Но власти России очень чувствительно относятся ко всем международным заявлениям. Без международного давления освобождения Надежды Савченко и Геннадия Афанасьева не состоялось бы.
Преследование журналистов — посягательство на основу правового государства, на свободу слова. И в России свобода слова загнана в угол. Вот 29 августа на судебном заседании следователь сказал, что адвокаты хотят получить документы предварительного следствия, чтобы выложить их в интернет. Во-первых, мы под подпиской о неразглашении. Во-вторых, что там страшного написано? Человека открыто обвиняют в нарушении территориальной целостности России. Если он такой преступник, расскажите об этом всему миру. Нет, они хотят провернуть все это по-тихому — темные делишки любят тишину. Адвокаты им препятствуют втихую осудить невиновного.
«ЧЕЛОВЕК ПРОСТО СИДИТ В СЛЕДСТВЕННОМ ИЗОЛЯТОРЕ»
— Вы также защищаете Эмира-Усеина Куку, которому в начале лета продлили содержание под стражей до 8 сентября. Какие новости по этому делу?
— Знаете, есть популярный Twitter-аккаунт «Камень в лесу». Каждый день там пишут: «Сегодня ничего не произошло». Вот так и в этом деле. И мы полагаем, что долго ничего не будет происходить, человек будет просто сидеть в следственном изоляторе.
Мы пытаемся, пока идет это следствие, провести свое собственное, связанное с арестом и обыском Куку в 2015 году. Тогда его задержали, избили, потом все-таки отпустили, но обвинили в нападении на сотрудников ФСБ. Мы обжаловали это. Когда мы попросили возбудить уголовное дело против сотрудников ФСБ, которые не имели полномочий задерживать Эмира-Усеина, следователи отказались расследовать это преступление. Суд говорит, что это правильно: все друг друга покрывают.
— В каких условиях содержится Эмир-Усеин? Появлялась информация, что симферопольское СИЗО, где он находится, очень переполнено.
— После того, как мы рассказали, какие там жуткие условия, Куку перевели в спецблок, где жестче надзор, но бытовые условия лучше. Главное, что там нет клопов, Эмир-Усеин может спать на своей шконке. До перевода в спецблок он приходил на суд, а у него все руки и ноги были искусаны клопами.
Буквально неделю назад Куку рассказал адвокату Андрею Сабинину, что в СИЗО готовятся к приезду российского омбудсмена и проводят дезинсекцию, заменяют матрасы, зашпаклевывают дырки, воду проводят. Конечно, жарко и душно – здание старое, но в бытовом плане немножко приводят все в порядок.
— Весной девятилетнему сыну Эмира-Усеина сделали «внушение», что его отца надолго посадят. Сделал это человек, который представился сотрудником ФСБ. Подобные случаи повторялись?
—Нет. Нас этот эпизод очень, так сказать, взбодрил. Мы обратились в управление Следственного комитета, чтобы возбудили уголовное дело против Багирова, человека, который общался с ребенком, и против Александра Компанейцева, бывшего сотрудника СБУ, который теперь работает в ФСБ. По словам Багирова, Компанейцев отдавал приказ это сделать. Сотрудники Следственного комитета сделали финт ушами: получили объяснение только у Компанейцева, который рассказал, что Багиров – маргинальная личность, и он ему не давал никаких приказов. И следователи сказали, что сотрудники ФСБ никакого давления на ребенка не оказывали, пусть в этом разбирается полиция или кто-то еще. Материал уходит и теряется в недрах правоохранительных структур.
Посмотрим, как будем это обжаловать. Понятно, что это не будет иметь юридического успеха, просто опять высветим, как оказывается давление на мусульман, которые думают иначе, чем хотелось бы ФСБ.
«КРЫМ ПО СОБЛЮДЕНИЮ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА — МЕЖДУ ЧЕЧНЕЙ И ДАГЕСТАНОМ»
— Что сейчас могут сделать украинские власти, чтобы помочь тем, кто подвергается репрессиям в Крыму?
— Мы пытаемся понять, что готова предпринять Украина. Я вижу, в том числе по «делу Афанасьева», что Киев готов на многие решения. И, как меня заверили, по делам против Семены и Куку тут тоже готовы на многое. Но в переговорах должны участвовать обе стороны. Украина к ним готова, Россия — нет, даже виду не показывает.
— Как политические дела против украинцев влияют на жителей Крыма?
— Кроме Николая Семены обыскали еще шесть или семь человек. Все журналисты, у которых провели обыск, теперь не пишут, несколько людей уехали из Крыма. Это был целенаправленный удар по пишущей прессе.
Крымские татары сейчас сильно солидаризуются, проводят дуа — совместные молитвы, пытаются поддерживать друг друга, жены и матери политзаключенных собираются вместе.
Но многие запуганы. Причем в Крыму — больше, чем в России. Да и ситуация с правами человека на полуострове хуже, чем в среднем в российском регионе: в Казани не окружают мечеть и не выводят прихожан, чтобы отобрать у них пробы ДНК, а в Крыму — пожалуйста. Этого даже в Дагестане не может происходить. Наверное, только в Чечне. Прикидывали как-то, сейчас по уровню соблюдения прав человека Крым — между Чечней и Дагестаном.
