— Удается ли профсоюзу удерживать события в нормальном русле?
— Профессионалы — а на АЭС нет рабочих с образованием ниже техникумовского — всегда были достаточно пассивны в решении своих экономических проблем. Своей первоочередной задачей они видели поддержание должного уровня безопасности. Однако и на этом фоне началось движение снизу, которое грозило стать неуправляемым. На Ровенской АЭС, имеющей наибольшую задолженность по зарплате, возник стачком, на Запорожской — альтернативный профсоюз, на Южно-Украинской — палаточный городок. Кстати, Законом Украины «О разрешении коллективных трудовых споров» забастовки работников АЭС запрещены, и мы это соблюдаем. Но дальнейшее развитие событий вполне может привести к остановке ядерных энергоблоков. Учитывая морально-психологический климат среди персонала, не дающий возможности для безопасной эксплуатации станций, Администрация ядерного регулирования вынуждена будет их остановить...
— Расскажите, пожалуйста, о более глубоких причинах конфликта.
— Невыплата заработной платы — лишь следствие общей ситуации в атомной энергетике. Причина — отношение ее руководства к персоналу. Директорский корпус сформирован сейчас из бывших главных инженеров, хороших профессионалов, имеющих железную привычку подчиняться приказам. Работа же с персоналом фактически не ведется — похоже, что это машины для выработки электроэнергии. Атомщики — люди с чрезвычайно высокой дисциплиной. Но ее уже вдоволь поэксплуатировали. Руководитель подотрасли Нур Нигматулин был заместителем главного инженера по науке, работал с расчетами, но не с людьми. Умение и навыки в работе с коллективом сами не приходят. А добиться желаемого только жестким администрированием, невозможно. Ведь если люди вышли на улицы, и он, и министр энергетики Алексей Шеберстов должны понять, что что-то не так. Мы с июня месяца говорим им об этом, а результат — ноль.
Кстати, НАЭК «Энергоатом» пролонгировала все коллективные договоры АЭС и определила гендиректоров ответственными за их выполнение. То есть подтвердила реальность их выполнения со стороны НАЭК. Однако недооценка значения коллективного договора очевидна. Так, например, нас призывают поглубже проверить финансовую деятельность станций до создания «Энергоатома» с целью выявить причины кризиса в то время. И не дают проверять современную деятельность НАЭК, «так как это не предусмотрено Уставом». А она ой как нуждаются в проверке, хотя бы из-за неплатежей за топливо по неизвестной причине. Или из-за того, что дирекция НАЭК «Энергоатом» со штатом в триста человек финансируется в таком же объеме, как и ЧАЭС со штатом в 3000 человек. И, поверьте, без задержек.
Не определены Уставом и права директоров станций. Сейчас они достаточно большие — на основе доверенностей, выданных Нигматулиным, они могут вести даже хозяйственную деятельность. Их статус сейчас — вторых заместителей президента. Но я не уверен, что после нового года у них эти права не отнимут, настолько это шатко. Если право на хозяйственную деятельность будет иметь только НАЭК, то станции, превратившиеся в голые энергоблоки будет легко приватизировать. Нигматулин уже говорил об идее акционирования и 20%-ной приватизации ядерной отрасли. Может, затем этот развал и организуется, чтобы снизить приватизационную стоимость?
— Много говорится об обстановке на энергорынке, граничащей с криминальной...
— Это, скорее, метафора, говорящая о том, что никто толком не понимает, что этот самый энергорынок из себя представляет и как он работает. Руководство энергетической отрасли само запуталось в бартерных операциях. В то же время, пока «Энергоатом» не замкнул на себя взаимозачеты ликвидных предприятий Украины, у станций была возможность платить зарплату, хотя бы зерном и покрышками. Сейчас на долю станций остались только те предприятия, чью продукцию продать крайне сложно. Кстати, на ЧАЭС, проведение взаимозачетов обсуждалось очень широким кругом. Поэтому я хорошо помню прошлогоднюю историю с переуступкой долга в 100 миллионов гривен ООО «МДС», возглавляемому тогда Нигматулиным. Предприятие это до сих пор не уплатило станции более пятидесяти миллионов гривен по этой сделке. Станции, проводившие взаимозачеты, можно упрекать в ошибках, но сейчас они находятся в более выгодном положении. Ведь их должники — коммерческие структуры, от которых хотя бы теоретически можно чего-то ожидать. Те же, кому должно государство, никаких надежд не имеют.
— С какими достижениями атомщикам удалось выйти из трудового конфликта?
— Я не считаю, что трудовой конфликт закончен, он только начинается. В нашем списке — более двадцати принципиальных требований, мы намеренно сконцентрировались только на погашении задолженности по зарплате. В совместном протоколе, завизированном Нигматулиным, Шеберстовым и подписанном со стороны правительства первым вице-премьером Анатолием Голубченко и со стороны атомщиков — председателем ЦК профсоюза Александром Юркиным, зафиксирован порядок погашения задолженности по зарплате до конца года. Он предусматривает снижение задолженности по зарплате на один месяц до 5 октября, своевременную выплату текущей зарплаты и так далее. Предусмотрены и механизмы финансирования этого возврата, а так же другие меры по упорядочению работы энергорынка.
— Ваши действия в случае невыполнения правительством обязательств?
— Если график не будет выполняться, мы официально вступаем в коллективный трудовой спор с НАЭК «Энергоатом». Кроме этого, мы оставляем за собой право на решительные акции протеста — демонстрации, пикетирования, гораздо более представительные, чем были до сих пор. Буквально на следующий день после срыва графика на всех АЭС могут появиться палаточные городки. А это прямое нарушение регламентированного нормативными документами режима труда и отдыха атомщиков. Тогда регулирующему органу придется принимать решение о дальнейшей эксплуатации энергоблоков. Невыполнение правительством своих обязательств приведет к требованию — отставке правительства.
